Сергей РЫЖЕНКОВ

Ульяновская область

в феврале 1995 года

1.    ВЛАСТЬ

1.1.       Стратегия

В июле 1992 года, характеризуя систему управления Ульяновской области, эксперт ИГПИ Ольга Сенатова писала: необходимый переход к рыночным рычагам воздействия, видимо, не по зубам старой администрации, привыкшей управлять чисто внеэкономически, а новой команды, способной квалифицированно руководить областью, нет и не предвидится...» [1]. Именно это прежде всего и поныне имеется в виду, когда говорят об Ульяновской области как об «островке социализма», «талонном рае», «заповеднике».

Фундаментальным «командно-административным» «криминалом» в деятельности главы обладминистрации Юрия Горячева считается создание внебюджетного фонда за счет прибыльных предприятий. Однако подтвердить или опровергнуть данные о количестве и характере «поборов» с предприятий для нужд внебюджетного фонда. несмотря на неоднократные попытки, никому еще не удалось. Считается, что «экономическими рычагами», как и в сфере политики ценообразования, являются различные контролирующие службы области (от налоговой полиции до санэпидемстанции), которые насылаются главой на не желающих платить. Дань отдается продукцией, которую реализует полугосударственная-полукоммерческая структура «Ульяновскоблрезерв».

Вырученные средства идут на дотации сельскому хозяйству и снижение цен на основные продовольственные товары. Пикантность ситуации придает тот факт, что сын главы обладминистрации Олег Горячев является лидером местного Крестьянского союза, играющего важную роль в области в структурной политике сельского хозяйства, а также и то, что дотации либо не доходят до производителя, либо являются недостаточными (продукция закупается ниже себестоимости).

Отметим, что подобные фонды существуют и в других регионах. И везде возникает проблема добровольности/принудительности взносов. В Волгограде, например, насколько можно судить по некоторым сведениям, наряду с налогово-кредитно-ресурсной компенсацией «данникам» какую-то роль играют и формы внеэкономического «внушения». В Саратове такой фонд, существуя больше года, так и не сумел наладить приток средств.

В Ульяновской области не существовало и не существует программы социально-экономического развития, но зато есть множество весьма детализированных программ по различным направлениям, а также социальная программа «Забота» и масса ей подобных социальных программ и практик. Нет и аналитического центра, который бы как-то обрабатывал и просчитывал инициативы главы областной администрации. Последний, руководствуясь жизненным и прежним управленческим опытом, равно как и развитой интуицией, принимает решения и по глобальным, и по частным вопросам лично, и сам же стремится проконтролировать исполнение. Информационная внутриобластная система подменена мероприятиями типа «Дня открытого письма» (когда руководители служб администрации отправляются в тот или иной район лично общаться с народом) и выездных совещаний.

Надо сказать, что принятые в других регионах социально-экономические программы, как правило, не выполняются, так как предназначены в основном для оказания бюджетного давления на правительство, которое эти программы утверждает. Роль аналитических центров обычно выполняют различные группы, связанные с членами команд губернаторов. Ценность общения с народом практически никем из областных руководителей не оспаривается.

В Ульяновской области в связи с удовлетворением судебного иска по признанию Положения о выборах в органы представительной власти в марте 1994 года не соответствующим федеральному законодательству отсутствуют органы представительно-законодательной власти. Частным определением суда была признана неудовлетворительной и деятельность прокуратуры области, не опротестовавшей законодательный акт о выборах несмотря на поступившее заявление в ее адрес. Симптоматично, что выигрыш дела в суде рассматривался общественостью Ульяновска как чудо — никто не верил, что найдется судья, способный не оробеть перед хозяином области [2-4].

Осенью 1994 года был «подавлен» еще один «очаг сопротивления». Полномочный представитель Президента РФ по Ульяновской области Геннадий Ступников, некогда возглавлявший оппонировавший по ряду позиций обладминистрации и облсовету горсовет, был обвинен в коррупции. Развернутая против него в средствах массовой информации кампания закончилась его снятием и назначением представителем Президента одного из первых заместителей Горячева (по сельскому хозяйству, в связи с чем сразу заговорили о возможности кадрового продвижения сына главы) — Бориса Сараева. Сразу после этого кампания пошла на спад и как бы даже заглохла. Обвинения надлежащим образом ни доказаны, ни опровергнуты [5‑9].

Впрочем, подобную практику взаимоотношений представителей и глав можно считать почти повсеместной.

Суммируя, можно сказать, что ни общепринятой системы разделения властей, ни какого-либо контроля за деятельностью администрации Ульяновской области и ее главы нет.

Однако следует оговорить, что наличие представительного органа, активность прокуратуры по опротестованию актов и действий администраций, контроль представителей Президента в том или ином регионе сами по себе конкретного влияния на положение дел не оказывают.

Но ульяновская система ничего общего не имеет не только с демократическими ориентирами, но сильно отличается и от практики других регионов, где давление различных групп, общества в целом, Центра препятствует кристаллизации, «полной и окончательной победе» подобных систем.

Выборы, которые, по предварительным данным, состоятся в начале июня 1995 года, вряд ли в общей ситуации изменят что-либо.

1.2.       Власть и общество

Экзистенциальному и гражданскому тонусу ульяновского «общества в целом» такое положение дел как бы соответствует. Протестная активность отсутствует. Глава обладминистрации и проводимая им политика пользуются популярностью.

Так, ульяновский Центр политологии и духовной культуры в декабре 1994 провел мониторинговое социологическое исследование. Опрашивались жители Ульяновска, Димитровграда и 8 сельских районов, выбранные случайным образом; 1200 респондентов отразили все основные социально-демографические характеристики генеральной совокупности взрослого городского и сельского населения области [10].

Вопрос: «Как бы вы оценили сейчас обстановку: в России (1-я позиция), в области (2-я позиция)?» (%)

Благополучная          1/7

Спокойная                 9/46

Напряженная            69/42

Взрывоопасная         21/5

 

Вопрос: «Как вы думаете, способствует ли выходу из нынешней кризисной ситуации деятельность Президента РФ, Госдумы, правительства и главы областной администрации?» (%)

Способствует            17/15/14/47

Трудно сказать         31/45/41/31

Не способствует       53/41/45/21

 

Идеологема о «плохом» федеральном Центре и «хорошем» местном главе областной администрации — вживлена ли она в общество искусственно, является ли благоприобретением самого общества — это норма социальной жизни Ульяновска.

Средства массовой информации и заинтересованные лица ежедневно в разных аспектах и формах доказывают, что в Ульяновске все обстоит получше, чем в России, а ульяновский социально-экономико-политический курс более правильный, нежели кремлевский. Прямо противоположной точки зрения придерживаются немногочисленные ульяновские демократы, которые тоже постоянно печатают материалы на эту тему в своих газетах («Симбирский курьер», «Град Симбирск»).

2.    КОЛИЧЕСТВЕННО-КАЧЕСТВЕННЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ

Статистические параллели, как правило, интерпретируются односторонне. Учитывая возможность направленного отбора, приведем все-таки образчики.

(Предварительно следует оговорить, что официальная статистика может иметь мало общего с реальным положением дел. Симптоматичен в этом отношении «Постскриптум» в одном из материалов, посвященных презентации статданных:

«Вооруженный... данными статистики, наш корреспондент побывал... на рынке и автовокзале... Селяне... удивлены были безмерно, потому что... зарплату, означенную в официальных бумагах, они не получали.. о собственном уровне жизни говорили как о нищенском...

На рынках, на улицах города позиция была похожей. Горожане, во всяком случае значительная их часть, тоже давно не получали зарплату» [11].)

Общая картина положения в промышленности мало чем отличается от других поволжских регионов (при том, что доля крупного промышленного производства в экономике области сравнительно с другими областями Поволжья невелика). Индекс физического объема производства в январе 1995 года составил 89,1% от уровня января 1994 года (по РФ — 98,8%, в Нижегородской области — 102,6%, Пензенской — 89,7%, Самарской — 111%, в Татарстане — 92,9%, в Чувашии — 78,9%). Производство товаров народного потребления снизилось до 94,2% (по РФ — 90,5%, в Нижегородской области — 101,8%, в Пензенской — 75,6%, в Татарстане — 81,6). Производство непродовольственных товаров снизилось на 5,8%, продовольственных — на 13,4%.

Потери рабочего времени в связи с длительными (более одной смены) остановками производства по сравнению с январем 1994 года сократились на 13%. На 96 предприятиях, в основном металлообработки и машиностроения (62% всех потерь), останавливалось производство. 25 тысяч человек находились в неоплачиваемых отпусках (в среднем каждый пятый работающий останавливающихся предприятий). Почти 16 тысяч человек работали в режиме сокращенного рабочего времени [12].

В 1994 году в целом объем производства составил 86% от уровня 1993 года (в РФ — 79%, в Нижегородской области — 71%, напомним, что структура промышленности Нижегородской области иная — прежде всего здесь большее число конверсионных предприятий). Производство товаров народного потребления в Ульяновске (и в Нижнем) составило 87% к 1993 году.

Сельским хозяйством было реализовано в государственные федеральные и региональные фонды: зерна — 103% (по РФ — 103%, в Нижегородской области — 109%); картофеля — 34% (46%, 19% соответственно); овощей — 97% (67%, 40%); мяса скота и птицы — 89% (77%, 75%); молока — 86% (76%, 65%). Количество крупного рогатого скота составило 88% (91%, 82%); cвиней — 84% (88%, 78%); мелкого рогатого скота — 57% (83%, 49%).

Направленность вложений в капитальное строительство характеризовалась следующими цифрами: в производственную сферу — 47% (от общей величины) (в Нижнем Новгороде — 60%); подрядчиками выступали: государственные структуры — 20% (11% в Нижнем); предприятия смешанной формы собственности — 63% (46%); частные фирмы — 15% (41%). Строительство объектов жилищного и социально-культурного назначения: жилье (тысяч кв. м) — 373 (845); детские дошкольные учреждения (места) — 503 (450); общеобразовательные школы (места) — 7464 (5602); больницы (койки) — 565 (525).

Уровень жизни характеризовался следующими показателями: в ноябре 1994 года по отношению к ноябрю 1993 года доходы населения выросли в 2,8 раза (по РФ — 3,5, в Нижегородской области — 3,5), расходы — в 3,1 раза (в 3,5 и 3,4 раза соответственно по РФ и в Нижнем); в декабре 1994 года средняя заработная плата населения составила 265 тысяч рублей (по РФ — 335, в Нижегородской области — 309) [13].

Знакомство с цифрами убеждает, что заметного преимущества перед другими областями Ульяновская не имеет. То есть что-то лучше и чего-то больше и, напротив, чего-то меньше и что-то хуже здесь, чем в других регионах. На чисто бытовом уровне вызывает удивление небогатый ассортимент продовольственных товаров, их невысокое качество, сочетание сравнительно низких (ненамного) цен на молочные и хлебные продукты с высокими ценами на другие продукты.

Что касается аргумента обладминистрации об одной из самых дешевых потребительских корзин в области, то ведь и зарплата в области небольшая и бывает не всегда.

В области действительно невелико количество официально зарегистрированных безработных^[1]; преступность, в том числе организованная, находится на стадии, пережитой большинством регионов (устранение первой волны «авторитетов» [15]); экологические проблемы носят локальный характер; отсутствует национальная напряженность^[2]; поток беженцев и переселенцев незначителен.

В то же время процесс приватизации (в том числе жилья) и акционирования замедлен, общественно-политическая жизнь почти не существует^[3], культурная — откровенно провинциальна.

Не менее важно для общей оценки региона и то, что ульяновцы закрыты, плохо идут на контакт, признаваясь, что опасаются последствий за неосторожно сказанные слова. В службах и отделах администрации области царит атмосфера подозрительности, наблюдается нечто подобное шпиономании. Сами чиновники утаивают информацию, создают искусственные барьеры для ее получения^[4].

3.    СПЕЦИФИКА

3.1.       Социокультурное и историческое измерения

Напомним о некоторых доперестроечных особенностях Ульяновской области.

До начала экономических и политических реформ Ульяновск был культовым городом с соответствующим особым статусом. Нынешняя социально-экономическая и социально-психологическая реальность является своеобразным следствием бюджетных преимуществ доперестроечного периода, сохранения музеефикационных тенденций после начала реформ (ограничения в сфере коммерции, землепользования и т.п.).

Еще одним следствием сверхидеологизации (и соответствующей формализации образовательных учреждений) и опеки Центра стал дефицит экспертно-аналитического кадрового обеспечения. При переходе от партийного руководства, имевшего здесь значение большее, чем в иных регионах, к управлению в условиях переходной экономики и политической неопределенности обнаружилось отсутствие адекватной базы для создания новой системы управления. Наилучшим, — по крайней мере, в психологическом смысле — выходом стало консервирование тех фрагментов старой системы, которые «ложились» на новую реальность.

Сама по себе стихийность перехода к новым системам регионального управления имела место повсеместно и несла черты сложившейся на той или иной территории традиции, но иное, нежели в Ульяновске, сочетание, количество и качество воздействующих на ситуацию факторов, личная продвинутость региональной элиты в теории и практике управления, дали весьма различные результаты, в том числе и значительный отрыв от прежнего уклада. В любом случае, за редким исключением, это привело к созданию многоуровневых управленческих систем, соответствующих по сложности современным представлениям об организации государства и общества, стратегически более эффективных, чем использование моделей, характерных для микрогрупп.

3.2.       Центр

Ключевым фактором в складывании специфики региона, ее запускным механизмом стал (вопреки общераспространенному мнению о доминировании внутренних факторов) характер взаимоотношений области с Центром, определяемый базисными характеристиками области. Учтем, что утрата культового статуса не могла не породить своеобразную модификацию «эдипова комплекса» (по типу «оказался наш отец не отцом, а сукой»).

Парадоксом выглядит безусловное непротивление реформаторского Центра ульяновскому социально-экономическому курсу при одновременной поддержке его со стороны оппозиции, при том, что между собой поддерживающие находятся в конфликте. «Ульяновской модели», коммунистической, традиционно противопоставляется нижегородская, рыночная, оценка которой названными группами различна: Центр поддерживает нижегородский курс, оппозиция критикует его. Очевидно, таким образом, что для Центра равным образом приемлемы оба варианта регионального развития.

Какими критериями руководствуются «стороны» в определении степени «права на существование» столь различных моделей?

Государственная оценка ульяновского пути явным образом основывается на высокой бюджетной диcциплине области, ряде статистических характеристик, количественно более «привлекательных», нежели среднероссийские и/или поволжские, отсутствии в области протестной активности населения (что можно суммировать в формулу: «не бунтуют и много не просят»).

Попутными соображениями являются: положительная оценка Центром вынужденно-инициативного принятия на себя регионом основной тяжести в проведении реформ («выкручиваются сами»), приоритет государственно-прагматического начала над идейно-политическим (партийным, «сепаратистски»-регионалистским и т.п.) в руководящем ядре области, возможность (в определенном диапазоне) прямого приказного управления по отношению к региону в целом при посредничестве единоначальника, что освобождает Центр от обязанности выработки системы многоуровневых взаимоотношений с регионом, развития федеральных управленческих структур и постоянного контроля^[5].

С точки зрения Центра должно быть значимым географическое положение области. Ее соседство с «сепаратистски» настроенным Татарстаном в силу изложенных обстоятельств может рассматриваться как сдерживающий фактор влияния стратегии этой республики в части борьбы за повышение статуса субъектов РФ на другие области и республики Поволжья.

Вообще чересполосица региональных стратегий поволжских республик и областей должна устраивать федеральные власти: Нижний Новгород и Самара дают рыночно продвинутый вариант развития, Пенза и Саратов являются зонами «смешанного типа», Волгоград располагается между двумя этими группами, Астрахань — «социально окрашенный» регион, близкий по многим параметрам Ульяновску. В «геополитическом» смысле важна, таким образом, невозможность объединения интересов всего Поволжского региона. Его искусственная нарезка в 1930-е годы, последующие опыты с территориально-отраслевой ориентацией областей и республик этим интересам сложиться не позволяли. В настоящее время к этому добавился национальной фактор: Татарстан, Мордовия, Чувашия, Калмыкия уже выведены за черту, на которой было бы возможно формирование поволжского «союза» по типу «Сибирского соглашения», в котором Центр усматривает уже больше, чем стратегическое неудобство. Регионы Поволжья остались с Центром один на один, давление на Центр способны оказать из них только те, кто обладает некими суммарными ресурсами — Татарстан, в какой-то степени Башкортостан и Нижний Новгород.

По существу, Ульяновской областью с ее спецификой с учетом общей ситуации в Поволжье с точки зрения Центра можно пренебречь — это сравнительно небольшая область (население по переписи 1989 года составило всего 1 396 193 человек, территория — 37,5 тыс. кв.км), весьма средняя по промышленному потенциалу, с большой долей аграрного сектора (40% населения проживают в сельской местности). Тот факт, что в ней сложилась идеология и практика самообеспечения, самодостаточности, Центр может только приветствовать. Единственное, что его может волновать — это гарантии продолжительности сохранения статус-кво.

В этом смысле особо значимой оказывается фигура лидера области, главы областной администрации Ю.Горячева. Можно сказать, что Центру в этом отношении повезло — этот человек гарантирует не только сохранность порядка, сложившегося в области, но и то, что именно он будет продолжать руководить областью, по крайней мере, еще один послевыборный отрезок. То есть до 2000 года Ульяновскую область можно исключить из числа не только потенциально опасных для государственного единства регионов, но и во всех других отношениях предоставить ее самой себе. К концу периода, скорее всего, возникнет совершенно иная общероссийская ситуация, и тогда можно будет думать о корректировке.

В обмен региональная элита получает заведомое «отпущение грехов» и полную внутриобластную свободу действий.

Для сравнения скажем, что федеральные интересы, к примеру, в Астраханской области будут требовать все время неусыпного внимания к ней и взаимодействия с ней ввиду существования на ее территории важнейшего газпромовского и военных, в том числе военно-космического, объектов, равно как и в связи с «владением» северокаспийским побережьем. В Волгоградской области есть нефтяные федеральные интересы, промышленность области, ранее ориентированная на ВПК, имеет высокий потенциал, который хотя и не может быть реализован в нынешних условиях, но стратегически важен, к тому же в области существует реальная перспектива развития идеи казачьей национально-государственной автономии, претендующей на большую часть правобережья. Нефть, предприятия ВПК, зерно определяют интересы Центра в Саратовской области. Поэтому вся Нижняя Волга может рассматриваться как зона, в которой необходимо так или иначе утвердить модели, которые позволили бы обеспечить возможно более полную отдачу регионального потенциала, то есть вести сложную экономическую, социальную, политическую «игру», использовать дифференцированные по уровням и сферам подходы. То есть в этих субъектах РФ реформирование системы управления, введение рыночных элементов, развитие «гражданского общества» являются для Центра актуальными задачами. Последнее важно постольку, поскольку — особенно в Волгоградской, Саратовской, областях — природно-ресурсный и хозяйственный потенциал, с одной стороны, и разветвленность, продвинутость социальной системы сопоставимы по значению. Отсюда необходимость постоянного присутствия Центра на этих территориях.

В меньшей степени это применимо к Пензенской области, более простой в системном отношении. Взаимодействие Центра с «капиталистическими» областями — Нижегородской и Самарской — строятся на относительном невмешательстве в методы и характер проведения реформ и ориентированы на возможность получения экономической и политической «прибыли» при минимуме совокупных (не только денежных) инвестиций Центра в эти области.

3.3.       Юрий Фролович Горячев

Горячев Юрий Фролович родился 11 ноября 1938 года в деревне Ново-Осоргино Камышлинского района Куйбышевской области в крестьянской семье. (По некоторым данным, воспитывался в детдоме). Служил в Советской Армии. В 1961 году закончил Ульяновский сельскохозяйственный институт. Был заведующим межрайонной ветеринарно-бактериологической лабораторией, первым секретарем Новоспасского райкома комсомола, комсоргом обкома комсомола, вторым секретарем Кузоватовского райкома КПСС. В 1965 году был избран первым секретарем Ульяновского обкома ВЛКСМ. С 1973 года — первый секретарь Ульяновского райкома КПСС. В марте 1987 года стал председателем Ульяновского облисполкома. В марте 1990 года избран депутатом РСФСР и облсовета, в апреле 1990 года — председателем облсовета и первым секретарем обкома КПСС.

На посту председателя облсовета Ю.Горячев находился в конфронтации с руководством Российского парламента, в котором был активным сторонником группы «Коммунисты России». В области в случае конфликта российских и союзных законов руководствовались только союзным законодательством. Референдум о необходимости введения поста Президента РФ не проводился. На Съезде народных депутатов РСФСР проголосовал против суверенитета России (мотивируя это тем, что противоположного требовала собравшаяся на Красной площади «толпа». «Они еще будут мною командовать!»). Отношения Горячева и Ельцина в тот период теплотой не отличались, они друг с другом не разговаривали.

В августе 1991 года был рекомендован сессией облсовета на пост главы областной администрации, но тогда с подачи ульяновских демократов был назначен другой претендент.

В январе 1992 года все же был утвержден в этой должности во время январской поездки Ельцина по городам Поволжья. На заводе «УАЗ» перед президентом был поставлен вопрос о назначении главой администрации области Горячева. Ельцин провел в цехе открытое голосование, после которого тут же подписал Указ назначении, скрепленный поцелуем.

В декабре 1993 года Ю.Горячев был избран депутатом Совета Федерации Федерального Собрания РФ.

Является наиболее известным и популярным политиком в области — на вышеназванных выборах набрал более 90% голосов.

Стиль работы — сочетание «бешеной» активности с жесткостью, «лично вникает» в массу крупных и мелких проблем, контролирует деятельность служб, учреждений и предприятий.

3.4.       Идеологические баталии

В самой Ульяновской области — как апологетами, так и критиками «ульяновской модели», равно как и приезжими наблюдателями — оценка ситуации исходит из внеконтекстного прочтения реалий, аутична. Описательной установкой является игнорирование регионального многообразия России и Поволжья и противопоставление некоему «общероссийскому опыту» областной практики. Несоответствие этой, полагаемой естественной, но на самом деле некритично создаваемой, общероссийской фантазматической модели подается либо со знаком плюс, либо со знаком минус.

Апологеты, включая, естественно, самих «прорабов» ульяновской модели, в качестве ее горизонта полагают возможность ее использования другими регионами, в пределе — всеми. Критики считают ульяновскую систему анахронизмом и требуют «равнения» на более продвинутые, с их точки зрения, стратегии, которые отождествляют с некой «метастратегией» Центра.

Демократическая критика полагает, что Центр мирится с «вопиющим» самопротивопоставлением области всей России и московскому курсу в силу давления со стороны неких «консервативных» групп, имеющих вес в Центре и связанных с руководством области, а также умением главы обладминистрации подать «свою» область Центру как благополучный регион и продемонстрировать всеобщую поддержку проводимого курса.

Апологеты крайне болезненно реагируют на любые публичные обвинения в адрес руководства области и проводимого ею курса, явно переоценивая значение этих обвинений в глазах Центра (правда, такое отношение имеет и как бы реальную подоплеку: существование в Центре различных групп и лиц, влияющих на Президента, их ротация, теоретически говоря, могут вылиться в появление устойчивого антиульяновского лобби в президентской команде, поэтому любой «негатив» традиционно опровергается «позитивом»).

Все эти полемические усилия несут явный отголосок изначальной ангажированности, публицистичности. Осуществляется выборочный анализ статистических данных, свидетельствующий у одних «за», у других «против». Стиль руководства Горячева и кадровый состав администрации описываются в откровенно сказочных терминах: для одной стороны — Горячев есть некое сочетание народного царя с царем-строителем плюс соответствующие беззаветные помощники; для других Горячев — это деспот и самодур, коммунист до мозга костей — по прежнему опыту и «по жизни», а администрация области — это тот же самый обком.

Сохранение под новыми названиями старых государственных хозяйственных структур для администрации есть база для экономического маневра в условиях рыночных отношений, для демократов — это проявление монополистских тенденций государства, сдерживающее экономической развитие.

Одним из центральных пунктов «тяжбы» является талонная система, аргументация «за» и «против» которой наиболее изощренна, но по сути беспредметна.

Наконец, «прогрессивная общественность» Ульяновска считает, что демократические принципы и свободы и правовые основы взаимодействия государства и общества в области грубо попираются администрацией, в то время как последняя рассматривает инкриминируемые нарушения как прагматически оправданное практическое наполнение действующих в государстве норм и законов.

Этот ряд бинарных оппозиций можно было бы продолжать применительно ко всем сферам и действиям сторон [20-23].

Однако важно только заметить, что эти барьеры-баррикады находятся на периферии реальных процессов и более имеют отношение к риторике и ритуалистике. В любом из регионов реальные процессы проходят на фоне и в связи с подобными вербальными актами.

Для того же Центра принципиально безразлично, каковы будут конкретные обстоятельства политической борьбы внутри того или иного субъекта РФ, если они остаются в диапазоне апробированных в до- или послеперестроечные годы. Предел реализации региональных амбиций был обозначен чеченской войной. А в идеологическом смысле «красные» теперь отделены от «коричневых» и практически не дискриминируются.

И в отношении самостоятельности именно политической воли, сепаратизма, и в отношении альтернативных государственной политических схем, связанных или связываемых с возможностью насильственных действий, Ульяновская область имеет стопроцентное алиби.

4.    ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ

Для того чтобы не попасть в мифологическую ловушку вышеописанной полемики важно понять, что «социалистичность» «ульяновской модели» весьма условна — с самого ее появления важнее (в смысле ее реального функционирования) была не политическая прописка, а уровень осознаваемости новых управленческих процессов, их интеллектуальная проработка. В этом смысле «ульяновская модель» сложилась стихийно и долгое время продолжала функционировать по случайным схемам, на которые «натолкнула сама жизнь».

Еще одной из установок пишущих об Ульяновской области является предполагание того, что специфику области можно обнаружить как раз во временном расхождении с общероссийскими процессами. «Отставание» когда-нибудь вызреет в кризис и область будет вынуждена «подравняться», причем в очень вынужденной редакции, считали критики. Однако прогнозы 3-4-летней давности не сбылись (или сбылись весьма отчасти).

Наконец, при описании Ульяновской области есть соблазн занятия вполне определенной позиции, которую можно было бы назвать «интеллигентским императивом»: сталкиваясь с низким порогом критичности и, напротив, высокой степенью закрытости у населения области и у работников администрации, равно как и замечая совершенно лобовые манипуляционные трюки в средствах массовой информации, начинаешь судить о происходящем под углом соответствия этого происходящего нормам некого, ставшего уже привычным в других регионах либерального общежительства и соответствия общераспространенным представлениям о наличных формах и степенях социальной и личной свободы. Однако известно, что во многих традиционных или полутрадиционных обществах, претерпевающих или даже претерпевших индустриальную модернизацию, существует «пониженное» — с этой точки зрения, разумеется, — восприятие подобных «категорий».

Представляется, что идеология самодостаточности, самопрокормления, «самсусамости» («аутичность»); установка на эмоционально-волевое преодоление препятствий и подавление сопротивления, вынесенная руководителем области из лидерского опыта в микрогруппах и импонирующая населению («инфантильность»); «доиндустриальные» социокультурные представления ульяновца («архаичность») были буквально до вчерашнего дня более фундаментальными координатами понимания, чем стандартные (и для описания большинства регионов вполне корректные) политические и собственно социальные методы и приемы.

Замкнутый ребенок с чертами психической отсталости требует иного к себе отношения, нежели, скажем, энергичный юноша, мечтающий о блистательной карьере (Нижний Новгород) или отец семейства, делающий все для семьи, которая переживает не лучшие времена (Волгоград).

Правда, юноша может «сойти с круга», отец семейства окончательно разориться, а у ребенка есть хороший шанс избавиться от комплексов и стать, к примеру, неплохим предпринимателем.

5.    ДЕНЬ ГРЯДУЩИЙ

Вторым номером в области является начальник ульяновского управления Центробанка Олег Казаров (заведовал орготделом обкома КПСС, был вторым секретарем обкома, заместителем главы обладминистрации). Он финансирует газету «Жизнь и экономика». По слухам, он уже сейчас имеет чуть ли не такое же влияние на областные дела, как и Горячев. В это нетрудно поверить, так как при сложившейся системе роль финансовых учреждений чрезвычайно высока и политика Горячева зависит от «позиции» хозяина областных финансов. К тому же, судя по всему, «младший партнер» более гибок и быстрее принял новые правила игры, предполагающие отказ от «личной скромности», «коммунистической честности» и т.п. Поговаривают, что и сам Горячев уже не тот: несколько сократился его рабочий день, ранее продолжавшийся с 6.40 до 23.00, часто без выходных; по чисто физиогномическим данным народ заключил, что глава склонен разделять общеизвестное увлечение Президента. Более того, «случилось страшное»: на заборах впервые появились надписи, ругающие Горячева.

Внешним выражением «сдвига» стало строительство особняка на ул.Матросова, 22, построенного на деньги Сбербанка для Казарова, одного из его заместителей и Горячева [24].

Мифологический шлейф еще какое-то время будет сопровождать деятельность ульяновской обладминистрации. Но уже сейчас «кризис жанра» более чем очевиден: социалистическая идеология и/или фразеология ульяновской элиты и ее прессы не соответствуют ни нынешнему официальному курсу КП РФ, ни догматическому варианту в духе РКРП-ВКПБ или «исторически сложившейся» до 1985 года форме. Практика, цели и задачи административной деятельности никак не связаны ни с диктатурой пролетариата, ни с пролетарской революцией и проч.; чуждо им и левопатриотическая зюгановщина. Скорее на этих уровнях — идеологии, аксиологии, практики — можно наблюдать регресс к народническим и/или эсеровским представлениям, что, кстати, вообще характерно для провинциальных отделений КП РФ и некоторых сельскохозяйственных по корням глав администраций.

Если отрешиться от «человеческих, слишком человеческих» суждений и оценок, то нужно признать относительную успешность сложившегося в управленческой сфере области сочетания своеобразного «государственного рэкета», симбиоза предпринимательско-коммерческой и государственно-хозяйственной деятельности, манипулятивной стратегии, использующей штампы массового сознания в его местной специфике, эксплуатации исполнительских навыков партийно-хозяйственных чиновников, искренне и предсказуемо реагирующих на соответствующие стимулы. Благо Центром было отпущено время на становление такой системы.

Естественно, что в какой-то момент наступило (и все более и более наступает) — в одной-двух-трех руководящих головах, понимание удобства такой региональной системы. Начавшись стихийно, корректируясь по ходу дела, процесс сейчас явно идет не без доли социально-политического маркетинга. Рыночные отношения, бизнес и связанные с этим рекламные акции, инвестиции — все это, находя в зачаточном состоянии в экономике области, мы обнаруживаем как весьма продвинутые в политике региональной верхушки. «Социализм», «Забота», «Лично Горячев», «Мягкое вхождение», «Экономическое регулирование», «Стабильность» и т.п. оказались товаром, пользующимся повышенным спросом на внутреннем «рынке». Максимальная прибыль извлекается именно из этой производственно-коммерческой деятельности. И она легко конвертируется в любую другую валюту.

Источники

1. Сенатова О. Ульяновская область в июле 1992 года // Политический мониторинг. — М., ИГПИ. — №7.

2. Якинчев Г. Выборы не состоятся // Симбирский курьер. — Ульяновск, 1994. — 26 марта. — №37-38. — С.1.

3. Горячев Ю. Обращение к избирателям области // Симбирский курьер. — Ульяновск, 1994. — 26 марта. — №37-38. — С.1.

4. Решение судебной коллегии по гражданским делам Ульяновской области // Симбирский курьер. — Ульяновск, 1994. — 29 марта. — №39. — С.4.

5. Степанов А. Подбросит ли «Форд» до светлого завтра? // Комсомольская правда. — Москва, 1994. — 18 октября. — №186. — С.3.

6. Назван дирижер скандала // Симбирский курьер. — 15 октября. — №131-132. — С.1.

7. Райт В. Антон Степанов начинает путаться в показаниях, или еще раз о «деле Ступникова» // Симбирский курьер. — 25 октября. — №137. — С.1.

8. Белозерцев С. Г.И.Ступников: «Это предательство» // Град Симбирск. — Ульяновск, 1995. — 10-16 февраля. — №6. — С.1, 4.

9. Белозерцев В. Вопрос серьезный, нужна ясность // Град Симбирск. — Ульяновск, 1995. — 10-16 февраля. — №6. — С.4.

10. Мнения ульяновцев в зеркале социологии // Ульяновская правда. — Ульяновск, 1994. — 28 января. — №21. — С.2.

11. Константинов Ю. Кому живется весело... // Бизнес и время. — Ульяновск, 1995. — 23 февраля. — №6. — С.2.

12. Разинов А. Промышленность области в январе 1995 года // Ульяновская правда. — Ульяновск, 1995. — 15 февраля. — №29. — С.3.

13. Нижний Новгород — Ульяновск: Опыт сравнительного анализа // Град Симбирск. — Ульяновск, 1995. — 10 марта. — №10. — С.4, 5.

14. Экспресс-информация // Трудоустройство. — Ульяновск, 1995. — Февраль-март. — №2. — С.1.

15. Михайлов И. Ищут «уазик» песочного цвета // Симбирские губернские ведомости. — Ульяновск, 1995. — 1 марта. — №38. — С.1.

16. Из этнической истории Ульяновской области (Краткие очерки). — Ульяновск, 1993. — С.3-59.

17. Список политических партий и общественных объединений, реально участвующих в политической жизни области // — <Документ областной администрации> — Ульяновск. — 1995. — Февраль. — С.1-2.

18. Артамонов В.С. О деятельности политических партий и движений в Ульяновской области // <Записка руководителя аппарата Главы администрации области>. — Ульяновск, 1995. — Февраль. — С.1-2.

19. Зайцев В. Проверок будет столько, сколько государственных решений // Российские вести. — Москва, 1995. — 8 февраля. — №24. — С.2.

20. О практических действиях администрации Ульяновской области, ее главы, депутата Совета Федерации Ю.Ф.Горячева по стабилизации экономического и социального положения // <Записка, подготовленная в администрации области для комиссии-делегации Совета Федерации> — Ульяновск, 1995. — Февраль. — С.1-18.

21. Казанцев В. Феномен Горячева? // Град Симбирск. — Ульяновск, 1994. — 25 ноября — 1 декабря. — №8. — С.4-5.

22. Ульяновский заповедник / Разбойников. Талонный рай / Область это я // Известия. — Москва, 1994. — 3 декабря. №233. — С. 3 [А также: Симбирский курьер. — Ульяновск, 1994. — 10 декабря. — №164. — С.4.].

23. Разбойников В. «Ульяновский заповедник»: Начальственный гнев и всенародная поддержка // Известия. — Москва, 1994. — 29 декабря. — №250. — С.5.

24. Вехов С. Мэр Ульяновска не хочет быть губернатором // Симбирский курьер. — Ульяновск, 1994. — 6 декабря.— №161. — С.1.

 

 

 

© Международный институт гуманитарно-политических исследований