Ахмет ИВАНОВ

РЕСПУБЛИКА ТАТАРСТАН

в мае 1997 года

Минтимер Шаймиев, кажется, имеет не меньше оснований, чем Борис Ельцин, для того, чтобы назвать нынешний май “ударным” и “сверхурожайным”. Из событий его личной политической биографии прежде всего следует назвать вручение 19 мая в Георгиевском зале московского Кремля ордена “За заслуги перед Отечеством” второй степени, которым Ельцин наградил Шаймиева, написав в указе, что это — “за большой личный вклад в укрепление и развитие российской государственности, дружбы и сотрудничества меду народами”.

В мае же обнародован указ Ельцина о награждении премьер-министра РТ Фарита Мухаметшина орденом Дружбы, а также — подписанное В.Черномырдиным постановление Правительства РФ о награждении татарстанского коллеги Почетной грамотой за развитие экономики республики, совершенствование федеративных отношений и многолетний добросовестный труд.

События поистине знаменательные, если учесть, что каких-то пять лет назад Хасбулатов предлагал виновников торжества “доставить в Москву в клетке”, а Руцкой — посадить лет на десять-пятнадцать как национал-сепаратистов.

1.    ДОГОВОР МЕЖДУ ТАТАРСТАНОМ И ЧЕЧНЕЙ

1.1.    Подписание договора

Центральным политическим событием завершающейся весны, если не всего года, стал визит в Казань президента Чеченской Республики Ичкерия Аслана Масхадова, во время которого был подписан Договор между Казанью и Грозным. Разумеется, в отличие от большинства других соглашений, заключенных Татарстаном с субъектами РФ или партнерами из ближнего и дальнего зарубежья, этот документ имеет особо акцентированный политический смысл. Этот характер события усиливается при том, что оно состоялось спустя считанные дни после того, как Россия и Чечня смогли констатировать прекращение войны. Тональность характеристик соответствовала значимости момента.

Аслан Масхадов: “Мне очень трудно сегодня говорить. Я вижу уважительное отношение к себе, к чеченскому народу. В течение последних двух лет и раньше мы думали, что мир вообще отвернулся от нас. Весь мир закрыл глаза на то, что происходило в Чечне... Поэтому моя первая после Москвы поездка в Татарстан говорит о многом. Народ Татарстана, наши братья по вере всегда смотрели с чувством сожаления и всячески помогали нам, чем могли. Мы видели активную позицию президента Татарстана, который всегда проявлял инициативу, чтобы остановить кровопролитие... Спасибо вам за все”.

Минтимер Шаймиев на вопрос об участии в восстановлении экономики Чечни: “Разве мало того, что подписан этот договор? Проявлена политическая воля и решимость. Любые вопросы сотрудничества будут рассматриваться и реализовываться, исходя из взаимных интересов”. Комментируя уровень документа (межгосударственный или между субъектами РФ, между суверенной стороной и субъектом РФ etc.), он сказал: “Каков будет статус Чечни, таков будет и уровень. Мы договор подписали, мы за него в ответе”.

Из Договора о дружбе и сотрудничестве:

“Республика Татарстан и Чеченская Республика Ичкерия, уважая государственный суверенитет сторон, движимые стремлением к развитию и укреплению сотрудничества в политической, социально-экономической, культурной и иных областях, признавая приоритет основных прав и свобод человека, договорились о нижеследующем:

Договаривающиеся Стороны будут

— строить двусторонние отношения на основе принципов равенства, невмешательства во внутренние дела, взаимного уважения и сотрудничества;

— воздерживаться от действий, наносящих политический, экономический или иной ущерб друг другу;

— сотрудничать в борьбе с организованной преступностью;

— сотрудничать в восстановлении экономики и системы здравоохранения Чеченской Республики Ичкерия, содействовать подготовке кадров;

— содействовать развитию эффективных форм совместной производственной, научно-технической, инвестиционной и коммерческой деятельности, созданию и реализации совместных проектов, в том числе с участием третьих сторон, а также создавать благоприятные условия для всесторонних контактов физических и юридических лиц обеих Сторон, включая их участие в выставках и ярмарках, в обмене информацией и других формах сотрудничества;

— принимать меры, взаимно обеспечивающие безопасность физических лиц, правовую защиту инвестиций и имущества физических и юридических лиц Сторон, имущества существующих и вновь создаваемых совместных предприятий, а также государственного имущества;

— содействовать развитию связей между профессиональными союзами, национальными, молодежными, женскими и другими общественными организациями и трудовыми коллективами, а также контактам в области культуры, науки и образования, здравоохранения, радио, печати, телевидения и спорта;

— содействовать укреплению взаимных и дружественных отношений и сотрудничества.

Договаривающиеся стороны признают необходимым учредить в городах Казани и Грозном полномочные представительства соответственно Республики Татарстан и Чеченской Республики Ичкерия” [[1]].

Как явствует из самого текста документа, ему придавалось скорее политико-символическое значение, нежели содержательное. Каких-то четких представлений о конкретном хозяйственном взаимодействии, по признанию правительственных чинов РТ, пока не имеется. Обозреватель газеты “Время и деньги” расценил как весьма показательный, многое говорящий о чеченских приоритетах, тот факт, что в составе официальной делегации Грозного был министр жилкомхоза и отсутствовали нефтяники.

1.2.    Общественное мнение

С самого начала было исключено, что московские и казанские договоренности встретят единодушно позитивную реакцию общественности. В обыденном сознании некоторой части жителей РТ майские встречи и переговоры были редуцированы до упрощенной формулы — “договариваются против России”.

Однако в целом, если судить по данным социологического опроса, оценки не выглядят такими уж полярными.

На вопрос “Одобряете ли Вы подписание мирного договора между Россией и Чечней?” были получены следующие ответы:

 

да	56%
скорее да, чем нет	13%
скорее нет, чем да	6%
нет	6%
затруднились ответить	19%

 

 

На вопрос об отношении к договорам между Чечней и другими регионами России, в частности — Татарстаном, получены ответы:

 

положительное	67%
отрицательное	20%
равнодушное	13%

 

Проводившие опрос констатировали, что в оценочных суждениях различия, которые были бы связаны с национальностью респондентов (278 человек), не прослеживаются. Наиболее отрицательное отношение к договорам продемонстрировали предприниматели [[2]].

Партия татарской национальной независимости “Иттифак” отреагировала на российско-ичкерийский договор самым предсказуемым образом. В своем политическом заявлении по этому поводу она подчеркнула, что “Российская империя признала наконец-то собственное поражение в многовековых колониальных войнах, которые она начала против татарского народа, а потом продолжила против народов Кавказа”. “...Татарстанская модель в отношении Ичкерии не состоялась, услуги Шаймиева по суверенизации республики не понадобились”.

1.3.    Событийный фон

Визит имел достаточно яркое событийное насыщение. Одновременно с Масхадовым в Казань прибыла делегация Ингушетии во главе с Русланом Аушевым, что призвано было лишний раз продемонстрировать особые доверительные отношения между ним и Шаймиевым. Подготовленный для подписания договор, по предложению ингушской стороны, было решено отложить до начала июня и до поездки Шаймиева в Назрань на празднование пятилетней годовщины провозглашения республики.

Гости побывали в концертном зале, в Казанском университете, в Соборной мечети Казани. А.Масхадов встречался со студентами из Чечни, обучающимися в казанских вузах.

Пребывание визитеров Казани совпало с пятидесятилетием премьер-министра Татарстана Фарида Мухаметшина, которому во время поздравления на заседании Госсовета РТ были преподнесены характерные кавказские дары: кинжал, сабля, папаха, бурка. Р.Аушев сделал довольно экзотичный презент — именной наган.

Логическим продолжением казанских контактов должно было стать совместное участие трех президентов в работе “круглого стола” в Гааге. Однако Масхадов не уступил продолжавшимся до последнего момента уговорам и воздержался от поездки в Нидерланды. По предположениям аналитиков, его нежелание надолго оставлять Чечню в это тревожное время и в этой неустоявшейся еще обстановке объясняется недостаточной прочностью тылов [[3]].

2.    ГААГСКАЯ ИНИЦИАТИВА — 3

История ставших периодичными гаагских встреч, посвященных обсуждению этнополитических конфликтов, берет свое начало в январе 1995 года. Тогда по инициативе президента РТ М.Шаймиева, Группы по урегулированию конфликтов Гарвардского университета и Института этнологии и антропологии РАН имело место мероприятие, конституированное участниками как консультативный “круглый стол”. В состоявшихся дискуссиях приняли участие официальные представители Грузии, Абхазии (В.Ардзинба), Молдовы, Приднестровья (И.Смирнов), Гагаузии (С.Топал), Крыма (С.Цеков). От СБСЕ в роли наблюдателя присутствовал Макс Ван дер Стул. Из России — Вяч.Михайлов, Э.Паин, В.Тишков. Среди приглашенных были также известные на Западе эксперты-этнополитологи: Дональд Горовец, Х.Ханнум, У.Юри и др.

В марте 1996 года прошла очередная встреча (Гаага-2) на тему “От конфронтации к наведению мостов”, к числу устроителей добавившая министерство по делам национальностей и федеративным отношениям РФ, МИД королевства Нидерландов, Проект по укреплению демократических институтов Гарвардского университета. По итогам работы “круглому столу” было решено придать постоянный статус.

Очередная сессия косультативного “круглого стола” (Гаага-3) была организована 23-24 мая с.г. по теме “Российская Федерация — Чеченская Республика Ичкерия: восстановление отношений”. На этот раз во Дворце мира по приглашению Шаймиева собрались вице-президент Чечни Ваха Арсанов, президент Ингушетии Руслан Аушев, заместитель секретаря российского Совбеза Борис Березовский, председатель думского комитета по делам национальностей Владимир Зорин, советник Президента РФ Эмиль Паин, консультант МИД РФ посол Борис Колоколов, бывший премьер-министр Королевства Нидерланды Рууд Любберс, посол США в ОБСЕ Самуэль Браун и др.

Регламент дискуссий, согласно договоренностям, таков, что каждый из участников выступает в качестве частного лица

В принятом консенсусом заявлении участники “круглого стола” оценили подписанный в Москве договор между Россией и Чечней как основополагающий для достижения мира и взаимопонимания. Было сформулировано, что участники встречи полагают необходимым:

— оказывать всемерную и всестороннюю помощь восстановлению экономики Чечни;

— выработать действенный механизм гарантий мира и безопасности, стабильности в Кавказском регионе;

— продолжать переговорный процесс между РФ и Чеченской Республикой Ичкерия для дальнейшего развития отношений [[4]].

Участвовавший во встрече советник президента РТ Рафаэль Хакимов в своем интервью отмечал, что позиция чеченской делегации (a propos, категорически отказавшейся воспользоваться для поездки российскими паспортами) была гораздо более жесткой по сравнению с позицией Аслана Масхадова. Ставился вопрос о международном признании Чечни. Гуманитарная помощь, как подчеркивалось, будет отвергаться даже с Запада, не говоря уже о России. Хакимов подчеркнул, что конфликт рассматривался как территориальный, что религиозный момент в принципе не упоминался. Однако обсуждения продемонстрировали как готовность чеченской стороны к переговорам, так и нацеленность Б.Березовского на экономические составляющие урегулирования [[5]].

Наконец, для полноты картины уместно привести мнение еще одного участника “круглого стола” — Эмиля Паина, посвятившего событию специальное интервью в газете “Сегодня”. Тональность его оценочных суждений более критична и резка по отношению к чеченским дискутантам. Обзначив позиции Шаймиева и Аушева как “сугубо федералистские”, Паин обратил внимание на особенности линии поведения вице-президента Вахи Арсанова и его спутников. Во-первых, они всячески подчеркивали собственный статус как официальной делегации, а не частных лиц в процессе свободного обмена взглядами. При этом они, как отмечает Паин, выдвигали претензии протокольного характера к правительству Голландии, в чем им было отказано. Во-вторых, главной установкой чеченской стороны, опять-таки в отличие от тактики Масхадова, была энергичная демонстрация притязаний на международное признание, не получившая, впрочем, сколь-либо заметного понимания или какого-либо сочувствия со стороны европейцев. В-третьих, лейтмотивом интервью стали характеристики шокирующей манеры спора, которой придерживались Арсанов и его товарищи. “В заключение я позволю себе высказать свое мнение о конференции как частное лицо, так как именно в этом качестве я там присутствовал, — резюмирует свой взгляд Э.Паин. — По-моему, чеченцы уехали из Голландии с ощущением новой победы. И это может негативно сказаться на развитии их отношений с Россией” [[6]].

3.    ПАРТИЙНАЯ ЖИЗНЬ

3.1.    Общественное мнение

Руководитель информационно-аналитической службы Кабинета министров РТ Георгий Исаев обнародовал результаты исследования, посвященного партиям и движениям в республике. Центральная проблема соответствующей программы была отражена в адресованном респондентам вопросе “Сторонникам какого из условных политических блоков Вы бы отдали предпочтение?”. Итог таков:

 

	В целом	Казань	Города	Село
Президентский (М.Шаймиев)	65,0	52,8	68,1	72,5
Коммунистический (А.Салий)	6,5	5,7	6,2	7,6
Татарское национальное движение (М.Мулюков, Ф.Байрамова)	1,5	1,2	1,4	1,9
Блок федералистских партий и движений (И.Грачев)	3,5	7,9	2,6	0,6
Независимые кандидаты	3,6	4,5	3,2	3,4
Другое	1,1	2,6	0,5	5,1
Я не политик, мне это безразлично	6,4	10,6	4,1	5,1
Затрудняюсь ответить	11,5	13,1	13,7	7,9

 

Различия между уровнем поддержки президента в Казани и за пределами столицы объясняются исследователями через ссылку на кризис промышленности.

Сторонники президентского блока в различных социальных группах:

 

руководители	84%
предприниматели	76%
пенсионеры	69%
служащие	72%
крестьяне	67%
учащиеся	64%
рабочие	61%
ИТР	59%
интеллигенция	59%

По национальному признаку:

 

татары	67%
русские	62%

 

Окончательные выводы гласят, что в обществе происходит “затухание интереса” к политике, и что “вполне логичным” было бы оформление президентского блока в виде партии, социальная база которой в республике “давно сформирована” [[7]].

3.2.    Перспективы партийного строительства в РТ

С последним выводом исследователя партий в РТ едва ли стоит безоговорочно соглашаться, если вспомнить знаменитую формулу Лапаломбары-Вайнера о партии как о “долговременной организации, надежда политической жизни которой выше надежды нынешних ее руководителей”. Да и функциональная нужда в такой партии в сегодняшней ситуации гарантированного электорального результата в РТ особо не испытывается.

Другое дело, что М.Шаймиев на макрополитическом уровне начинает демонстрировать заинтересованность в таких ориентирах, которые носили бы менее неопределенный и более узнаваемый характер во всероссийской контексте. В пользу этого свидетельствуют некоторые его шаги в самое последнее время. Это ярко выраженный рыночный акцент при обсуждении стратегии аграрной реформы, акцент в пользу частной собственности на землю. Далее, это — привлекшие внимание заявления по поводу реституции (недопустимости опросного голосования в Совете Федерации) и денежной эмиссии, выдержанные в продемократической тональности. Наконец, это — весьма остро поданный взгляд на российско-белорусское объединение. Несколько характерных цитат:

Как отмечает “Общая газета”, Кремль ошарашен заявление Шаймиева, что его республика заключала договор с Москвой, а не с грядущим союзом непонятно чего с чем. “Он не понимает, — пишет газета, — того, о чем уже говорят другие политики, — “славянский союз”, затеваемый для выдвижения Ельцина на третий срок в качестве президента нового объединения” [[8]].

М.Шаймиев: “Мне понятно стремление братского народа объединиться с Россией, но до сих пор (на середину мая. — Ред.) остается неясным, что это будет за союз и как он будет функционировать... Если вдруг вся Белоруссия станет субъектом Российской Федерации, то, уверяю вас, это будет очень капризный ребенок. А если Лукашенко вдруг завтра что-то не понравится, что тогда: Белоруссия возьмет и выйдет из союза?”.

Отвечая на вопрос о том, намерен ли Татарстан пересмотреть свой договор с федеральным центром, Шаймиев “с улыбкой заметил”, что это маловероятно. В то же время он не исключил варианты пересмотра договора, если в результате слияния возникнет новое государственное образование. “Но я в этом сильно сомневаюсь” [[9]].

Вырисовывающаяся в этих шагах и заявлениях президента РТ тенденция в случае своего логического развития повышает шансы на политический блок Шаймиева с демократически-федералистскими силами на относительно общей право-центристской платформе. По крайней мере, президентское заявление в связи с Белоруссией лидер блока “Равноправие и законность” (РиЗ) Иван Грачев расценил как “адекватное”: “Оно в духе принципов ассиметричной федерации. Я вначале настороженно относился к ассиметричности, но теперь согласился: да, действительно, Россия — уникальное государственное образование. Политическая реальность диктует нам обращение к ассиметричности” [[10]].

Косвенными свидетельствами, подтверждающими вероятность предстоящего политического союза Шаймиева со своими бывшими радикально настроенными оппонентами, являются публикации в газете “Казанский телеграфъ”. Эти материалы приветствуют намерение блока “Равноправие и законность”, этого институционального выразителя демократически-федералистского фланга, стать не только оппонентами, но и партнерами власти. Альтернативой этому — пребывание в “белых одеждах” вечной оппозиции и в одном ряду с Байрамовой, которая “политически напоминает проткнутый шаловливой ручонкой шарик”, с Машковым — непримиримым коммунистом, “до сих пор не могущим простить И.Сталину мягкости и деликатности” [[11]].

Отстаиванию этой перспективы посвящена также концептуально развернутая аргументация в статье Сергея Сергеева. Вместо клишированной дихотомии “демократы — коммунисты” или “демократы — патриоты” автор предлагает иную принципиальную оппозицию, делящую как политиков, так и избирателей на традиционалистов и модернистов. Правящая элита в этом смысле исключения не составляет. Иначе говоря, потенциальная платформа партнерства “РиЗовцев” с властью — модернизм. Будущее РиЗ — коалиция с частью власти или соглашение с нею на определенных принципах:

— свобода слова...

— выборность всех властей, включая глав администрации...

— реальное разделение властей...

— равноправие всех граждан...

— демократизация политического процесса... [[12]].

Правильнее всего, думается, было бы развернуть всю эту тему лицом, обращенным не к внутриполитическим, а к общероссийским политическим перспективам. Правящая элита для разрешения своих проблем в республике в союзниках просто не нуждается. Более того, взаимодействие “партии власти” с какими то ни было политическими партнерами на уровнях, располагаемых ниже казанского Кремля, даже гипотетически представимо с большим трудом. Зрелище братания главы администрации сельского района с “ребятами-демократами” во время выборов стоило бы многого... Проблема как таковая возникла в связи с первым туром президентских выборов в июне прошлого года. Иными словами, демократы потребуются руководству РТ для того, чтобы в очередной раз не потерять лицо в ходе федеральных выборов, а не для консультаций по проблеме “Как лучше править Татарстаном” и, тем более, “Как разумно поделиться с вами властью”.

В любом случае, обсуждение возможности партнерства между правящей элитой и оппозицией имеет свой обоюдно цивилизующий смысл.