|
| Новое на сайте |
Иван АХМЕТОВ
в апреле 1994 года
Основное внимание в ходе публичных дискуссий концентрировалось вокруг проблем экономики. Нарастающие здесь неблагоприятные тенденции стали наиболее «горячим» пунктом всей апрельской повестки дня для республики. Характерно, что и на политическом, и на обыденном этажах обсуждения в качестве доминирующего звучал вывод: у правительства нет экономической стратегии, нет ясного видения перспективы проводимого экономического курса.
Краткая предыстория концептуальных подходов руководства Татарстана к программированию экономического развития достаточно широко известна.
На первом этапе (1989-1990 гг.) главный акцент приходился на идею регионального хозрасчета и самофинансирования. В бытность М.Шаймиева председателем Совмина, а Юрия Воронина председателем Госплана ТАССР был обнародован проект «Основных положений концепции перехода Татарской АССР на региональный хозрасчет, самофинансирование и самоуправление». Речь шла о попытке избавления от гипертрофированного централизма, когда 98% промышленного продукта вырабатывалось на предприятиях союзного и российского подчинения. Впрочем, указанная идея во многом, кажется, была заимствованной из прибалтийской экономической мысли того периода. Правительственные постановления СССР и РСФСР относительно экспериментальной отработки соответствующих механизмов (февраль 1990 г.) носили достаточно паллиативный вид, когда предприятия московского подчинения должны были отчислять в пользу республики 9% из прибыли и т.п.
Второй этап (1991 г.) включал по преимуществу шаги, регулирующие отношения собственности в системе «республика — Центр», под которым понимался сначала Союз, а в послеавгустовскую стадию — Россия. ВС Татарстана принял тогда еще один документ — «Программу стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночным отношениям в Татарской АССР» (январь 1991 г.). Тогда же был издан указ президента Шаймиева об обеспечении государственного суверенитета и имущественных прав республики, ориентированный на перевод большинства предприятий в республиканскую юрисдикцию. В ноябре 1991 г. принят закон «О собственности в Татарской АССР», который признавал собственностью республики землю, недра, историко-культурные ценности, государственные предприятия, объекты культурной сферы, средства республиканского бюджета и т.д.
Особой радикализации движение к экономическому суверенитету набирало на третьем этапе (1992), открыто обнажившем противоречия с Москвой, ставшие затем предметом переговорного процесса. Экономической доминантой внутри республики стал курс так называемого мягкого вхождения в рынок, провозглашенный и рекламируемый администрацией президента и правительством. Его суть — в регулировании цен на продовольственные товары и других социальных мерах за счет бюджета. Поддержание фиксированных цен, дотации, отмена НДС на продовольственные товары — все это заметно расходилось с российскими макроэкономическими подходами. Меньшими были показатели падения объемов промышленного производства и сокращения розничного товарооборота (расхождение с Россией на 4 и 22 пункта в 1992 г.). Сельскохозяйственное производство росло — 9% против российского восьмипроцентного падения в том же году.
Однако, оставаясь в общероссийском макроэкономическом пространстве, республика не могла рассчитывать на долговременные преимущества и оставаться островком благополучия. К 1993 году курс на «мягкое вхождение» в рынок был исчерпан и в качестве альтернативы провозглашалась политика адресной социальной защиты наиболее уязвимых секторов населения. Была утверждена соответствующая программа, охватывающая 46% населения различными компенсационными мероприятиями, выплатами, льготами и другими вспомоществованиями.
Адресная социальная защита подавалась как один из трех моментов экономических выгод от суверенитета. Два других:
— рост производства продовольствия;
— развитие внешнеэкономической активности.
Однако со временем все яснее обнаруживались и негативные стороны этих подходов. В экспорте нарастала доля сырья и материалов (почти 90% к 1992 г.), главным образом нефти. Аграрный протекционизм требовал все больших и больших бюджетных жертв. Массив реципиентов социальной защиты сократился с 46% населения до 7,6%.
Таковы основные черты ситуации с принципами экономической политики Татарстана к тому моменту, когда они оказались в эпицентре споров. Подписание договора и межправительственных соглашений в Москве отодвинуло на задний план тему политического сепаратизма, угрожающего целостности России, и тему националистических угроз и вызовов. На переднем плане — экономика, ставшая безоговорочно ведущим предметом столкновений вокруг власти.
Критика в данный момент нацелена главным образом на правительство и его действия. Преобладают несколько мотивов:
— обнаруживается несостоятельность одностороннего акцента на социальные программы. Это признает теперь и М.Шаймиев: «Мы же в нашей экономической ситуации пока делаем упор только на меры социальной защиты». Признание весьма симптоматичное, ибо до сих пор широко подавалась претензия на приоритетные заслуги и роль пионеров в адресной социальной защите, всячески рисовались ее преимущества;
— поддержка села как кредо президентской экономической идеологии ныне вызывает острые нападки. Лидер демократическо-федералистской оппозиции Иван Граче утверждает: если просуммировать прямые вложения в Агропром, дотации и капиталовложения, то сумма составит порядка 70% в расходной части по «народному хозяйству». Вице-премьер Равиль Муратов в апреле сделал ряд сенсационных заявлений, давших повод к разговорам о расколе внутри кабинета. По его словам, село остается нетронутым преобразованиями, туда вкладываются многомиллиардные средства, поддерживающие убыточные хозяйства, вместо того чтобы начать проводить аграрную реформу. Мясо у частника на базаре и в госторговле сравнялось в цене! Осенью для расчетов за урожай потребуются не миллиарды, а триллионы! Это неслыханное ранее инакомыслие в президентском окружении, подвергающее сомнению основу основ; в первом квартале с.г. произошло сокращение производства мясо-молочной продукции, а цены на нее в розничной торговле значительно возросли;
— в промышленности резко усилились темпы сокращения объемов производства (в первом квартале 1994 г. по сравнению с тем же периодом прошлого года в физическом выражении это составило 28,4%, в марте — 35,1%), что в принципе является совершенно непозволительным отступлением от догматов немонетарного курса и структурной политики; со всей очевидностью на республиканской ситуации сказалось сокращение производства в отраслях ТЭК — на 17,1% (газ) и 26-27% (электроэнергия и нефть);
— неэффективность промышленной политики правительства выразилась, по оценкам экспертов, в самоустранении от отправления функций собственника в секторах госсобственности и отсутствии послеприватизационной поддержки в разгосударствленных секторах (всего приватизировано 475 предприятий с суммарным уставным капиталом в 0,5 трлн. руб., что составляет до 45% промышленной собственности республики, а в скором времени перевалит за половину); в этом же контексте критике подвергается резкое сокращение доли накоплений в прибылях предприятий (до 10-12%) и сокращение численности работающих.
В этих обстоятельствах в середине месяца проходила СЕССИЯ Верховного Совета РТ, рассмотревшая бюджетное послание президента М.Шаймиева и принявшая закон РТ «О бюджетной системе Республики Татарстан на 1994 год».
Наиболее заметной чертой парламентских дискуссий стали констатации о небывало сложной и острой ситуации в финансах республики. И падение производства, и кризис неплатежей были признаны в правительственных докладах обвальными. Образовавшиеся недоимки платежей в бюджет приобрели угрожающий вид: вместо ожидавшихся 600 млрд. рублей налоговых поступлений в бюджет в первом квартале поступило лишь 250, а ежедневные доходы бюджета колеблются от 200 до 400 миллионов (если эта тенденция сохранится, то за счет полученных средств удастся покрыть лишь 5% намеченных расходов).
Выступавшие члены правительства делали ударение на неотложности принятия бюджета. Оппозиция традиционно критиковала послание президента за то, что оно отражает лишь четверть республиканских средств. По словам ее представителей, доходы от внешнеэкономической деятельности, неучитываемые в данном случае, составляют в сумме около двух бюджетов, а внебюджетные фонды — еще один.
Под влиянием доводов, приведенных премьером М.Сабировым, сессия приняла закон о бюджетном устройстве без постатейного обсуждения. По требованию депутатов, входящих в директорский корпус, правительству пришлось отказаться от намерений повысить ставки налогов на прибыль и имущество и платы за добычу нефти и газа. Было также рекомендовано местным властям отказаться от злоупотребления правом вводить местные налоги и сборы (так, достаточно шумный резонанс вызвало решение ввести налог на собак в Казани).
В итоге в принятом законе устанавливается:
— ставка налога на прибыль, зачисляемого в республиканский бюджет: для предприятий и организаций и иностранных юридических лиц — 22%, для банков и страховых организаций — 30%, для бирж, брокерских контор и предприятий по прибыли от посредничества — 32%&
— с 1 апреля вводятся: сбор на нужды образовательных учреждений с небюджетных субъектов деятельности в размере 1% от их фонда оплаты труда, а также налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы в размере 1,5% от объема реализованной предприятиями продукции.
Верхний предел объема ассигнований республиканского бюджета на 1994 г. утвержден по текущим расходам в сумме 1 735 292 млн., по бюджету развития — 512 558 млн. руб.
Предел несбалансированности республиканского бюджета установлен в 1994 году в размере 24% от его прогнозируемых доходов. Оборотная кассовая наличность на 1 января 1995 г. установлена в размере 8 млрд. рублей. Кабинет министров получил право в необходимых случаях предоставлять льготы по НДС и налогу на прибыль.
Постановлением ВС о порядке введения в действие принятого закона о бюджете рекомендуется упорядочить систему местного налогообложения.
Бюджет не был принят безоговорочно. Кабинету упомянутым постановлением до конца мая (а следующая сессия уже назначена на 30 мая) поручено разработать программу действий по выводу экономики республики из кризисного состояния. Далее по итогам первого полугодия кабинету предстоит внести предложения об уточнения к бюджету. Имеется в виду следующее:
— проведение зачета взаимозадолженностей среди товаропроизводителей;
— внедрение чекового, вексельного обращения;
— пополнение оборотных средств предприятий ключевых отраслей народнохозяйственного комплекса РТ;
— госрегулирование транспортных тарифов, цен на энергоресурсы и т.п.;
— создание фонда закупок сельхозпродукции для своевременных расчетов с ее производителями за сданную ими для внутриреспубликанских нужд продукцию;
— льготное налогообложение товаропроизводителей;
— уточнения, связанные с поступлением доходов от внешнеэкономической деятельности;
— консолидацию в бюджете на 1994 г. внебюджетных фондов с учетом закрепления за предприятиями половины отчислений фонда НИОКР;
— сокращение расходов на содержание госаппарата;
— льготное кредитование предприятий и организаций ВПК, проводящих конверсионные мероприятия.
Заявленная потребность в фундаментальной антикризисной концепции — это, несомненно, новый момент в экономическом поведении руководства. Прежде оно достаточно спокойно отвечало критикам, что «нет ее и выше». Вместе с тем, по мнению наблюдателей, избран сугубо аппаратный способ разработки концепции ударными темпами — путем сбора предложений министерств и ведомств, которые затем наспех будут сведены воедино. Иными словами, инновационный потенциал и прорывная идеология в предстоящей программе вряд ли будут присутствовать.
Еще одним исключительно заметным моментом стало признание премьер-министра, прозвучавшее на сессии в ответ на предложение национал-радикальной курии в лице Ф.Байрамовой увеличить доходную часть бюджета, резко сократив платежи в федеральный бюджет. М.Сабиров заявил, что финансовые потоки, поступающие из Москвы на республиканские нужды Татарстана, превышают встречные отчисления из Казани. Это также сенсационный оборот дискуссии, ибо за последние годы утверждалось нечто обратное. Уже после завершения сессии в одном из своих интервью президент М.Шаймиев также говорил в абсолютно непривычном для него ключе: «Хотя некоторые до сих пор во всех бедах продолжают винить Россию... Это, конечно же, не так. Более того, если не было бы реальной поддержки со стороны России, возможно, ситуация была бы значительно хуже. Да, мы промышленная республика, имеющая предприятия-гиганты. Благо, когда эти предприятия бесперебойно работают. Когда же стоят — беда. Тот, кто делит, знает, что от федерального бюджета мы сегодня получаем на текущие расходы больше, чем отчисляем. Только на весенние работы получили льготный кредит в 60 миллиардов рублей. Это почти в десять раз превышает наши отчисления». Тональность, видно из сказанного, претерпела кардинальные изменения. Ни о какой автаркии даже во времена благоприятной нефтяной конъюнктуры никто всерьез помышлять не мог.
Достаточно ощутимый общественный резонанс вызвали звучавшие во время сессии критические суждения относительно политики в области заработной платы. Приводились примеры, свидетельствующие о вопиющих разрывах в ее уровнях. Премьер говорил о том, что на предприятиях, производящих ходовые ТНП, и в ТЭК зарплата составляет 300-470 тыс. руб., а на некоторых предприятиях не получают и установленного минимума в 30 тыс. Один депутат из сельского района привел впечатляющие данные: главврач получает зарплату в 700 тыс. руб., руководитель бюро по трудоустройству и занятости — 750 тыс., управляющий райотделением банка — 800 тысяч, а доярка — 60 тыс. рублей.
Любопытно, что вице-премьер Р.Муратов провел в мае пресс-конференцию, на которой говорил, что зарплата чуть больше 400 тыс. не может сегодня считаться высокой, а нижняя граница нормальной зарплаты должна, по подсчетам специалистов, составлять 198 тыс. рублей. Пенсия при таком подходе должна колебаться от 112 до 350 тыс. руб. (A propos: эта пресс-конференция была расценена как продолжение заочной пикировки Муратова со своим шефом, хотя предположения о расколе в правительстве им тогда же были опровергнуты).
В целом весьма напряженной остается ситуация с нефтью. В результате кризиса неплатежей и сокращения объемов реализации нефти на объединении «Татнефть» в вынужденных отпусках с сохранением минимальной заработной платы находится 13,5 тыс. человек, ощущающих также угрозу сокращения.
Руководство объединения в печати энергично дезавуировало ранее обнародованную информацию о том, что «Татнефть», Нижегородский нефтеперерабатывающий завод и ряд других предприятий отрасли в регионе, создав компанию «Волгаойл», как бы выходят из-под опеки «Роснефти». Акционерное общество «Татнефть», как следует из опровержения, вопреки заявлениям одного из руководителей Госкомимущества РТ, по-прежнему поддерживает деловые контакты с «Роснефтью» и не намерено «разводиться» с этим концерном. Информация о «расколе» признана преждевременной.
Постановлением кабинета министров от 7 апреля с.г. введено обязательное лицензирование снабженческо-сбытовых операций по приобретению и реализации нефтепродуктов, содержанию нефтебаз, эксплуатации стационарных и передвижных автозаправочных станций. Выдача лицензий и контроль будут осуществляться фирмой «Татнефтепродукт».
В печати («Сегодня» от 19 апреля 1994 г.) появилась информация о противоречиях между Минтопэнерго РФ и Татарстаном, в том числе и во внешнеэкономической деятельности. Об этом сообщил Агентству нефтяной информации Р.Муратов. Суть конфликта: по требованию Минтопэнерго нефтяники республики вынуждены смешивать добытую ими нефть с западносибирской и доводить ее до кондиции так называемой «советской экспортной смеси» для того, чтобы получить доступ к системе российского нефтепроводного транспорта. Это негативно сказывается и на объемах, и на сроках поставок.
Татарстан имеет 8-миллионную квоту (плюс 1 млн. тонн выделено дополнительно Правительством РФ), из которых 3 млн.т направляется в Кременчуг для переработки, а 5 млн.т — в страны дальнего зарубежья.
Далее, обеспокоенность в республике вызвана тем, что распоряжением министра Шафранника эксклюзивные права на транспортировку и экспорт нефти через порт Одессы переданы российской внешнеторговой компании «КОНЭКС», в числе учредителей которой ряд объединений, но нет «Татнефти». Это решение расценено как протекционистское и наносящее ущерб татарстанскому государственно-акционерному обществу «Сувар». Правительство РТ настаивает на предоставдении последнему аналогичных прав либо на одесском направлении, либо на вентспилском или новороссийском.
Определенное поворотное развитие получила в апреле ситуация с КамАЗом.
После развала Союза ССР государственные акции этого гигантского АО как бы повисли в воздухе (47%). Часть из них достаточно быстро определили в безвозмездную передачу трудовому коллективу (25 проц) и часть — для приобретения по номиналу администрацией (5%). На остаток предполагалось выкупить у АО жилье, стоимость которого включена в его уставный фонд. Сегодня, как сообщил на конференции трудового коллектива президент-генеральный директор АО Николай Бех, выработаны условия по завершению приватизации имущества КамАЗа. В апреле начинается бесплатная передача ведомственных квартир жильцам.
Далее, дивиденд по акциям за 1993 год решено не выплачивать, как стало известно после третьего годичного собрания акционеров. Вся прибыль будет пущена на ликвидацию последствий пожара, уничтожившего год назад завод двигателей. 48% акций принадлежит юридическим лицам, 32 — работникам АО, 20% — государству.
Наконец, в качестве сенсационного было воспринято сообщение о создании Волжско-Камской финансово-промышленной группы — холдинга на базе КамАЗа и ВАЗа. В акционерное общество в будущем должна превратиться также ассоциация «КамАЗ — ВАЗ — наука».
Новостями и сдвигами апрель в Татарстане богат не был.
Наиболее принципиальным моментом было, пожалуй, то, что лидеры республики, судя по всему, одержали верх в спорах о контурах Договора об общественном согласии, подписанного 28 апреля в Москве. Морально-политическая суть выигрыша в том, что сняты фигурировавшие в проектах идеи и требования привести в соответствие российским основным законам конституции и другие правовые акты субъектов Федерации. Это позволяет не только продолжать линию Татарстана на строительство асимметричной Федерации, но и «сохранять лицо» на политической авансцене.
Правда, ради справедливости следует привести слова нижегородского губернатора Б.Немцова, опубликованные в газете «Известия Татарстана», о том, что в Договоре между Россией и Татарстаном нет ничего, что было бы недоступно другим субъектам Федерации, а в Правительстве РФ ведется подготовительная работа к подписанию аналогичных документов с последними, где Договор с Татарстаном взят в качестве основы. Это, естественно, способно несколько принизить эффект от «особого статуса» Татарстана.
© Международный институт гуманитарно-политических исследований
|
|