|
| Новое на сайте |
Владимир ГЕЛЬМАН
Санкт-Петербург
в августе 1992 года
Обзор событий года после августа-1991
(сокращенный вариант)
Распространяется на правах рукописи.
Использование данного текста без дословного согласования с автором не допускается.
Автор благодарит А.Алексеева, А.Вейхера, А.Воловикова, Л.Ефимову, В.Косарева, Р.Линькова, М.Михайловскую, В.Скойбеду, Г.Томчина, Е.Федорова, С.Цыпляева, В.Чурова, А. Шведова, В.Штагера за содействие в получении и осмыслении информации.
Август 1992 года стал одним из самых бедных на события месяцев в политической жизни С.-Петербурга за последние несколько лет. Поэтому данный обзор, включающий в себя некоторые августовские события, главным образом посвящен анализу развития экономических и политических процессов в С.-Петербурге и Ленинградской области в течение последних месяцев — в динамике и в сравнении с другими регионами России.
Следует иметь в виду, что политические процессы в Санкт-Петербурге являются отчасти моделью, через некоторый период репродуцируемой в других регионах России, отчасти экстремальными по сравнению с Россией в целом проявлениями политической и экономической активности (что подтверждают данные регионального политического мониторинга за февраль—июль 1992 по Санкт-Петербургу, Ленинградской, Рязанской, Псковской, Нижегородской, Саратовской, Сахалинской, Ульяновской, Волгоградской, Магаданской областям, Приморскому и Хабаровскому краям, республикам Татарстан, Тува, Марий-Эл, Мордовская, Чувашская и некоторым другим регионам, а также суммарные материалы Института гуманитарно-политических исследований (ссылки не приводятся) и некоторые другие материалы).
Процессы, происходящие в структурах власти Санкт-Петербурга и Ленинградской области (Лен.области), можно охарактеризовать как трансформацию, связанную как с изменением функций органов власти и их задач в процессе реформы, так и с перегруппировкой сил внутри и вне этих институтов. В целом в работе органов власти можно констатировать некоторую временную стабильность, которая легко может быть поколеблена внешними воздействиями.
В городском Совете (Санкт-Петербургский Совет, бывший Ленсовет) моментом качественного изменения ситуации стали формирование и первые полгода работы малого Совета. Результаты выборов местная пресса и ряд депутатов расценили как неприятную неожиданность, так как:
1) вместо предполагавшихся 80 депутатов в состав малого Совета после трех туров голосования было избрано 38 (баллотировалось 206 претендентов), после чего выборы были прекращены;
2) в состав малого Совета не был избран ни один член фракции «Возрождение Ленинграда» (коммунисты) и ни один кандидат из числа сторонников мэра С.-Петербурга А.Собчака;
3) в состав малого Совета не были избраны многие активисты демократического движения — члены блока «Демократическая Россия», известные своей умеренной позицией и склонностью к компромиссам, — были забаллотированы А.Голов, Ю.Нестеров, А.Сунгуров и многие другие. Напротив, «На платформе НФ» провела почти всех своих кандидатов, а лидер фракции Сергей Егоров был избран с наивысшим рейтингом и фактически стал лидером большинства городского парламента (не случайно конференция НФ выдвинула Егорова кандидатом на пост представителя Президента по Санкт-Петербурга и области, что, впрочем, практических последствий не имело).
Такой результат можно объяснить двумя причинами. Во-первых, «порядок бьет класс» и фракции «На платформе НФ» и «Март», объединенные жесткой фракционной дисциплиной, смогли договориться о списке кандидатов поддержки друг с другом быстрее, чем в рамках блока «ДемРоссия», оставив за бортом беспартийных демократов и другие фракции. Во-вторых, явственно обозначился момент смены поколений политиков — активность была проявлена лидерами «второй волны», сформировавшимися как политики уже в в рамках Совета (тот же С.Егоров, В.Жаров, Ю.Кравцов, В.Скойбеда и др.), но не столь популярными и известными вне его стен.
Как бы то ни было, в результате выборов малого Совета произошли, с одной стороны заметное усиление антисобчаковской оппозиции и радикализация позиции городского парламента (что повлияло впоследствии на принятие знаменитого решения Совета о выражении недоверия мэру города), а с другой стороны, заметная перегруппировка сил в депутатском корпусе, вызванная формированием пятизвенной иерархической структуры: депутаты (359 человек на 1 сентября 1992 г.) — депутаты, работающие в комиссиях на постоянной основе (123 человек) — малый Совет — президиум (15 человек, избираемых на индивидуальной основе) — председатель Совета.
Существенное повышение профессионализма Совета, тем не менее, не сняло многие присущие ему недостатки. Во-первых, Президиум по-прежнему вправе принимать обязательные к исполнению решения, отчасти дублируя Малый Совет. Во-вторых, председатель Совета также имеет право издавать распоряжение и де-факто является своего рода директором завода по имени горсовет; он имеет право принимать и увольнять аппарати т.д.
Конфронтация горсовет — мэрия, которая носит характер резонансного «наложения» институционального и идеологического конфликтов, после решения Совета о выражении недоверия мэру приобрела новый характер. В июне 1992 г. в горсовет из канцелярии Президента России поступил проект президентского указа «О полномочиях органов управления Санкт-Петербурга на период радикальной экономической реформы». Суть проекта — передача в распоряжение мэра территории города и близлежащих районов области, формирование мэром правительства Санкт-Петербурга, предоставление мэру права предоставления земельных участков, формирования и распоряжения валютными и внебюджетными фондами, введения местных налогов и сборов — т.е., по сути, мини-президентское правление. Смысл такого подхода очевиден — не сумев добиться ощутимых результатов при имеющихся полномочиях, мэр в очередной раз попробовал списать свои неуспехи на нехватку полномочий. Возникновение проекта вызвало взрыв негодования как в городском, так и в областном Советах (характерно, что последний обвинил мэрию в нарушении положений Федеративного договора — см. ниже); занимающий промежуточную позицию председатель Совета А.Беляев, однако, проявил большую терпимость к проекту, попробовав спустить какое бы то ни было решение на тормозах. Результатом стало очередное обращение Совета к Президенту с призывом унять Собчака. Проект, однако, из президентской канцелярии был направлен в правительство, где (не без участия антисобчаковского лобби), похоже, и почил навсегда.
Тем временем борьба Совета с мэрией перенеслась в суд, что само по себе можно оценить как позитивный фактор. 4 июля городской суд Санкт-Петербурга отклонил ходатайство мэрии о признании незаконным решение Совета об отмене распоряжения мэра (согласованного им с Минюстом) о включении управления юстиции в структуру юридического комитета мэрии. Совет отменил распоряжение еще в марте, ссылаясь на то, что мэр не вправе менять структуру городской власти без согласования с Советом. Еще раньше Верховный Суд отклонил представление мэрии и прокуратуры по отмене решения Совета о лишении депутатских полномочий депутатов, которых мэр назначил главами районных администраций. Наконец, 24 августа по протесту прокуратуры, внесенному по требованию депутата С.Егорова, городской суд признал противоречащей законодательству регистрацию устава акционерного общества «Санкт-Петербургу — чистая вода». Таким образом, мэрия потерпела три судебных поражения подряд, что, скорее всего, будет иметь двоякие последствия.
1) Как и в случае с вынесением недоверия мэру в марте, Санкт-Петербург создал прецедент, который, возможно, уже в ближайшее время будет репродуцирован по всей России.
2) Тактика мэра, вероятно, значительно изменится, и его действия по отношению к Совету не будут столь демонстративно игнорирующими.
Об этом свидетельствует то, что решение о преобразовании комитета мэрии по культуре в комитет по культуре и туризму, принятое в июле, мэр согласовывал с малым Советом. Предложение же мэрии об утверждении положения об отделе административных органов мэрии Советом было отклонено.
Наибольшую полемику в этом конфликте вызвало невыполнение мэрией решения Совета о выселении из Дома политпросвещения самовольно захвативших его коммунистических организаций (см. ниже). Прокуратурой была распространена справка, свидетельствовавшая о том, что мэр не выполнил соответствовавшие указы Президента и решения Совета о национализации имущества КПСС. Более того, выяснилось, что РКРП, «Трудовой Ленинград» и другие самозахватчики в обход закона самовольно сдали часть помещений ДПП коммерческим организациям в аренду и получили 877 тыс. руб. арендной платы (сами, разумеется, не платя ни копейки). На заседании малого Совета Собчак произнес речь о том, что конституционность указов Президента о запрете КПСС и о ее имуществе сейчас оспаривается в Конституционном Суде, и потому он не считает себя вправе предпринимать какие-либо действия до решения суда. Тот факт, что в захваченном здании в двух шагах от мэрии расположился штаб по сбору подписей за отзыв Ельцина, Старовойтовой и самого Собчака, похоже, мэра интересует мало. Впрочем, упрекнуть Собчака в слепом следовании заветам Толстого о непротивлении злу насилием невозможно — на том же заседании Собчак согласился с тем, что красный флаг над крышей — это безобразие, и заявил о необходимости срезать флагшток, посетовав на то, что на крышу ДПП трудно протащить автоген. Возмущенный Совет очередной раз предписал мэру до 5 августа изгнать коммунистов из захваченного здания (по решению малых Советов города и области оно должно быть передано бизнес-центру для продажи под офисы коммерческих структур); логика действий (а точнее, бездействий) Собчака в этом вопросе рациональному объяснению не поддается. Последующие события (см. ниже) протекали в период отпуска Собчака.
Решение Совета об аннулировании выданных мэрией в обход очереди в декабре 1991 г. ордеров на получение жилья в комфортабельном доме на набережной Робеспьера бывшим партийным работникам на фоне больших потрясений прошло и вовсе незамеченным. Зато гораздо большую огласку приобрел конфликт в связи с распоряжением мэра о выделении для размещения консульства Великобритании здания на площади Пролетарской Диктатуры, 5, где раньше размещался дом детского творчества Смольнинского района. Дело в том, что дети оказались лишенными какого бы то ни было помещения вообще, что вызвало естественный протест со стороны родителей и педагогов, — компенсаций же решение мэра не предусматривало. На заседании малого Совета 25 августа попытка депутатов отменить это решение мэрии как противоречащее нормативным актам Совета о предоставлении зданий организациям в аренду была пресечена А.Беляевым, запугавшим депутатов перспективой международного скандала (по межправительственному соглашению здание должно было быть предоставлено год назад). Тем не менее группа депутатов горсовета намерена обжаловать это решение в судебном порядке. Более того, по стойким, но ничем не подтвержденным слухам, выделение здания было продиктовано не столько политическими, сколько корыстными мотивами мэрии, ибо находящееся в аналогичном положении «бездомное» датское консульство уже год не может добиться никакого ответа на свои обращения от чиновников КУГИ (по свидетельству консула, с него чуть ли не открыто требуют взятку); такова же ситуация и с размещением консульства Эстонии, что еще более осложняет межгосударственные отношения (см. ниже). Помимо этого, протест по поводу размещения иностранного представительства рядом со Смольным и возле линии кабелей правительственной связи заявило Петербургское управление МБР.
В целом можно констатировать, что взаимодействие между представительной и исполнительной властями города в последние месяцы улучшилось, а соотношение сил изменилось в сторону усиления позиций городского Совета, что можно объяснить как влиянием объективных факторов (вступление в силу Закона РФ «О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой, областной администрации», существенно расширяющего подконтрольность администрации Советам), так и субъективных факторов (снижение активности мэра города, влияние петербургских лобби в Москве (см. ниже), некоторая активизация прокуратуры (см. ниже) и суда, а также некоторая общая стабилизация внутриполитической обстановки).
Решающий характер конфликт Совета с мэрией, очевидно, приобретет в октябре, когда, согласно требованиям Постановления ВС РФ «О порядке введения в действие Закона РФ «О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой, областной администрации»», сессия Совета будет обсуждать в первом чтении проект городского Устава Санкт-Петербурга (устав должен быть принят до марта 1993 года). Нет никаких сомнений, что комиссии горсовета по законодательству и по самоуправлению, верные принципу «приоритета представительных органов», а также антимэрское большинство «ДемРоссии» в Совете будут добиваться предельно жесткой регламентации деятельности администрации и согласования ею едва ли не всех своих шагов с Советом (по аналогии с американским административным устройством такую систему можно назвать структурой с «ослабленным» мэром).
Возможностей повлиять на это решение у Собчака нет, ибо его поправки не имеют шансов быть принятыми сессией, а шантажировать депутатов и избирателей угрозой отставки для Собчака бесперспективно (о чем свидетельствует опыт Г.Попова, ушедшего после отставки на периферию российской политики). Поэтому Собчак, насколько можно судить, избрал третий, весьма оригинальный и характерный для него путь, пойдя на создание совместной с Советом рабочей группы по выработке городского Устава и предложив «двухъярусную» схему городской администрации. Суть ее такова. Исполнительные функции осуществляет городское правительство, глава которого и является главой городской администрации; он назначается мэром и утверждается Советом, а члены правительства утверждаются Советом по представлению главы правительства. Работа правительства регламентируется Советом как ему вздумается, а мэр осуществляет представительские функции и «парит» над Советом и администрацией, будучи своего рода третейским судьей между ними (система c «расслабленным» мэром).
Заимствованная из практики работы органов власти отчасти Британии, отчасти Москвы, эта схема как нельзя лучше отвечает интересам мэра (он попадает в удобное для него положение английской королевы) и имеет шансы на успех в Совете, поскольку прагматично настроенному умеренному крылу демократов во главе с А.Беляевым представляется меньшим злом, чем нынешняя ситуация. Последнее соображение заставляет сделать два чрезвычайно важных вывода.
1. Весьма вероятно, что «ослабление» администрации будет заложено в уставах большинства краев и областей (напомним, что в рабочую группу ВС РФ по разработке типового устава вошли депутаты Санкт-Петербургского Совета М.Горный, Ю.Кравцов и А.Шишлов), что повлечет за собой либо подчинение администрации Советам, либо «двухъярусный» вариант и существенно изменит расстановку политических сил во многих регионах России.
2. Развитие событий на октябрьской сессии Санкт-Петербургского Совета станет моделью развития одного из вариантов аналогичных событий на ноябрьском VII Съезде народных депутатов РФ, которому предстоит обсуждать новую Конституцию. Разница, однако, состоит в том, что Президента РФ роль английской королевы устроить не может, — тем не менее представляется вероятным, что подобная политическая взятка в обмен на сохранение полномочий как нынешнего правительства, так и Съезда будет вноситься на съезд «центристами», близкими по духу к Р.Хасбулатову, и петербургский опыт может стать весомым аргументом полемике.
После ухода реального руководителя мэрии Г.Хижи в правительство России в мэрии началась перестановка сил, вызванная очевидной борьбой за лидерство. Оформление различных новых группировок внутри мэрии выявилось в принципиальной схеме парадигмы конфликта — на смену борьбе между идеологиями (сторонник корпоративного рынка Хижа против стихийного социалиста Щербакова) пришел конфликт интересов, выразившийся в противостоянии между группировками, имеющими рыночную перспективу (с точки зрения сохранения распределительно-распорядительных функций), группировками, таковых не имеющими. По сути эта борьба является отражением той борьбы межу отраслевыми ведомствами и Госкомимуществом за собственность, которая ведется на правительственном уровне.
В настоящее время можно уверенно говорить о противостоящем приватизационной политике Комитета по управлению городским имуществом (КУГИ) блоке районных администраций (особенно «лакомых» центральных районов) и части муниципальных ведомств (в первую очередь комитета по торговле и в особенности — управления общественного питания), открыто выступивших единым фронтом против проведения конкурсов и аукционов по продаже муниципальной собственности (см. ниже) 4 июля в программе Санкт-Петербургского телевидения. Лидером этого блока фактически стал заместитель мэра по социальным вопросам В.Мутко, на совещании глав районных администраций обвинивший приватизаторов в игнорировании городских проблем и в разрушении инфраструктуры города. Следует заметить (см.ниже), что некоторые замечания носят вполне справедливый характер (например, в части критики аукционной продажи аптек), но в данном случае речь идет всего лишь о недовольстве монопольным положением КУГИ и утратой районными администрациями и ведомствами возможностей распоряжаться собственностью и решать ее судьбу.
С поползновениями районов КУГИ бороться сравнительно легко, опираясь на постановление ВС РСФСР №3020-1 от 27 декабря 1991 «О разграничении собственности...», не предусматривающее для районов города прав собственника. Кроме того, в июле КУГИ по результатам проверки были преданы огласке скандальные факты предоставления помещений в аренду различным фирмам в Куйбышевском районе (см. ниже), после чего глава районной администрации А.Фирсов и его заместитель Я.Кусевицкий были отстранены от должности Собчаком (это уже второй случай такого рода после ареста по обвинению во взяточничестве главы администрации Красносельского района и его заместителя), однако официальная формулировка увольнения — «по собственному желанию». В начале августа по этой же причине (но без скандала, «по-тихому») покинули свои посты также главы администраций Василеостровского района Е.Губарь и Октябрьского района А.Гарусов.
Гораздо более серьезна проблема судьбы отраслевых ведомств в условиях приватизации, поскольку, в отличие от директорского корпуса предприятий, надстроечные структуры в результате приватизации не получают ничего. В наиболее жесткой форме их позицию выразил заместитель председателя комитета мэрии по продовольствию, торговле, общественному питанию и сфере услуг, начальник Главного управления общественного питания А.Степанов, заявивший в программе Санкт-Петербургского телевидения, что если КУГИ решает судьбу предприятий, то пусть он и решает вопросы обеспечения населения продуктами, а его ведомство такой ответственности на себя не берет. Неудивительно поэтому, что тот же А.Степанов, еще год назад переведший свои предприятия на аренду, через лобби КУГИ блокирует подготовку к конкурсам и аукционам всех предприятий общепита (на сегодняшний день не продано ни одного предприятия). Альтернативу обвальной приватизации отраслевые ведомства видят либо в ее предотвращении (см. ниже), либо в корпоратизации инфраструктуры сохранением монопольного положения на рынке.
Эту проблему пока решить не удается. Более того, недавнее решение о ликвидации Министерства торговли РФ указывает на то, что подобная участь вскоре может ожидать и аналогичное ведомство мэрии, не желающее с этим мириться; это неизбежно усилит противоречия.
В то же время в борьбе двух сил зачастую побеждает третья — в этой роли в мэрии оказывается, похоже, председатель комитета по экономическому развитию 53-летний Дмитрий Сергеев (бывший директор Ленинградского оптико-механического объединения — ЛОМО, по взглядам мало чем отличавшийся от «среднего» директора предприятия военно-промышленного комплекса — ВПК). Сергеев был назначен на этот пост в мае после ухода Хижи в Правительство РФ на должность вице-премьера (см. ниже). Характерно, что кандидатура Сергеева была представлена на этот пост Хижой после согласования с реальным «теневым» руководителем Ассоциации промышленных предприятий начальником налоговой инспекции Санкт-Петербурга и области Д.Филипповым. Филиппов назначение одобрил, видимо, посчитав Сергеева (в отличие от Хижи — см. ниже) неспособным к предательству корпоративных интересов промышленного лобби.
Сергеев в мэрии претендует на роль своего рода «центриста», не примыкает к какой-либо политической группировке внутри мэрии и добросовестно ведет борьбу за «выбивание» кредитов для города, используя свои контакты с Г. Хижой, креатурой и клиентом которого он и является, но в то же время понимает необходимость реформ (так, на одном из совещаний в июле Сергеев согласился с недопустимостью раздачи кредитов по предприятиям без выделения приоритетов и четких гарантий возврата и согласился с предложенным экспертами Санкт-Петербургского представительства РЦЭР механизмом пошагового финансирования предприятий приоритетной для города сферы жизнеобеспечения).
Очевидно, что эта позиция приносит лишь тактические плюсы. Для стратегического успеха Сергееву недостает ни здоровья, ни политических амбиций, сегодня можно добавить — ни команды; даже в собственном комитете Сергееву, по сути, не на кого опереться (лучшие силы ушли за Чубайсом и Хижой в Москву), а его первый заместитель Радченко, работавший в этой должности еще в плановой комиссии ходыревского Ленгорисполкома, имеет устойчивую репутацию деятеля криминального плана (по сведениям конфиденциального характера, в настоящее время Радченко вместе с директором одного из заводов МПС В.Криворучко и при скрытом сотрудничестве с исполняющим обязанности представителя Президента РФ Ф.Шкрудневым создает акционерное общество — «крышу» для организации нелегальной торговли оружием).
Тем не менее Сергеев, похоже, становится де-факто главой городского правительства. Действительно, в июле распоряжением мэра вице-мэр был лишен права издавать собственные распоряжения без передачи ему соответствующих полномочий мэром (только в период его отсутствия). Таким образом, Щербаков оказался низведен до уровня одного из заместителей мэра (наряду с Сергеевым, Мутко, Путиным, Келейниковым, Савенковым (см. ниже) и — по должности — С.Беляевым) и становится «первым среди равных», лишенным, однако, какой-либо реальной власти подведомственных подразделений. Это еще в большей степени осложняет позиции вице-мэра, в силу своих личных качеств не приспособленного к управлению экономическими, а тем более, политическими процессами, делает реальной возможность сближения Щербакова с умеренным крылом национал-патриотического движения. (Симптоматично сближение Щербакова с Руцким, закрепленное во время визита вице-президента в Санкт-Петербург 3 августа).
Что же касается самого Собчака, то его деятельность после июньской попытки в очередной раз расширить полномочия не характеризуется высокой активностью (по словам близкого к мэру председателя Санкт-Петербургского ДДР К.Худолея, Собчак «просто устал»). После этих событий мэр всего один раз выступил по телевидению, посетовав на депутатов, не пожелавших бесплатно передать жилье народу (депутаты не преминули напомнить, что именно Собчак в ноябре 1991 г. был главным противником решения о бесплатной приватизации жилья), и пожаловавшись на правоохранительные органы, плохо борющиеся с «красно-коричневыми» (позицию же самого мэра в этой борьбе иначе как странной не назовешь). С точки зрения содержательной политики мэр в очередной раз обратился к Западу с призывом об оказании продовольственной помощи (действительно, зимой фондовых поставок из других республик и регионов не ожидается, а бартерные ресурсы исчерпаны), после чего, похоже, отошел от дел (возможно, временно). Однако уже в сентябре со стороны Собчака следует ждать новой активизации, связанной с исходящей от его окружения очередной гениальной идеей о воссоздании нового Союза как конфедеративного государства на базе СНГ со столицей в Санкт-Петербурге. Однако в условиях лоббизации и корпоратизации политической жизни шансы мэра на политическое возвышение выглядят весьма сомнительными (см. ниже).
Общая характеристика мэрии с точки зрения ее влияния на экономические и политические процессы может быть обозначена как неустойчивое движение в сторону реформ в фарватере политики правительства (столь же неустойчивой). Откровенно контрреформаторских действий от мэрии пока ждать не приходится, равно как и проявления реформаторской инициативы. С точки зрения ситуативной такое положение дел не вызывает тревогу, однако в среднесрочной перспективе администрация города (по крайней мере, в сегодняшнем составе) вряд ли сможет эффективно решать надвигающиеся проблемы.
Усиление активности национал-патриотических и коммунистических движений, кризис наличности (к настоящему времени преодоленный) и неопределенность общеполитической ситуации стали причинами проведения в горсовете созванного по инициативе УМБР закрытого совещания с участием депутатов, представителей мэрии и правоохранительных органов. На совещании было решено создать в городе комиссию по чрезвычайным ситуациям (взамен расформированного аналогичного комитета мэрии, павшего в феврале 1992 жертвой борьбы Хижи со Щербаковым). Однако при определении статуса комиссии взгляды разошлись: проект Д.Сергеева создать комиссию на базе комитета мэрии по экономическому развитию был отвергнут безоговорочно, и в итоге жарких дебатов комиссию решили создать как межведомственный орган с делегированием в ее состав соответствующих представителей. Полномочия комиссии еще не определены, однако предполагается, что ее решения могут носить обязательный характер для органов власти и управления города с последующей ратификацией малым Советом (т.е. вариант указов Президента, вступающих в силу, если их не отменит парламент). Пока комиссия («наш маленький ГКЧП», как выразился один из депутатов) к работе не приступила, но само заявление о ее создании свидетельствует о серьезности опасений властей.
Вместе с тем характерен подход к проблеме: городские власти принимают меры не к устранению причин напряженности (что явственно проявилось в бездеятельности по отношению к национал-патриотам (см. ниже)), а к изысканию способов бороться с ее проявлениями, что в перспективе грозит серьезными осложнениями во взаимоотношениях между населением и органами власти города.
Однако не менее значимым для города может в перспективе оказаться другое событие. 28 июля состоялось совещание представителей свыше 15 федеральных исполнительных и контрольных органов — от КУГИ, ГУВД и прокуратуры до Торговой инспекции и КРУ Минфина. На совещании была подтверждена необходимость координации деятельности этих органов на месте и принято решение о создании с этой целью коллегии представителей федеральных органов исполнительной власти при Представителе Президента РФ в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Ответственным секретарем коллегии был избран представитель РЦЭР правительства РФ В.Косарев, а организационная и методическая подготовка были поручены Ф.Шкрудневу и директору СЗКЦ Э.Теплову. С назначением представителя Президента РФ эта работа, скорее всего, будет иметь продолжение.
Трудно сказать, как развернутся события дальше, однако создание подобного рода органов, скорее всего, будет взято на вооружение федеральной властью, поскольку может использоваться как механизм противодействия сепаратизму регионов, а в некоторых случаях — и как параллельная структура власти. В Петербурге пока о создании коллегии не сообщалось, но в том, что факт ее учреждения вызовет неодобрение Совета и — в особенности — мэрии, сомневаться не приходится.
Взаимоотношения городской и областной властей (весьма прохладные и прежде) вновь обострились, в особенности после придания как городу, так и области статуса субъектов федерации после заключения Федеративного договора.
Главным объектом конфликта является земельный вопрос, в нерешении которого кровно заинтересован облсовет. Причина была названа на заседании малого Совета области 15 июля одним из депутатов облсовета: предстоящее разрешение на продажу земли и немалые потенциальные дивиденды «бедной» области. Яростное сопротивление облсовета и областной администрации встретил не только июньский проект президентского указа «О полномочиях органов исполнительной власти Санкт-Петербурга», отдававший в распоряжение мэра 70-километровое кольцо вокруг Санкт-Петербурга (см. выше), но подготовленный в июле группой депутатов России от Санкт-Петербурга и согласованный с вице-премьером правительства РФ В.Махарадзе проект указа Президента «О неотложных мерах по проведению земельной реформы в Ленинградской области», предусматривавший отчуждение областных совхозных земель под фермерские хозяйства и садоводства (глава областной администрации А.Беляков тем не менее проект не согласовал, приложив к нему записку с «особым мнением»). Довод облсовета с правовой точки зрения безупречен — в соответствии с Федеративным договором область стала самостоятельным субъектом федерации, и подобные решения не могут быть приняты Президентом без согласования с областью (сфера совместной компетенции), и указ был бы явно антиконституционным. Судя по всему, разрешения этих противоречий в ближайшем будущем не предвидится — но и этот опыт Леноблсовета по противодействию отчуждению земель »сверху» вскоре может быть успешно распространен на всю Россию.
Так или иначе, облсовет в состоянии диктовать городскому Совету условия и правила не только земельной, но и аграрной реформы, делая это путем откровенного выкручивания рук. Так, после трехкратных совместных прений малый Совет горсовета большинством в 1 голос согласился с предложением облсовета по выделению земель под садоводства и огороды в количестве 8 гектар (вместо затребованных 140) и в зонах удаления от города не меньше чем за 100 километров (по мнению депутата горсовета А.Решетова, некоторые участки из-за удаленности останутся неосвоенными). Еще более опасным с точки зрения реформ стали провал инициативы горсовета о кредитовании фермеров под залог имущества, и принятое по настоянию облсовета совместное решение городского и областного Советов, фактически отдавшие все вопросы финансового и материально-технического снабжения фермеров на откуп Ассоциации «Содействие» (филиал АККОР). Альтернативы такому развитию событий пока не предложено никем.
Другой серьезной проблемой стал неурегулированный вопрос о собственности областных строительных организаций, находящихся на территории города. Еще в декабре 1990 года строительный комплекс города и области на совместной сессии Ленсовета и Леноблсовета было решено передать в собственность города и области, однако права собственников разграничены не были, а постановление ВС РФ от 27 декабря 1991 г. «О разграничении собственности...» на сей счет ничего не говорит. Между тем инициативные действия областного комитета по управлению имуществом по приватизации предприятий треста «Главзапстрой» через аренду с выкупом, оформленную «задним числом» (см. ниже), явно нарушают права городского собственника, что стало поводом для обращения в прокуратуру депутатов горсовета.
Характерно, однако, что в противостоянии областного и городского Советов нет заведомого институционального антагонизма (в июле горсовет выделил областному средства на тушение лесных пожаров, в августе на совместном заседании была одобрена единая концепция энергетики региона и т.д.); конфликт носит характер противоречия интересов. Однако администрация (как городская, так и областная) от участия в конфликте, похоже, устранилась.
Развитие облсовета происходило в направлении его бюрократизации и ослабления влияния в сочетании с усилением консервативных тенденций, что является характерным для большинства областных Советов России, чей состав сходен с Леноблсоветом (Псковская, Самарская, Ярославская и др.). Говоря более широко, подобная трансформация есть проявление общей тенденции к ослаблению представительных органов, начиная с ВС РФ.
Действительно, в состав малого Совета не был избран ни один из активных сторонников фракции «ДемРоссия», а ядро нового органа составили директора и главные специалисты совхозов и «безработные» функционеры КПСС (ситуация, типичная для других областных Советов — Псковская, Саратовская области). Весьма характерно, что Президиумом сессии было предложено принять обращение к Президенту с требованием принудительного восстановления хозяйственных связей, отмены налога на добавленную стоимость для сельхозпроизводства и не допустить обнищания населения. Обращение принято не было, но тем не менее оно является характерным для облсовета.
В июле облсовет, бывший ранее тихой заводью спокойствия, потряс серьезный скандал, связанный с деятельностью как старого, так и нового руководства области. На заседании малого Совета 15 июля были преданы огласке факты злоупотреблений бывшего председателя облсовета Ярова и нынешней областной администрации с распеделением автомобилей по чекам «Урожай-90» (продажа руководителям области и некоторым депутатам), а также выявлены нарушения законов в работе 66 предприятий, созданных администрацией (необоснованные льготы и др.).
Решение о проведении проверки этих фактов было, похоже, вызвано не столько стремлением депутатов к справедливости, сколько накопившимся недовольством депутатов бездеятельностью областной администрации и собственной второстепенной ролью в происходящих событиях (особое недовольство депутатов вызвала демонстративная неявка А.Белякова на заседание малого Совета). Комиссию по расследованию событий возглавила председатель комиссии по экологии Светлана Беляева, имеющая репутацию последовательного и бескомпромиссного борца со злоупотреблениями в сфере природопользования, которая, вероятно, в данном случае проявит себя не хуже, чем некогда Элла Памфилова.
Однако в отличие от аналогичных скандалов в Пскове или Саратове данная разборка может иметь последствия, выходящие за пределы региона. Дело в том, что в начале июля кандидатура Белякова была рекомендована Ю.Яровым и предложена А.Руцким на пост вице-премьера правительства России по сельскому хозяйству (создание нового поста носит, насколько можно понять, характер демонстрации серьезных намерений по аграрной реформе и служит делу устранения конкурента Руцкого — министра сельского хозяйства В.Хлыстуна, которого могут сделать своего рода «козлом отпущения» за медленный ход реформы). Этот факт заставляет сделать вывод как о дальнейшем усилении позиций питерского лобби в Москве, так и о желании найти на должность главного исполнителя аграрной реформы человека, на которого можно будет списать грехи за заведомый провал, — ибо Беляков, по мнению даже ряда весьма далеких от реформаторских устремлений, по уровню понимания проблем неспособен к выполнению даже нынешних обязанностей, не говоря уже о большей ответственности. Неудивительно, что перспектива этого назначения вызвала бурный протест со стороны петербургской и всероссийской «ДемРоссии», и даже Собчак в осторожной форме отмежевался от этой кандидатуры. Однако какого-либо решения Президент пока не принял.
В этом смысле разгорающийся скандал вокруг злоупотреблений Белякова и Ярова может не только похоронить перспективу назначения Белякова, но и ослабить позиции (если не подорвать репутацию) Ярова, набирающего вес в Москве и становящегося одним из наиболее влиятельных российских политиков.
После скандалов и потрясений 1990-91 годов в «Демократической России» Санкт-Петербурга наступила некоторая стабилизация как самой «ДемРоссии», так входящих в нее организаций. Особенностью петербургской «ДемРоссии» с точки зрения организационного строения является то, что она к весне 1992 стала классическим воплощением триединой «векторной» модели «ДемРоссии», заложенной еще при основании движения в 1990 году, объединив в своих рядах блок политических партий и общественных организаций, блок депутатов Санкт-Петербургского горсовета и блок беспартийных. Преодолев расколы и ведя активную политику в Москве, в Санкт-Петербурге «ДемРоссия» посвятила прошедший период в основном решению внутренних проблем. 13 июля на заседании Совета представителей обсуждался вопрос о намеченной на 25-26 июля межрегиональной конференции «ДемРоссии», созванной сторонниками радикального крыла «ДемРоссии» во главе с Салье. При обсуждении этого вопроса выяснилось, что он носит более сложный характер, чем предполагалось — откалываться от «ДемРоссии» и создавать новую организацию, несмотря на трения с московским руководством во главе с Пономаревым, большинство питерских демороссов не желали. Настаивая на необходимости противопоставления своей позиции чрезмерно проправительственному курсу московской «ДемРоссии», Салье заявила о том, что правительство ведет номенклатурную политику, толкает страну к пропасти и необходимо срочно перейти к нему в оппозицию. Это вызвало взрыв негодования со стороны представителей всех входящих в питерскую «ДемРоссию» партий (от СДПР до РХДС), обвинивших Салье в демагогии и политиканстве. В результате голосования подавляющее большинство высказалось против раскола «ДемРоссии» и делегировало на конференцию противников раскола Д.Караулова и Г.Томчина и «центриста» А.Болтянского. Салье покинула заседание, потерпев едва ли не самое сокрушительное поражение в своей политической карьере в рамках Санкт-Петербурга. Более того, решение о выходе из «ДемРоссии» и вступлении в новую организацию не приняла даже «партия Салье» — СвДПР, которая на заседании своего республиканского совета 19 июля предложила своим организациям и индивидуальным членам решать вопрос о членстве в «ДемРоссии» в индивидуальном порядке.
События в петербургской «ДемРоссии» во многом предопределили характер московской тусовки. В Москве голоса сторонников создания новой организации (Российский учредительный союз) и радикальной фракции внутри «ДемРоссии» раскололись чуть ли не поровну (106:81), в результате чего Салье публично заявила о выходе из «ДемРоссии», а в оргкомитет созданной радикальной фракции «ДемРоссии» вошли Болтянский и Томчин. В довершение всего ответственным секретарем исполкома питерской «ДемРоссии» Карауловым на конференции от имени петербургской «ДемРоссии» был распространен пакет документов, скомпилированных из выступлений на петербургском совете «ДемРоссии» СвДПР, и содержавший наиболее резкие тезисы Салье («ДемРоссия» лежит под Президентом и ждет, когда можно «доставить удовольствие...» т.д.). Этот инициативный шаг Караулова хоть и был расценен его коллегами по «ДемРоссии» как некорректный, но свою (пусть и небольшую) роль в окончательном подрыве авторитета Салье в серьезной политике он сыграл — Марина Евгеньевна вынуждена будет либо маргинализоваться, либо отступать назад с уже невосполнимыми потерями.
Гражданский союз Санкт-Петербурга и Ленинградской области был создан на учредительной конференции, состоявшейся 25 июля в актовом зале здания бывшего архива обкома КПСС. Учредителями, в отличие от аналогичного московского образования, выступили, помимо питерской организации НПСР (раньше не подававшей признаков жизни и насчитывающей не более 30 членов; по собственным утверждениям: «свыше 1000 заявлений, но мы перерегистрацию не проводили», председатель НПСР Санкт-Петербурга доцент Университета экономики и финансов В.Писклюков), региональный центр ДДР, незадолго до этого заявивший о размежевании с вошедшим в Коалицию реформ Г.Поповым, отколовшаяся от оппозиционной к Травкину питерской ДПР сохранившая верность заветам Ильича Калининская районная организация ДПР (8 человек во главе с председателем комиссии горсовета по торговле и сфере услуг В.Талановым), а также молодежные организации ДПР (12 человек) и НПСР (численность неизвестна). Любопытствующих на форум ГС собралось около сотни человек (включая председателя горсовета А.Беляева и председателя облсовета В.Густова), участников было несколько меньше.
Новая центристская организация была с восторгом встречена как сопредседателем ДДР Собчаком, который крайне нуждается в демонстрации наличия у него политической поддержки в городе (мэр выступил на форуме с длинной правильной речью, а потом долго отвечал на вопросы журналистов), так и московскими партийными деятелями. На форуме выступили председатель правления НПСР В.Липицкий и заместитель предселателя ДПР Е.Малкин, пугавшие аудиторию перспективами реализации правительственной программы реформ и ужасами развала России, а также представитель союза «Обновление», в своей речи посетовавший на указ Ельцина о борьбе с коррупцией, препятствующий здоровому вхождению государства и директорского корпуса в бизнес (!). Москвичи были крайне заинтересованы в демонстрации у ГС базы в регионах, что не позволило бы его считать чисто столичным верхушечным образованием.
Питерские участники решали локальные задачи, усиленно демонстрируя значительность происходящего. Под конец форума выступил А.Беляев, который поздравил создателей центристского блока и подверг позиции выступавших язвительной критике, после чего ушел. Журналисты, которым после пресс-конференции по итогам форума был обещан несостоявшийся фуршет, ушли голодные и обиженные и, очевидно, поэтому о тусовке написали мало.
Создание ГС, вероятно, мало что изменит в партийной (а точнее, беспартийной) жизни города в ближайшем будущем. Демонстративное формирование такой коалиции, если оно не преследовало исключительно цель присяги на верность триумвирату Руцкой—Вольский—Травкин, могло бы иметь смысл разве что в преддверии выборов, но пока что этого события нет и не предвидится.
Усиление консервативно ориентированной оппозиции российским и питерским властям в Санкт-Петербурге шло гораздо менее активно, чем в Москве, что во многом объяснялось как разногласием в стане питерских коммунистов, «красных» и «белых» национал-патриотов, так и их конфликтами с московскими организациями. Питерские оппозиционеры несколько более радикально настроены, а кроме того, в отличие от Москвы, деятельность оппозиции носит почти сугубо непарламентский характер (коммунисты и патриоты в горсовете малочисленны, деморализованы и вследствие этого весьма пассивны). Другой особенностью оппозиции Санкт-Петербурга является активность ее идеологического творчества и собственной пропаганды в различных формах — от устной и листовочной (практически постоянно действующие пикеты на Невском проспекте у Гостиного двора) до печатной (газета «Народная правда») и аудиовизуальной (телепрограммы «600 секунд», «Что делать?», «Вертикаль», а с августа 1992 — и «Голос оппозиции»). Неявную поддержку оппозиции оказывают также главная газета городской мэрии — «Санкт-Петербургские ведомости» и информационная программа ТВ «Факт».
Однако главным субъективным фактором сплочения и усиления оппозиции в Санкт-Петербурге является деятельность городских властей. С одной стороны, ни горсовет, ни мэрия, ни правоохранительные органы не предпринимали в течение длительного времени каких-либо действий по обузданию националистической пропаганды, принимавшей все более открытые формы. С другой стороны, для цивилизованных форм оппозиционных проявлений власти места не оставляли. Так, еще осенью 1991 года усилиями «ДемРоссии» и ее сторонников в горсовете часть здания Ленинского РК КПСС на Измайловском проспекте, 8 была после затяжной борьбы с мэрией передана в аренду «ДемРоссии» и входящим в нее организациям. При этом решение 6-й сессии Совета (март 1991 г.) о выделении помещений общественно-политическим организациям города.на деле осталось выполненным лишь в отношении «своих» организаций, в то время как оппоненты не получили ничего, что дало бы им определенное моральное право действовать иными путями.
В феврале 1992 г. попытка мэрии выселить из занимаемых помещений в Смольном редакцию ортодоксально-коммунистической газеты «Народная правда» без предоставления других помещений привела к пикетированию мэрии возмущенными членами РКРП, после чего мэрия свое решение отменила и редакция осталась в Смольном. Оппозиция осмелела и в марте предприняла самозахват части помещений в Доме политического просвещения (ДПП) бывшего обкома КПСС. В помещениях разместились штаб-квартиры РКРП, ОФТ, движения «Трудовой Ленинград» (отделение «Трудовой России»), Союза рабочих Ленинграда и ряда других организаций, которым самозахваченные помещения были сданы в аренду (см. выше), а над зданием ДПП был поднят красный флаг без серпа и молота. Мэрия долгое время оставляла эти события без внимания, что повлекло за собой очередной раунд конфликта ее с горсоветом (см. выше). Лишь 6 августа В.Щербаковым было отдано распоряжение о выселении самозахватчиков, однако оно не выполнено и по сей день. В свою очередь коммунисты организовали в ДПП круглосуточное дежурство, и неоднократные попытки снять с крыши красный флаг и заменить его на трехцветный терпели провал — красный флаг восстанавливали на крыше вновь. Кончилось дело тем, что флагшток с крыши ДПП был срезан, а ведущий на крышу люк закрыт. Однако коммунисты держат оборону в ДПП по сей день, а 22 августа 1992 г. провели в нем съезд рабочих и крестьян Ленинграда и Ленинградской области, в котором приняли участие как прокоммунистический союз рабочих, так и областной стачком работников агропромышленного комплекса (см. ниже) при участии представителей официальных профсоюзов в качестве наблюдателей.
В свою очередь национал-патриоты в период июньских событий в «Останкино» потребовали у руководства Санкт-Петербургского телевидения эфирного времени для оппозиции. Руководство ТВ весьма легко пошло на уступки, а перспектива получения времени сплотила блок объединенной право-левой оппозиции коммунистов и национал-патриотов, хотя и ненадолго. Поводом для размолвки послужило выяснение отношений по вопросу о представительстве оппозиции в соответствующей программе Санкт-Петербургского телевидения. Предполагалось предоставление слова какой-либо одной организации, представляющей весь блок, что не устраивало «белую» оппозицию, настаивавшую на отдельном выступлении. Напомним, что в Санкт-Петербурге «белую» часть спектра оппозиции представляют не державные рыночники Аксючиц и Астафьев, а фашизоидные антикоммунистические (как православные, так и антиправославные) группировки типа Народно-социальной партии или Союза венедов.
Разгневанные представители «белых» — Республиканской народной партии России и Русской партии обвинили Югина в создании «карманной оппозиции» и выставили у здания ТВ пикеты, а представитель Русской Партии Николай Бондарик сделал встревожившее демократов и интеллигенцию города заявление о том, что в течение недели телевидение может быть захвачено патриотами. Переговоры между оппозицией и телевидением зашли в тупик, и руководство ТВ сочло за благо прервать переговоры и предоставить «красным» и «белым» выяснять отношения друг с другом самим. Однако в результате часть «белой» оппозиции отказалась от эфира, а «красная» нашла возможности для консолидации и 24 августа вышла в часовой прямой эфир (оппозиции обещано 4 часа эфира в месяц; финансирование программ предполагается осуществлять за счет бюджета).
Гораздо более серьезным событием стали несколько несанкционированных избиений кавказцев на рынках, проведенных ОМОНом при невмешательстве руководства ГУВД (см. выше). Антикавказские настроения милиции, являющиеся естественной реакцией на рост преступности кавказского происхождения, достаточно быстро нашли отклик в душах национал-патриотов. Используя свои контакты в милиции (в частности, независимый профсоюз работников милиции, возглавляемый близким к «Отечеству» следователем А.Антоновым), представители «белой» оппозиции провели переговоры с сотрудниками ОМОНа и договорились о сотрудничестве, которое предполагается осуществлять в форме рейдов совместного патрулирования. Заявление об этом, сделанное лидером Народно-социальной партии депутатом горсовета Ю.Беляевым, можно было бы воспринимать как нереальную угрозу, если бы не тот факт, что Республиканской народной партией России действительно создан собственный центр боевых искусств (под видом спортивной организации), выпускники которого, по словам лидера РНПР Н.Лысенко, защищают интересы русских в Приднестровье и в Южной Осетии.
7 августа 1992 г. профком ГУВД и «белая» оппозиция подписали совместное заявление о борьбе с «кавказской» преступностью, где возложили ответственность за рост преступности на городские власти и призвали к созданию общественного комитета по борьбе с преступностью. Организационное собрание комитета состоялось 15 августа, но из-за разногласий в рядах национал-патриотов комитет учрежден не был; на следующей неделе с подписантами из профкома приехала разбираться комиссия МВД, и создание комитета было отложено на неопределенное время. Фактически город стоял на пороге создания штурмовых отрядов нацистов, и угроза эта по сей день не снята (так как не сняты причины, способствующие ее появлению).
В ближайшие месяцы «белая» оппозиция имеет шансы к усилению не только из-за общего ухудшения ситуации и обострения обстановки в Эстонии (см.ниже), но и из-за крайней одиозности и догматизма их «красных» оппонентов. Многое будет зависеть от того, насколько быстро «белым» Санкт-Петербурга удастся обрести свои флаги, своих ораторов, идеологов и респектабельных организаторов — своих Руцких, Астафьевых, Станкевичей и Константиновых.
Другим фактором усиления «белого» патриотического движения является нарастающий клерикализм в руководстве Санкт-Петербургской епархии (и, насколько можно судить, Русской православной церкви в целом), наблюдаемый на фоне почти открытого стремления властей России и Санкт-Петербурга к превращению православия в официальную государственную религию (в частности, свидетельством этого является неофициальное воссоздание мэрией Санкт-Петербурга и Правительством РФ ведомств по контролю за религиозными объединениями). Крайним проявлением клерикальной тенденции стало обращенное к мэру открытое требование митрополита Иоанна (поддержанное как Алексием II, так и национал-патриотами) о недопущении в город миссий проповедников, отбивающих паству у РПЦ. Кроме того, был снят со своего поста ректор Санкт-Петербургской духовной академии Владимир Сорокин, человек весьма умеренных политических взглядов, и ожидается его замена одним из более ортодоксальных священнослужителей, близких по воззрениям к откровенно националистическому «Союзу православных братств». Есть все основания полагать, что в грядущих социальных потрясениях именно круги Русской православной церкви (особенно на региональном уровне) будут одним из главных и наиболее эффективных проводников православно-державного национализма.
В условиях относительной стабильности существующих институтов власти, не отражающих интересов каких-либо социальных групп, при неопределенности общей обстановки естественным выглядит стремление активных групп давления повлиять на характер и направленность деятельности институтов власти всех уровней наиболее эффективным для них путем. Санкт-Петербург не является в этом смысле исключением, однако деятельность групп давления в Санкт-Петербурге имеет несколько особенностей:
1) значительные связи и взаимное влияние по линии Санкт-Петербург — Москва и связанный с этим характер влияния на ситуацию — качественно иной, чем в большинстве регионов России;
2) слабость рабочего движения и профсоюзов в СПб, что выражается в малом числе и активности забастовок при почти полном отсутствии более или менее влиятельных независимых от ФНПР профсоюзов (см. ниже);
3) некоторая деморализация и ослабление активности на местном уровне директората предприятий и его союзников в лице Союза трудовых коллективов на фоне усиления активности частного капитала, чьи интересы могут реализоваться на сегодняшний день в основном на местном уровне.
Вследствие этого деятельность групп давления носит в основном парламентский характер (случаи внепарламентских действий описаны ниже) и проявляется в форме действующих на местном или московском уровне политизирующимися лобби.
Собственно политический лоббизм — явление в Санкт-Петербурге весьма редкое, поскольку решений (главным образом кадровых), на которые в состоянии кардинально повлиять политические группировки, не так уж много. В качестве одного из подобных примеров можно привести эпизод с передачей здания Ленинского РК КПСС «ДемРоссии» (см. выше). Гораздо более распространено лоббирование интересов различных экономических группировок.
Если директорское и тесно связанное с ним профессиональное лобби стремятся в основном добиться своих целей в «связке» с «родительскими» всероссийскими структурами через Москву (это тесно связано со структурой региональной экономики, в которой удельный вес местной промышленности и сельского хозяйства весьма невелик), то в Санкт-Петербурге все большую самостоятельную активность и вес набирает активное предпринимательское лобби, представленное группами частного капитала и стремящееся к усилению политического влияния. Необходимость политической поддержки лобби ощущают в связи с некоторым ужесточением нормативной базы и опасностью прямого протекционизма со стороны властей (особенно после скандалов с распределением недвижимости и опротестования прокуратурой некоторых сделок, совершенных городской администрацией). К тому же случаи прямого протекционизма довольно легко предаются огласке (как, например, решение комитета мэрии по дорожному хозяйству, благоустройству, заключившего без всякого конкурса договор подряда на асфальтовое покрытие Невского проспекта с СП «Невский контрактор» на заведомо невыгодных для города условиях), а потому серьезно вредят будущему фирмы. Опыт И.Баскина и «Новой Голландии» в этом отношении был небесполезен.
Кроме того, после резкой смены управленческих и политических элит (см. выше) в городе наступила некоторая (не столь уж длительная) кадровая стабилизация (это отличает Санкт-Петербург от Пскова или Саратова, где 1992 году происходила интенсивная кадровая перетряска), а потому в ближайшее время задача проведения «своих людей» на руководящие посты не является актуальной, но в среднесрочной перспективе может стать весьма значимой.
Если некоторые предпринимательские круги пошли по пути создания собственных политических структур (в феврале в Санкт-Петербурге на базе «Балтийского клуба» состоялся «Форум предпринимателей», учредивший собственное «Гражданское движение в поддержку предпринимательства»), то другие группировки ищут союза с политическими движениями. Последние же склонны к такому союзу как из идеологических соображений (в массовых представлениях, предприниматели являются социальной группой, с которой связываются надежды на выход из кризиса, и потому их поддержка выигрышна как для «демократов», так и для «белых» национал-патриотов), так и вследствие собственной бедности и потому невозможности серьезной политической деятельности, что в сочетании с собственной неразборчивостью вынуждает их продаваться едва ли не первому встречному бизнесмену.
Так, на сотрудничество со Свободной демократической партией России (СвДПР) — достаточно крупной по питерским меркам организацией, насчитывающей около 250 членов и имеющей в горсовете весьма активную фракцию из 14 депутатов, — пошел «Фонд поддержки предпринимательства», возглавляемый Александром Руденко. Руденко, ранее вошедший в доверие к ряду депутатов горсовета и принимавший активное участие в сопротивлении августовскому путчу, немало сделал для дискредитации в Совете за его пределами коммерческих структур, созданных при участии капитала КПСС, что привлекло к нему радикально-антикоммунистических свободных демократов. В свою очередь в январе 1992 г. Руденко предложил президиуму горсовета проект введения коммерческих цен на водку с выплатой компенсаций всем горожанам; при этом исключительное право торговли предполагалось предоставить коммерческой структуре с участием капитала горсовета и возглавляемого им фонда. Проект Руденко был активно поддержан фракцией СвДПР, но отклонен «Демроссией» и провален президиумом Совета. Однако Руденко остался на плаву, длительное время активно зондировал почву в депутатском корпусе и в «ДемРоссии» на предмет создания «теневого кабинета» городской администрации (агитация была безуспешной, но не из-за нежелания «ДемРоссии» иметь дело с Руденко, а из-за слабости «ДемРоссии» и неготовности ее к таким подвигам), был спонсором ряда мероприятий СвДПР, а в годовщину путча публично пообещал накормить зимой всех петербуржцев, если... сессия горсовета предоставит его Фонду необходимые полномочия (можно догадаться — какие).
Более серьезные предприниматели действуют не столь открыто и не «светятся» сами. В качестве примера успешного скрытого воздействия на политическую деятельность можно привести негласное спонсорство питерской «Демроссии» со стороны руководителя концерна «Горячев» М.Горячева в обмен на содействие активистов питерской «ДР» в КУГИ и Фонде имуществ при приобретении здания под офис фирмы (пример тем более примечательный, что ранее принятое безо всякой политической поддержки решение мэрии о целевой передаче этой фирме здания бывшего ПТУ было опротестовано прокуратурой как незаконное). Впрочем, пока влияние предпринимательских лобби на местном уровне, затрагивая конкретные решения, все же не настолько велико, чтобы влиять на общее направление развития, однако тенденция к усилению этого влияния (и к ослаблению влияния директората) несомненна.
Другой особенностью Санкт-Петербурга являются активные петербургско-московские отношения. Как и все «немосковские» регионы России, Петербург, как правило, склонен решать свои проблемы через Москву, используя как официальные, так и неофициальные каналы воздействия. Это явление, не будучи чем-то из ряда вон выходящим, в петербургском случае имеет ряд особенностей, делающих ситуацию в некотором роде уникальной:
1) обратное воздействие Москвы на Петербург в настоящее время сведено лишь к распределению ресурсов, в то время как характерные для других регионов кадровые рычаги «отпущены» (мэр города — выборный, а представитель Президента 10 месяцев не назначался);
2) потенциал Петербурга позволяет различным «группам интересов» города не только воздействовать на принятие решений, непосредственно касающихся данного региона, но и влиять на общее направление политики в России;
3) в обозреваемый период масштабы воздействия увеличились, в развитие наметившейся еще в 1990-91 гг. тенденции.
Это связано во многом как с повышением активности различных групп, неспособных решить свои проблемы только на региональном уровне, так и с повышением «удельного веса» и значимости выходцев из Санкт-Петербурга в московских коридорах власти. Действительно, по масштабам участия экс-петербуржцев в высших структурах власти России регион, пожалуй, превышает пресловутое «уральское» окружение Ельцина. Среди экс-петербуржцев можно выделить две группы:
1) члены правительственной «команды Гайдара» (вице-премьер, председатель Госкомимущества А.Чубайс, его заместитель Д.Васильев — автор большинства правительственных актов по приватизации), заместитель председателя Росцентрбанка С.Игнатьев, советник правительства, руководитель Рабочего центра экономических реформ С.Васильев и др.);
2) «индивидуалы», добившиеся своего статуса и влияния благодаря личной деятельности в политике. Последних в свою очередь можно разделить на деятелей:
— »парламентского» плана (председатель Леноблсовета Ю. Яров — ныне заместитель председателя Верховного Совета России, народный депутат России П.Филиппов — председатель парламентского подкомитета по приватизации и одновременно «whip» правительственной «коалиции реформ» в Верховном Совете и др.);
— »внепарламентского» плана (народный депутат России Г.Старовойтова — советник Президента России по вопросам межнациональных отношений, народный депутат России, М.Салье — сопредседатель движения «Демократическая Россия» (до июля 1992) и СвДПР, представитель Санкт-Петербургского горсовета в Верховном Совете России).
Естественно, что проникновение петербуржцев в московские структуры носит характер «цепочки» не только на уровне личного аппарата, но и на уровне назначений на ключевые посты, где в условиях жесткой конкуренции в борьбе за влияние и отсутствия каких бы то ни было реальных механизмов управления (будь то системы номенклатуры, государственной службы или партийной «солидарной ответственности») решающую роль зачастую приобретает личная преданность клиента своему патрону или «команде». Типичным кадровым решением клиентистского характера стало, например, назначение на пост руководителя агропромышленным отделом аппарата правительства РФ малоизвестного в московских кругах депутата Ленсовета Александра Калинина, бывшего заместителем председателя комиссии горсовета по продовольствию и в этом качестве хорошо знакомого рекомендовавшему его на эту должность С.Васильеву. Неудивительно, что тот же Яров в июле 1992 рекомендовал на пост вице-премьера правительства по вопросам сельского хозяйства своего бывшего заместителя по облсовету А.Белякова, несмотря на его явное несоответствие этой должности как по политическим и экономическим взглядам, так и по кругозору и уровню интеллекта (см. ниже).
Однако новый человек из Петербурга может, попав на руководящие должности в Москве (отнюдь не обязательно в «связке», но при участии высоких патронов), стать клиентом конкурирующей команды. Именно таким образом число влиятельных экс-петербуржцев пополнил заместитель мэра Г.Хижа, ставший 20 мая вице-премьером правительства России (Указ Президента РФ №513). Возвышение Хижи явилось следствием как усиливающегося давления промышленно-военного лобби на Президента с требованием ввести в состав правительства опытных хозяйственников, так и проявления личных качеств Хижи. Еще в марте 1992 года, когда Ассоциация промышленных предприятий Санкт-Петербурга (АПП) в ультимативной форме потребовала от правительства и Центрального банка России предоставления очередной инъекции дешевых кредитов, Хижа выступил на сессии Санкт-Петербургского горсовета с яркой прогайдаровской речью и с резкой критикой позиции АПП. Этот шаг, явившийся со стороны Хижи, по сути, предательством корпоративных интересов собственной клиентелы, был тогда расценен наблюдателями (в том числе и автором этих строк) как тактический ход в борьбе за пост мэра. Однако действительность сложилась иначе — с подачи Чубайса и С.Васильева Гайдар рекомендовал Хижу на пост вице-премьера.
Уход Хижи с должности №3 в Санкт-Петербурге на должность №4 в правительстве имел существенные последствия как для Петербурга (см. выше), так, для правительства, где Хиже поручили вопросы координации работы промышленности. Уже на первом же заседании кабинета Хижа высказался по поводу сложностей во взаимоотношениях предприятий с банками, после чего ему поручили курировать и эту сферу деятельности. Однако, будучи лишенным аппарата (за исключением взятых с собой двух петербургских помощников), не обладая обширной клиентелой в Москве и, главное, в отличие от почти одновременно и по аналогичным мотивам с ним назначенного первым вице-премьером правительства Шумейко, не имея столь значимых перспектив политической карьеры (возраст Хижи — 53 года), он оказался в непривычном для себя положении «новичка из провинции» и, как следствие, довольно скоро попал под стороннее влияние, обратившись за помощью к группе экономистов из Петербурга («Общество содействия экономическим реформам» Ю.Ярмагаев, А.Зелинский, С.Мельников и др.), являющихся апологетами бюджетной и банковской реформ на основе децентрализации этих сфер (т.е. передача основных полномочий по бюджету областям, а в кредитной политике сужение сферы влияния Центробанка). В результате Хижа, в бытность заместителем мэра проводивший политику централизации ресурсов, в Москве стал проводником прямо противоположных идей.
Говоря языком Л.Питера, Хижа во многом превысил «потолок» своей компетентности, вследствие чего его самостоятельное влияние на ход событий в ближайшем будущем, вероятно, будет невелико. Однако как лоббист он может быть достаточно влиятелен и весом, свидетельством чему является эпизод с проектом Указа Президента о полномочиях органов власти Санкт-Петербурга (см.выше), так и активность Хижи по выбиванию и раздаче по отраслям кредитов для государственных предприятий, его активная поддержка политики нового руководства Росцентрбанка и известной телеграммы В.Геращенко о зачете долгов государственным предприятиям и участие в поддержке инвестиционных «проектов века» по строительству высокоскоростной магистрали Санкт-Петербург—Москва и порта в Лужской губе (см. ниже). Иначе говоря, Хижа вновь проводит политику в интересах промышленного лобби, что он, собственно, и не скрывает, хотя приглашение его в Москву было инициировано идейными оппонентами Хижи (по словам П.Филиппова, Хижа — «троянский конь директората»).
Взаимодействие экс-петербуржцев с родным городом в большинстве случаев носит клиентистский характер и осуществляется через коммерческие (Чубайс, С.Васильев, Филиппов) или политические (Салье, Старовойтова, Филиппов) структуры. В свою очередь, петербургская клиентела пытается через своих нотаблей решить вопросы самого разного свойства — от назначения прокурора города до получения грантов на научные исследования. В необходимости такого рода контактов убеждены обе стороны. Более того, зачастую патрон заведомо дает себя использовать клиенту в качестве некоего «знамени» — в обмен на поддержку при решении собственных проблем.
Характерен пример взаимоотношений П.Филиппова с умеренным крылом петербургской «ДемРоссии» (СДПР, РПРФ, ДПР). В ходе проведения через Верховный Совет России Государственной программы приватизации и поправок к Закону о приватизации активисты петербургской «ДемРоссии» А.Пейбо, Г.Томчин и А.Шведов были приглашены Филипповым в состав рабочей группы подкомитета по приватизации как эксперты. Благодаря этому в программу и в закон были внесены поправки как «слева» (уступки лобби трудовых коллективов), так и «справа» (результат влияния вульгарно-либеральной оппозиции). Кроме того, Пейбо, Томчин и Шведов вместе с активистами московской «ДемРоссии» В.Голубевым и Г.Талем провели весьма существенную разъяснительную работу в кулуарах Белого Дома с депутатами, что для Филиппова было бы невозможно в силу его личной известности чрезмерной явной ангажированности. Экспертам «ДР» удалось нейтрализовать активность экспертов оппозиционного блока «Российское единство» и фракции «Смена — новая политика» и всеми доступными методами (включая совместное распитие спиртных напитков) убедить их снять 128 из почти 200 внесенных в программу поправок.
В свою очередь Филиппов дал согласие на свое участие в задуманной петербургским отделением РПРФ реформе партии. Республиканцы накануне своего III съезда (Москва, 27-28 июня 1992 года) находились на распутье, раздираемые противоречиями между социал-демократическим, вульгарно-либеральным и «продиректорским» крыльями. Петербуржцы, стоявшие на позициях вульгарного либерализма, добились проведения своего варианта программы партии через съезд следующим путем:
1) Подготовительная работа — за 3 дня до съезда петербургская организация РПРФ принимает Филиппова в партию и избирает его делегатом съезда; в те же дни на учебе партийных активистов в Москве активисты питерской РПРФ ведут активную вербовку союзников, обещая в обмен на поддержку либеральной программы привлечение в руководство партии яркого и перспективного лидера (для РПРФ — это одна из наиболее острых проблем);
2) работа на съезде — Филиппов выступает от имени петербургской РПРФ по проекту программы партии, проект поддерживают 25 из 30 региональных организаций, посрамленная социал-либеральная фракция уходит со съезда, по предложению санкт-петербургской организации Филиппова избирают сопредседателем партии (второй по рейтингу после Шостаковского), а в секретариате и постоянных комиссиях партии ключевые позиции занимают представители питерских республиканцев, которые и будут, вероятно, определять дальнейшую повседневную политику партии, дрейф которой в сторону либерализма уже был отмечен обозревателями.
Заметим, что совершенно аналогичный описанному выше механизм используется и, казалось бы, в совершенно иной, научной, социально-экономической среде Санкт-Петербурга, где роль патронов-»буксиров» играют А.Чубайс и С.Васильев, а место республиканцев — «баржи» с грузом конкретных дел — занимает созданный ими на базе нескольких научных учреждений города «Леонтьевский центр» (президент — сам С.Васильев), которому Чубайс своим решением передал на баланс здание на Измайловском проспекте, 14, занимаемое объединением «Ленсистемотехника».
Однако помимо использования именитых «буксиров» петербургские группы давления используют и другие приемы. Наиболее эффективный из них — инициативное участие в подготовке нормативных актов как специального, так и общего характера. К специальным нормативным актам можно отнести решения органов власти и управления России, касающиеся непосредственно Петербурга. Их можно разделить на традиционные (скажем, решение Минфина о выделении Санкт-Петербургу дополнительно 4,1 млрд. руб. бюджетных средств, «пробитоe» в июне 1992 председателем финансовой и планово-бюджетной комиссии горсовета А.Егоровым, решение по строительству нового порта и железной дороги — см. ниже), которые, как правило, связаны с перераспределением ресурсов, и нетрадиционные, связанные с перераспределением полномочий (к ним относятся все решения по «свободной зоне» и по вопросам, связанным с учреждением поста мэра города, принятые Верховным Советом и Совмином России в 1990-1991 гг. по инициативе А.Собчака).
После формирования правительства России количество и статус специальных нормативных актов резко снизились, однако Петербург остается значимым объектом их действия в силу своего положения в России. Неудивительно поэтому, что мэр города, используя свое влияние на Президента, стремится к их проведению «через верх», минуя правительственные и парламентские кабинеты, где проекты могут подвергнуться существенной корректировке или быть «задроблены» (не в последнюю очередь под влиянием антимэрской оппозиции). Именно таким путем во время визита Ельцина в Санкт-Петербурге в январе 1992 года был принят ряд решений, в частности о статусе телерадиокомпании «Петербург» (см.ниже). «Через верх» мэр пытался провести в мае-июне 1992 г. и проект президентского Указа «О полномочиях органов управления Санкт-Петербурга на период проведения экономической и земельной реформы», автором и «толкачом» которого явился Г.Хижа (см. выше). Помимо протеста со стороны горсовета, в провале проекта, безусловно, сыграла роль и слабость ресурсов мэра. Привыкший полагаться исключительно на личные связи и не обладающий обильной клиентелой, Собчак не мог уже получить «персональных» прав, а ушедший в вице-премьеры Хижа отнюдь не настолько влиятелен. Можно предположить, что и в дальнейшем подобные нормативные акты, принимаемые «в порядке исключения», вряд ли имеют шансы на успех.
Что же касается нормативных актов общего характера, то здесь влияние осуществляется главным образом через внесение соответствующих положений в законопроекты. Так, горсоветское большинство «ДемРоссии», потерпев неудачу в принятии проекта закона «О статусе Санкт-Петербурга», существенно ограничивающего права мэра города по распоряжению городским имуществом и финансами, смогло найти возможности делегировать нескольких депутатов горсовета (М.Горный, С.Егоров, Ю.Кравцов) в состав рабочей группы по разработке проекта Закона РФ «О краевом, областном Совете», вследствие чего в Закон были внесены поправки, существенно ограничивающие права администрации (в частности, согласование ряда кандидатур должностных лиц, включая даже... руководителя областного управления внутренних дел). Таким образом, горсовет пошел — и весьма успешно — по пути тиражирования собственного опыта на всю Россию. Следующим шагом на этом пути станет, очевидно, участие представителей «ДемРоссии» горсовета в разработке примерного Устава края, области (М.Горный, А.Шишлов, С.Удалов), и можно не сомневаться, что он будет также направлен на ограничение прав администрации. Иными словами, условия борьбы на местном уровне диктуют ход событий по России в целом.
Естественно, что петербургские лобби в Москве конкурируют между собой как в структурах власти, так и в политических партиях. Если интересы лобби не носят антагонистический характер, то им удается либо найти компромисс (как это было, например, при принятии «Положения о разграничении компетенций между Ленсоветом и мэром Ленинграда» Президиумом ВС РСФСР 8 июля 1991 г., где обе стороны конфликта пошли на взаимные уступки), либо разделить сферы влияния.
Так, радикальное крыло питерской «ДемРоссии», возглавлявшееся М.Салье, занимало в движении позицию «непримиримой оппозиции» к руководству республиканского отделения «ДемРоссии», в то время как «умеренное» крыло «ДемРоссии» (А.Болтянский, Г.Томчин и другие лидеры) пытается влиять на принимаемые республиканским отделением «ДемРоссии» (движением в целом) решения «изнутри». Поскольку такое расхождение в позиции по отношению к политике московского Координационного Совета «ДемРоссии» могло бы расколоть петербургскую «ДемРоссию», лидеры обоих крыльев нашли компромисс путем раздела сфер влияния: умеренное крыло «ДемРоссии» поддержало лозунги «радикалов» о созыве Учредительного собрания и о созыве внеочередного съезда движения в обмен на поддержку политики «умеренного» крыла на внутригородском уровне и поддержку соответствующих кандидатов при выборах руководства санкт-петербургской организации, а также некоторых делегатов в московский Координационный Совет (благодаря ему, например, в Координационном Совете «ДемРоссии» был избран Петр Филиппов, ранее на II съезде «ДР», в ноябре 1991 г., «проваленный» сторонниками Салье при выборах совета представителей движения). В случае же, если интересы лобби антагонистичны, то борьба принимает характер взаимных обвинений по принципу «кто выше стукнет».
В целом петербургско-московские связи можно охарактеризовать своего рода электрической схемой «генератор» (Санкт-Петербург) — «усилитель» (Москва) — «резонатор» (Санкт-Петербург), резонанс же носит как «противофазный», так и «синфазный» характер — в зависимости от направления действий. Одним из таких синфазных резонансов становится приватизация (см. ниже).
В более общем плане можно говорить о том, что в межэлекторальный период, в условиях увеличения полномочий органов власти на фоне слабости общественных институтов, происходит ускоренная лоббизация и корпоратизация политической жизни как Петербурга, так и, насколько можно судить, России в целом.
Из этого факта можно сделать несколько весьма важных выводов о перспективах развития политической ситуации.
1. Стихийность процесса подготовки и принятия решений органами государственной власти и управления и отчужденность этих органов от значительной части населения порождает феномен «теневой политики», когда решающее воздействие на политическую деятельность оказывают абсолютно неподконтрольные закону группировки. Действия этих группировок не обязательно носит криминальный оттенок, но почти всегда возникают из-за невозможности легитимного принятия решений, удовлетворяющих интересы тех или иных политических сил.
2. Происходит неизбежное в данной ситуации ослабление влияния политиков-одиночек (что хорошо заметно на примере Собчака) при снижении общей значимости политических лидеров и формальных институтов (партий, фракций, движений, блоков) по сравнению с теневыми «командами», решающую роль в которых обретают финансовые ресурсы, связи «наверху» и влияние на средства массовой информации (в первую очередь на телевидение). Намечается стремительный рост политической коррупции как отдельных деятелей, так и организаций в целом, что в среднесрочной перспективе может привести к окончательной дискредитации легитимных форм политической деятельности.
3. Не найдя выражения своих интересов в легитимных структурах, значительная часть населения (особенно в политизированных крупных городах, как в Санкт-Петербурге), скорее всего, будет искать опору либо в консервативно-охранительно ориентированных формах самоуправления «снизу» (например, в виде предлагаемых «Трудовой Россией» Советов рабочих депутатов, реанимирующих органы Советской власти периода 1917 года), либо — в худшем варианте — в массовых криминальных формах политического поведения вплоть до политического терроризма или социалистических революций.
Результаты июньского референдума в Эстонии, означающие лишение гражданских прав 450 тысяч неэстонцев, проживающих на северо-востоке республики, ответное решение Нарвского горсовета о проведении референдума о статусе приграничных к России районов, инциденты с участием российской армии и вооруженных формирований в Эстонии, напряженная обстановка на российско-эстонской границе (особенно после введения Эстонией кроны и установления с 1 июля визового режима въезда), реакция на эти события Верховного Совета России, наконец, недавние заявления о создании Ассамблеи неграждан Эстонии и угроза эстонских властей ликвидировать самоуправление на северо-востоке свидетельствуют о том, что Эстония становится одной из наиболее опасных зон конфликта на территории бывшего СССР. Модель развития конфликта во многом сходна с развитием событий в Приднестровье: сепаратизм республики, отделение ее от центра, ответный сепаратизм в экономически развитой зоне компактного проживания русскоговорящего населения, создание военных формирований, втягивание в конфликт дислоцированной на территории республики армии... Однако целый ряд отличий от приднестровского сценария делает ситуацию гораздо более сложной и оставляет очень мало надежд на сколько-нибудь благополучное и относительно бескровное развитие конфликта. К ним относятся факторы, которые можно разделить на объективные и субъективные.
Объективные факторы.
1) Геополитический — территория Молдовы географически удалена от России, происходящее там для рядового неполитизированного россиянина суть события за границей в буквальном картографическом понятии. Эстония же не просто граничит с Россией, но граничит той своей частью, которая является зоной конфликта, — и граничит с той частью России, где относительная политическая стабильность самым серьезным образом может быть поколеблена внешними воздействиями. Кроме того, если Молдова в своей политике тесно связана с Румынией, частью которой она является исторически — и потому республика румынизируется (и это дает возможность вести переговоры с участием румынской стороны своего рода «третьей силы» для Молдовы), то в Эстонии ничего подобного нет и выяснение отношений происходит один на один.
2) Военно-политический — статус вооруженных сил России в Молдове и Эстонии качественно отличается: если в Молдове пребывание армии вполне легитимно и ее действия при отражении нападения со стороны местных воинских формирований вполне оправданы, то в Эстонии российская армия является оккупационной в глазах не только эстонцев, но и мирового сообщества, и потому здесь аналогичные действия (а тем более участие армии в вооруженном конфликте на стороне Северо-Востока Эстонии) будут однозначно квалифицироваться по международным стандартам как интервенция со всеми вытекающими отсюда последствиями.
3) Этнополитический — природа конфликта в Эстонии фактически связана с нарушением одной нацией — нацией в целом, а не только политиками! — прав другой нации, находящейся в незначительном меньшинстве. (В силу особенностей исторического и социокультурного развития Эстонии эстонский национализм носит гораздо более агрессивный характер, чем латышский, не говоря уже о литовском). В Молдове ситуация принципиально иная.
Таким образом, в Эстонии заведомо существуют предпосылки для развития событий гораздо более трагического, чем в Приднестровье. Однако на эти факторы накладываются и субъективные особенности сегодняшней ситуации.
1) Фактор местного армейского командования. Опыт адмирала Касатонова и генерал-майора Лебедя свидетельствует, что военно-политические решения принимаются не в Москве, а на месте. В условиях, когда близкий и бесправный русский северо-восток будет заинтересован в поддержке армии, чей вывод из Эстонии затягивается, а после передислокации армии ничего хорошего в далекой России ее не ждет, вероятность инициативного принятия решений по защите соотечественников на уровне старших офицеров следует расценить как высокую. Любые же попытки применения силы против российской армии эстонскими военизированными формированиями будут лишь подталкивать к такому решению (нельзя здесь исключить и явные провокации).
2) Фактор границы и переговоров. Начавшееся введение Россией ответных мер по охране границы с Эстонией, возможно, и уменьшит поток контрабанды и злоупотреблений, но оно же — без подкрепления соответствующими мерами политического и дипломатического характера — способно заметно осложнить социально-психологический климат на Северо-Востоке (поездки в Россию, контакты с родственниками, приграничная торговля, работа и т. д.). Позиция же российской стороны до недавнего времени колебалась от полного игнорирования проблемы («непротивления злу») до демонстрации жесткой линии по принципу «око за око», нашедшей отражение в заявлении Верховного Совета от 16 июля, предписавшего МИДу стукнуть кулаком по столу на переговорах. Сторонники этой линии есть и в составе делегации России на переговорах с Эстонией (в первую очередь — председатель Леноблсовета В.Густов), что не дает оснований рассчитывать на взаимоприемлемое решение. При этом введение Эстонией кроны не изменило соотношения цен при торговых поставках из России, долги России Эстония выплачивать, похоже, как не собиралась, так и не собирается. Последние события на переговорах выглядят, правда, несколько более обнадеживающе, но во многом время для принятия решений, могущих ослабить напряженность, уже упущено.
Кроме того, не снятые по сей день территориальные претензии Эстонии на территорию части Кингисеппского района Ленинградской области и демонстративное нанесение обошедшего все газеты и телеэкраны изображения Ивангородской крепости на 5-кроновую банкноту также увеличивают нестабильность и нервозность по обе стороны границы.
3) Фактор Ленинградской области. Приграничная к зоне конфликта территория по своему политическому состоянию характеризуется «вакуумной» стабильностью, т.е. как отсутствием политической активности населения, так и слабой артикуляцией интересов политических объединений. Даже в облсовете не приходится говорить о достаточном политическом потенциале ни у «идейных» коммунистов, ни тем более у «ДемРоссии», неспособной не только к проведению собственной политики, но и к конструктивному оппонированию. Нет в области и активных и авторитетных политиков, за исключением, пожалуй, Густова — бывшего председателя райсовета Кингисеппского района (приграничного к Эстонии).
Вакуум в области есть естественный результат ее исторического развития «под столицей». Все рычаги управления, кадры, ресурсы, связи и т.д. находились и находятся в городе, который имеет собственные институты власти, впрямую с областью не связанные (за исключением ГУВД, Ленкомэкологии и некоторых других ведомств, в работе которых областные проблемы занимают второстепенное место). Эта ситуация уникальна для России — как по степени «подавляемости» области городом, так и по правовой независимости города от области и реальной зависимости области от города. В данной ситуации этот фактор также увеличивает нестабильность.
4) Факторы Петербурга. Ситуация в Петербурге в настоящее время относительно спокойная, но это та же вакуумная стабильность (хотя и меньшая, чем в области), притом временного характера. Как раз к осени начнется массовое сокращение рабочей силы на предприятиях (сейчас затягиваемое долгосрочными отпусками), закончатся «гуманитарные» резервы продуктов, помогающие выжить остро нуждающимся. Кроме того, данные исследований общественного мнения 1989-91 гг. свидетельствуют о том, что наиболее кризисным периодом тревоги и разочарований в массовых представлениях жителей Санкт-Петербурга является октябрь-ноябрь. Волна социального и индивидуального пессимизма может «накатиться» на внешний источник напряженности — особенно если ее соответствующим образом подтолкнуть.
Подтолкнуть петербуржцев к инициативному участию в эстонском конфликте могут не только воинствующие патриоты во главе с Невзоровым, хотя их активизация создаст соответствующий информационный «фон». Однако не следует упускать из виду другие существенные процессы:
а) стихийная политизация правоохранительных органов Санкт-Петербурга, проявляющаяся как в открытом неподчинении мэру города (попытка Собчака захватить здание Таврического дворца, занятое вопреки его воле по решению правительства России), так и в публичных акциях милиции против кавказцев, проходивших в различной форме (см.выше). Антикавказские настроения, тесно связанные с ростом преступности «кавказского происхождения», легко могут быть трансформированы в соответствующем направлении (Кавказ далеко, а Эстония рядом, а наших бьют и там, и там...). По конфиденциальным сведениям из питерского ОМОНа, подобная агитация уже ведется различными политизированными группами (Народно-социальная партия, РНПР) в тесном контакте с профкомом ГУВД (см. выше).
В этих условиях весьма вероятно, что петербургская милиция, покрывшая себя славой в дни августовского путча, может сыграть в эстонском конфликте ту же роль, что казачество — в приднестровском. Но если в Приднестровье инициативное участие граждан России в боевых действиях казаками и ограничилось, то в Эстонии подобное участие работников милиции может стать катализатором вовлечения в конфликт новых волонтеров;
б) снижение политического веса и активности мэра Санкт-Петербурга А.Собчака в последние месяцы отнюдь не означает его подготовку к уходу из активной политики. Напротив, невозможность и бесперспективность участия Собчака в высших эшелонах российской власти в настоящее время подталкивает его к поиску наиболее выигрышных обходных путей (типа написания проекта новой Конституции), и соответствующая политическая поддержка защиты прав человека в Эстонии, а тем более «маленькая победоносная война» могли бы, по представлениям Собчака, принести ему некоторые политические дивиденды. Стоит напомнить достаточно централистскую позицию Собчака по вопросу о полномочиях Союза и республик в союзном парламенте, его негативную реакцию на попытки инициативных действий ленинградцев в поддержку свободы Литвы в январе 1991, жесткую позицию по вопросу о независимости Украины и ряд других действий и заявлений. Конечно, трудно представить себе Собчака, призывающего петербуржцев ехать в Нарву с оружием в руках защищать соотечественников. Однако его готовность занять жесткую антиэстонскую линию и высказать явное или скрытое одобрение Северо-Востоком также является катализатором развития конфликта.
Следует также иметь в виду, что политиков демократической ориентации, чей авторитет и возможности хоть в малой степени были бы сравнимы с Собчаком, в Петербурге нет (не в последнюю очередь вследствие массового перебазирования ряда политических деятелей в Москву). Демократическое движение города и близкий ему по позициям горсовет в ходе развития конфликта скорее всего не смогут на что-либо серьезно влиять — не столько из-за внутренней слабости оппозиции к Собчаку, сколько из-за традиционной поддержки независимости Прибалтики и игнорирования проблем русских, часто списываемых на происки коммунистов (а теперь — «номенклатурного подполья»). Российские же власти, похоже, до самого последнего времени предоставляли регион самому себе.
Справедливости ради стоит отметить, что власти Петербурга прилагают немало усилий по стабилизации обстановки в регионе. Усилиями руководителя межреспубликанской референтуры комитета мэрии по внешним связям В.Чурова удалось открыть в Санкт-Петербурге пункт по выдаче виз в Эстонию жителям города, начата работа по созданию в Санкт-Петербурге эстонского консульства. В июле-августе 1992 года в Таллинне и в Санкт-Петербурге состоялось несколько рабочих совещаний по вопросам экономических отношений между Санкт-Петербургом и Ленинградской областью и Эстонией, завершившихся пока подписанием некоторых протоколов о намерениях. Все это несколько смягчает напряженность, однако следует иметь в виду, что межгосударственная политика делается не в Петербурге, а в Москве. Кроме того, у «партии войны» есть и совершенно определенные экономические интересы. В данном случае эти интересы связаны с желаемой сторонниками «жесткой линии» невозможностью использования Россией Новоталлиннского порта, что неизбежно привлекло бы государственные инвестиции в строительство нового нефтеналивного порта в районе Лужской губы. Судя по количеству и масштабу лиц, вовлеченных в «портовые» дела (см. ниже), поддержка «партии войны» в эшелонах власти обеспечена серьезная.
В то же время не следует забывать, что именно в Ленинграде акции протеста против советской агрессии в Литве в январе 1991 г. носили, как нигде по России, массовый характер, и, что весьма существенно, проходили не только на улицах и площадях, но и на предприятиях города — в политической забастовке 16 января 1991 г. приняло участие 50 тыс. человек, а всего в коллективных действиях на производстве — 78 тыс. Именно здесь и может сработать синдром возмездия за неблагодарность (мы их защищали, а они...), и перенос ненависти на внешнего врага в трудовых коллективах (чрезвычайно выгодный руководителям предприятий госсектора, тем более в предприватизационный период) будет способствовать формированию центров кристаллизации возможных участников конфликта. Призывы направлять на эстонскую границу рабочие отряды, исходившие от того же Густова, способны лечь на благодатную почву. Не последнюю роль здесь могут сыграть и неразрушенные структуры официальных профсоюзов.
Итак, в случае наиболее неблагоприятного развития конфликта на северо-востоке Эстонии возможно одновременное инициативное участие в боевых действиях на стороне русского Северо-Востока регулярных частей российской армии и добровольческих отрядов из Петербурга при идеологической и информационной поддержке Собчака и Санкт-Петербургского телевидения, взлет державного национализма в Петербурге с возможными инцидентами, а по сути вооруженная интервенция и гражданская война между Россией и Эстонией.
Следует констатировать, что ситуация в значительной степени запущена и потому еще более не поддается регулированию (некоторые процессы нерегулируемы вообще). Тем не менее ряд первоочередных мер мог бы существенно снизить вероятность худшего из вариантов. К ним можно отнести:
1. Принципиальное решение вопроса о судьбе Вооруженных Сил бывшего Союза на территории Эстонии (предлагавшийся вывод четверти войск до конца 1992 года — паллиатив, способный лишь ухудшить ситуацию) и по возможности срочный вне всякой очереди вывод российских войск из Эстонии, который, как представляется, необходим, даже если он реально осуществим только за счет заведомого срыва вывода войск из Германии. Тем не менее, возможно, придется пойти даже на это нарушение соглашений во избежание втягивания армии в боевые действия. С другой стороны, этот шаг существенно помог бы в ходе переговоров России с Эстонией, так как в представлении даже таких достаточно трезвых эстонских политиков, как М.Лауристин, вывод войск — предварительное условие какого бы то ни было диалога с Россией.
2. Качественное изменение подхода к переговорам и приграничным проблемам; отказ от принципа «око за око» в действиях по отношению к жителям Эстонии в приграничной России, существенное обновление подходов и состава российской делегации на переговорах, вывод из нее заведомо антиэстонски настроенных лиц, способных вызвать лишь негативную реакцию. Использование преимущественно экономических методов воздействия на партнеров в сочетании с требованиями гарантий выполнения ими положений договора 1991 года.
3. Изменение политики российских властей в отношении петербургского региона. Немедленное назначение Представителя Президента России по Ленинградской области из числа политических деятелей демократической ориентации и способного к участию в переговорном процессе с передачей ему права координации действий структур центральной власти в регионе (включая, возможно, и силовые структуры). Укрепление руководства администрации области.
4. Неформальное воздействие на действия наиболее трезво мыслящих политиков и лидеров общественного мнения Эстонии. Эта задача не может быть решена директивно, по указу «сверху», но она представляется необходимой компонентой снижения напряженности.
После состоявшихся осенью 1991 года похорон идеологии автономного экономического развития города — «свободной экономической зоны» — перед мэрией встала проблема выработки собственной экономической политики, проводимой в русле правительственной политики реформ. Следствием этого стало полное обновление кадрового состава Комитета по управлению городским имуществом (КУГИ). Несмотря на то что по настоянию мэрии Чубайс вынужден был принять решение, по которому комитет возглавил экс-глава администрации Красногвардейского района С.Беляев (человек Собчака), однако посты его заместителей по ключевым вопросам были вверены людям из исполкомовской команды Чубайса — бывшему председателю Сестрорецкого райисполкома А.Коху и заведующему отделом в комитете по экономической реформе М.Маневичу. Это привело к тому, что в КУГИ на ряде значимых направлений важные позиции заняли как работники отраслевых комитетов и районных администраций (благодаря чему в КУГИ оказались свои отраслевые лобби — так, отдел, ведающий приватизацией общепита, возглавила Л.Савершаева, ставленница руководителя управления общественного питания А.Степанова), так и люди, не связанные с прежними элитами и настроенные на реформы по Гайдару (в частности, ведающий разработкой нормативных документов отдел методологии возглавил один из идеологов «ДемРоссии» А.Шведов). В силу последнего, а также вследствие контроля за ситуацией в Санкт-Петербурге со стороны «заинтересованных лиц» А.Чубайса и П.Филиппова, процесс приватизации в Санкт-Петербурге начал приобретать «образцово-показательный» законный характер.
25 февраля малый Совет одобрил городскую программу приватизации на 1992 год, составленную М.Маневичем и А.Шведовым. Адресный список городской программы приватизации составляет свыше 2500 наименований, с некоторым превышением соответствуя плановым заданиям федеральной программы. Среди приватизируемых предприятий — большая часть пищевой индустрии (включая мясокомбинат, пивзаводы и молочный комбинат), несколько швейных и ткацких фабрик, заводы железобетонных изделий и ДСК. Несмотря на то что программа не затрагивает крупную индустрию, неодобрение ею высказали ряд крупных хозяйственников города.
Помимо этих объектов в КУГИ на 1 июля было зарегистрировано свыше 3000 заявок на приватизацию федеральных и муниципальных предприятий. Свыше 80% заявителей — трудовые коллективы предприятий и их подразделений; среди заявленных объектов — большая часть крупных предприятий (главным образом строительный комплекс и производство товаров народного потребления), большинство гостиниц, но в основном не включенные в программу объекты торговли и сферы услуг.
В конце февраля Фонд имущества Санкт-Петербурга (председатель Э.Буре, креатура П.Филиппова, заместители — активисты «ДемРоссии» П.Лансков и А.Пейбо) приступил к выдаче первых свидетельств собственности. Социальные последствия реализации программы специалисты КУГИ и горсовета не рассматривали и в расчет не принимали. Предполагаемые доходы от приватизации муниципального имущества — 3,5 млрд. рублей (цифра была заведомо занижена, так как расчеты производились в ценах 1991 года) предполагается израсходовать на социальные программы, пакет которых был утвержден малым Советом горсовета.
Согласно программе, конкретный способ приватизации предприятий по установленным нормативам определяет Комитет по управлению имуществ (КУГИ); при этом оговорено,что коммерческий конкурс, гарантирующий сохранение профиля приватизируемых предприятий, составляет не более 40% приватизируемых предприятий, а предприятия с остаточной стоимостью более 1 млн. руб. подлежат акционированию.
Процесс аукционных торгов начался 13 мая и к лету принял массовый характер. Однако на практике изложенная на бумаге программа породила ряд проблем.
Во-первых, методика расчета остаточной стоимости явно не соответствовала резкому изменению цен (так, стартовая цена универсама «Западный» на коммерческом конкурсе 1 июля 1992 года, рассчитанная по остаточной стоимости, равнялась всего 410 тыс. рублей). В результате этого цены на некоторые объекты оказались занижены (например, на аукционе 10 июня магазин площадью 245 кв.м на набережной Мойки, 112 был приобретен всего за 800 тыс. рублей). Решение gравительства РФ о переоценке основных фондов, принятое в конце августа, по отношению к Санкт-Петербургу запоздало ровно на 4 месяца.
Во-вторых, из-за несовершенства законодательства продаже на конкурсах и аукционах подлежали не сами площади, а право их аренды на 15 лет (до подписания Б.Ельциным Указа, разрешающего продажу земли под приватизируемые объекты), что существенно меняло ситуацию, ибо торговлю правом аренды нельзя назвать приватизацией. Но и после выхода eказа под его действие попали лишь те объекты, которые находятся в отдельно стоящих помещениях, а их доля в общем балансе программы приватизации составляет лишь немногом более 20%. Заключение же договоров между жильцами неприватизированных квартир в доме, куда встроено приватизируемое предприятие торговли, представляется заведомо нереальным. В результате аукционные цены на отдельно стоящие здания и блоки приватизируемых предприятий существенно возросли (по оценкам заведующего отделом конкурсов и аукционов Фонда имуществ А.Фишкова, — примерно на 40-50%).
В-третьих, продажа значительной части предприятий исключительно через открытые аукционы, призванная пополнить бюджет города, ведет, как правило, к изменению профиля предприятия, особенно если оно находится в удачном для бизнеса месте (т.е. приватизируют не предприятие, а покупают офис). Так, на аукционе 13 мая помещение парикмахерской на Невском проспекте, 3 площадью 130 кв.м было куплено товариществом с ограниченной ответственностью за 25 млн. рублей для размещения салона по продаже мебели по образцам.
При этом, положение не спасают даже пресловутые льготы трудовым коллективам приватизируемых предприятий, которые имеют существенное значение при акционировании, но не столь значимы при конкурсной аукционной продаже, где из-за необходимости разового внесения крупной суммы денег трудовой коллектив играет роль своего рода коллективного «подставного лица», за которым стоят солидные «толстые кошельки», способные выложить приличные суммы отступного работникам приватизируемых предприятий. Парикмахерская на Невском проспекте, 29 была продана в аренду на 15 лет за 50,1 млн. рублей товариществу, образованному членами трудового коллектива, 10 июня на аукционе, а уже с 1 июля члены трудового коллектива (30 человек), получив — в зависимости от стажа — от 12 до 125 тыс. рублей, были уволены новыми хозяевами, планирующими размещение в помещении банка. Трудно не согласиться с утверждением сопредседателя Форума предпринимателей Санкт-Петербурга В.Моргунова, заявившего о пагубной тенденции в действиях властей, преследующих аукционной распродажей лишь фискальные цены.
При таком подходе можно не сомневаться, что запланированные доходы в городской бюджет от приватизации будут получены (только за июль-август объемы аукционных и конкурсных продаж составили 800 миллионов рублей). Однако, оборотной стороной этого процесса становится сопротивление приватизационной активности КУГИ и Фонда имуществ. Можно выделить уже сейчас три линии сопротивления:
1) структуры администрации районов и города, отвечающие за социальную сферу и за обеспечение жителей города необходимым минимумом услуг (см. выше);
2) службы городской администрации, входящие в комитет мэрии по торговле, общественному питанию и обеспечению города продовольствием, не желающие упускать контроль за приватизируемыми объектами;
3) пока слабое сопротивление работников приватизируемых предприятий и жителей окрестностей, которое, однако, со временем будет нарастать.
По сути, происходит развал инфраструктуры снабжения продовольствием центральных районов города (вплоть до булочных), вызывающий естественную негативную реакцию и серьезно осложняющий жизнь населению (в первую очередь пенсионеров). Показательно, что тот же А.Кох подводит под этот процесс «идеологическую» базу — «формирование инфраструктуры рынка» (страсть Коха к аукционам и игнорирование иных доводов послужило поводом для стойких, но ничем не доказанных слухов о взяточничестве Коха, семья которого постоянно проживает в Германии). Однако и предлагаемые комитетом мэрии по продовольствию,торговле, общественному питанию и сфере услуг альтернативы — арендизация магазинов и предприятий с гарантией сохранения профиля и корпоратизация через создание сети фирменной торговли — не могут улучшить положения дел, и не находят поддержки в КУГИ и горсовете. Правда, с некоторыми (вполне разумными) поправками к городской программе приватизации (ограничения на приватизацию аптек) горсовет скорее всего согласится.
Более рыночной альтернативой повальной аукционной продаже могло бы стать повышение доли коммерческих конкурсов в общем объеме приватизации и учет при определении формы продаж местной специфики. Здесь более вероятно сохранение гарантий занятости работникам трудовых коллективов (которые, в «связке» с могучими спонсорами, как правило, выкупают свои предприятия) и гораздо меньше возможностей для манипуляций. (Как исключение можно отметить конкурс 1 июля, где при продаже универсама «Западный» директором магазина — скорее всего, не без умысла — была неверно оформлена заявка трудового коллектива на приватизацию, вследствие чего универсам за 2,5 млн. рублей купило товарищество «Аверс-92».) Однако, судя по позиции председателя Фонда имуществ Санкт-Петербурга Э.Бурэ и заместителя председателя КУГИ А.Коха, рассчитывать на это не приходится. Одной из причин этого является положение государственной программы приватизации, напрямую увязывающее премирование работников комитетов и фондов имущества с объемом выручки от приватизации, которая на аукционах гораздо выше, особенно в центре города (пока рекордная сумма — 76 миллионов рублей за помещение магазина на Владимирском проспекте).
Помимо этого КУГИ и Фонд имуществ приступили к подготовке намеченных на сентябрь инвестиционных конкурсов по продаже объектов незавершенного строительства (отдельно стоящие здания и блоки комплексов социальной инфраструктуры), расположенных главным образом на окраинах города. Как и в случае «малой приватизации», сохранение профиля приватизируемых объектов по завершении их строительства предусмотрено выборочно и без учета местных условий, что, вероятно, усилит социальную напряженность и в этих районах.
Кроме того, по решению малого Совета горсовета к участию в коммерческих конкурсах допущены и иностранные инвесторы (физические и юридические лица), что существенно меняет расстановку сил на рынке. Пока иностранные инвесторы проявляют себя не столь активно, предпочитая вступать в контакт с товариществами на базе трудовых коллективов и поглощать причитающиеся на их долю льготы. Как самостоятельные участники иностранцы (особенно крупные фирмы) проявляют интерес лишь к приобретению зданий целиком под офисы и для последующей сдачи недвижимости в аренду или субаренду. В качестве примера успешного участия иностранного инвестора можно привести предстоящее участие фирмы «Сотби» в коммерческом конкурсе на право долгосрочной аренды здания Константиновского дворца в Стрельне (с заведомой победой), в качестве неудачного — попытку международного еврейского агентства «Сохнут» приобрести на торгах здание института «Гипротеатр» на Думской улице, 7 (сделка не состоялась из-за боязни политических последствий покупки огромного здания в центре города организацией, занимающейся обеспечением эмиграции евреев в Израиль).
Как бы то ни было, на 1 июля 1992 г. было приватизировано: около 150 предприятий — через аренду с выкупом, 44 предприятия — на конкурсах-аукционах; 22 из них выкуплены товариществами, образованными трудовыми коллективами (данные за июль и август отсутствуют по причине ежеквартальной отчетности). В июле-августе вновь состоялись закрытые конкурсы (на одном из них был, помимо магазинов и предприятий сферы услуг, продан небольшой завод сельскохозяйственного машиностроения) и аукционы, где в основном продавались помещения магазинов и приемных пунктов химчисток — ценой от 3 до 75 миллионов рублей в зависимости от близости к центру города; 75% покупателей — товарищества, образованные трудовыми коллективами. Можно констатировать, что аукционы и конкурсы стали в городе обыденным явлением, и с точки зрения формального выполнения показателей государственной программы приватизации ход «малой приватизации» в Санкт-Петербурге можно оценить как весьма успешный (особенно на фоне Саратова, где фонд имуществ был создан лишь в июне, или Пскова, где в июле в фонде работал 1 человек). По словам Фишкова, к марту аукционные торги по городской программе приватизации будут завершены.
Но главными приватизационными событиями стали ожидаемая раздача приватизационных чеков и президентский Указ №721 об акционировании четырехмесячный срок всех предприятий государственного сектора (кроме совхозов).
Заложенный в указе механизм акционирования дает директорам предприятий возможность остаться менеджерами и стать влиятельными акционерами после приватизации, однако вынуждает их к определенному риску (в то же время судьба трудовых коллективов по-прежнему не безоблачна). Судя по всему, потерпев фиаско провести «сверху» «демократическую» приватизацию, правительство сознательно пошло на приватизацию «директорскую», что директора поняли достаточно быстро. Можно констатировать намечающийся раскол директорского корпуса — на тех, чьи предприятия имеют шансы на рыночное выживание, и тех, кому и при приватизации без государственных дотаций не прожить. Симптоматично, что агитаторами ускоренного акционирования выступили как Собчак, так и Гражданский союз (см. выше). Реакция союзов трудовых коллективов, естественно, носила резко негативный характер.
Трудно сказать, каковы будут последствия этого крутого поворота, означающего торжество идеологии вульгарного либерализма и знаменующего собой принципиальную смену курса реформ (среди инициаторов и авторов этого указа — экс-петербуржцы А.Чубайс и его заместитель Д.Васильев). Однако, насколько можно понять, социальных последствий этого решения никто не учитывал при его подготовке и принятии, и неизвестно, предотвращает ли оно пресловутый «социальный взрыв» или откладывает его на время. Тем не менее уже сегодня очевидны некоторые тенденции реализации указа. Во-первых, выбор коллективами вариантов акционирования диктуется (как и в случае с «малой приватизацией») возможностью отыскания бога — того спонсора, тем более что положение о закрытой подписке на акции приватизируемых госпредприятий (в случае выкупа коллективом контрольного пакета акций) предусматривает повышающий стоимостной коэффициент 1,7 раза по сравнению с вариантом бесплатной передачи коллективу 25% акций и распродажи по номиналу 10% Предстоящая переоценка основных фондов предприятия сделает покупку контрольного пакета коллективом еще менее реальной (хотя несколько смикширует разрыв в льготах между работниками приватизируемых предприятий и простыми гражданами при использовании ваучеров). Соответственно, как и при «малой приватизации», трудовой коллектив вынужден либо соглашаться на получение отступного в виде 25+10% привилегированных акций, либо соглашаться при покупке 51% акций на роль коллективного подставного лица с неясными перспективами.
Во-вторых, участие спонсоров в акционировании предприятий диктуется не столько потенциальной прибыльностью предприятий как таковых, сколько рыночной стоимостью занимаемой ими территории. Это объясняется достаточно просто: в условиях общего спада производства рассчитывать на быстрое получение дивидендов могут очень немногие предприятия, а достаточными ресурсами для долгосрочных инвестиций отечественные бизнесмены не обладают, да и не видят в этом нужды (тем более сомнительны крупные иностранные инвестиции в производство). В то же время в Санкт-Петербурге много предприятий, занимающих значительные площади вблизи от центра города — площади, стоимость которых может только расти. Поэтому неудивительно спонсорство одной и той же фирмы в акционировании таких гигантов, как «Электросила» и «Металлический завод» (эти предприятия проходят через выкуп контрольного пакета акций коллективом с неизбежной последующей скупкой стоящим за спиной коллектива спонсором). При этом отсутствие своей заинтересованности в продолжении выпуска генераторов и турбин спонсоры не скрывают.
Статистика по акционированию пока отсутствует, но можно констатировать, что процесс акционирования приобретает в городе необратимый характер — к этой работе приступили «Кировский завод», ЛОМО, «Алмаз» и ряд других предприятий (на 1 сентября — 220 предприятий; данные КУГИ). В то же время есть все основания предполагать, что в результате акционирования темпы и масштабы предстоящего массового высвобождения рабочей силы и переструктурирования городской экономики могут оказаться несоизмеримо более значительными, чем это можно было ожидать, и, вполне вероятно, будут сопровождаться значительными социальными потрясениями, к которым ни городская, ни федеральная администрация пока не готовы.
Пока же не исключено и то, что к 1 ноября указ об акционировании выполнен не будет чисто технически (впрочем, по мнению председателя Нижегородского облсовета Е.Крестьянинова, он на это и не рассчитан), а значит, к моменту раздачи населению именных приватизационных чеков последние просто не будут обеспечены достаточным количеством акций со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Подготовка к введению приватизационных чеков началась в Санкт-Петербурге достаточно быстро — как технологическая, так и институциональная. С точки зрения технологической подготовки опасение вызывает лишь нехватка оборудованных помещений для раздачи ваучеров (за исключением районов, районные администрации отказались выделять помещения), а также проблемы злоупотреблений при их транспортировке, хранении и выдаче (получение нескольких ваучеров бомжами, подделка документов и т.д.). Гораздо менее ясно, как распорядятся ваучерами граждане. По данным телефонного опроса, проведенного в начале августа СПб СНИЦ, около 50% опрошенных не имели о приватизационных чеках никакой информации, и лишь 7% предполагали покупать на них акции (весьма распространено представление о том, что можно покупать акции только своего предприятия); об инвестиционных фондах не слышал вообще никто из опрошенных.
Институциональная подготовка началась с созданием по инициативе горсовета 17 августа первого в России Петербургского инвестиционного фонда (ПИФ), учредителями которого выступили Фонд имуществ, Фонд поддержки свободного предпринимательства (см. выше), ряд коммерческих банков («Санкт-Петербург», «Балтийский банк», «Петровский» банк, Витабанк и др.) и другие организации. Президентом фонда стал депутат горсовета, заместитель председателя Фонда имуществ, член «ДемРоссии» П.Лансков. В ближайшее время ожидается создание еще нескольких аналогичных организаций, однако перспективы ПИФ можно оценить как неплохие, так как при прочих равных условиях он всегда имеет возможность для протекционизма со стороны горсовета и Фонда имуществ.
Иначе разворачивалась приватизация в области. Комитет по управлению областным имуществом (председатель — Александр Кокарев, бывший работник облисполкома) был сформирован лишь в начале 1992 года и не укомплектован кадрами по сей день, областной фонд имуществ существует пока в основном на бумаге, а в большинстве районов области, за редким исключением (Выборг, Выборгский, Всеволожский районы), фонды имуществ созданы не были и их права переданы районным комитетам по управлению имуществам.
Несмотря на то, что, согласно указу Президента РФ от 29.12.1991 №341, местные программы приватизации должны были быть подготовлены утверждены до 1 марта 1992 г., однако областная программа приватизации была представлена на заседание Малого Совета облсовета лишь 26 августа (что неудивительно, ибо нет никаких механизмов, заставляющих власти области исполнять этот указ). Программа была составлена соответствии с правительственными нормативами, причем в перечне приватизируемых объектов значительную долю содержали уже приватизированные объекты областной и муниципальной собственности. Кроме того, в области довольно жестко встала проблема раздела собственности на областную и муниципальную, а также проблема распределения доходов от приватизации между местным и областным бюджетами. В результате недовольное концентрацией власти у Областного комитета по управлению имуществом районное лобби в облсовете программу приватизации не утвердило, а самому Кокареву едва не выразило недоверие.
Тем не менее де-факто программа приватизации в области начала выполняться. С июля 1992 г. начались некоторые чрезвычайно медленные сдвиги, связанные с оживлением работы областного комитета и Фонда имуществ по подготовке и проведению начавшихся в августе первых конкурсов и аукционных торгов. (Инвестиционные торги начнутся в сентябре.) Масштабы приватизации пока невелики: по сообщению облкомимущества, на 1 августа было приватизировано 63 предприятия областной собственности (из них около 50 — через аренду с выкупом) и 114 — муниципальной. Еще 90 заявок на приватизацию находились в облкомимуществе на конец августа.
Насколько можно судить, в целом подобная картина характерна для ряда областей (Ульяновская, Псковская, Ярославская) и не является чем-то необычным. Скорее всего, в установленные Президентом сроки областная программа приватизации выполнена не будет.
Тем не менее при проведении торгов в области приоритет отдается конкурсной продаже; аукционные торги проходят лишь в городах и крупных поселках, поскольку лишь там можно привлечь относительно крупный капитал. (По оценкам работников облкомимущества, к концу года чуть ли не единственными покупателями на торгах могут оказаться трудовые коллективы.) Социальная инфраструктура при этом практически не разрушается; однако стоимость объектов относительно невелика, а спрос, особенно в отдаленных районах области, невысок. Привлечение относительно крупных капиталов в область не столь вероятно, а участие иностранных инвесторов (в первую очередь финских — в приграничных районах) пока искусственно сдерживается, что, в свою очередь, усиливает опасность злоупотреблений, связанных с созданием СП.
Подготовка к акционированию в области еще фактически не началась и будет происходить достаточно медленно — как из-за пассивности облкомимущества, так и из-за отсутствия движения «снизу» (одно из немногих исключений — инициатива по акционированию завода керамических изделий в Никольском Тосненского района). Помимо проблем, характерных для городских предприятий, областные испытывают также объективную нехватку ресурсов для инвестиций. С другой стороны, стоимость земли в области падает по мере удаления от Санкт-Петербурга на восток, что заставляет сделать вывод о том, что покупка предприятий «в нагрузку» к земле, на которой оно стоит, для отдаленных районов области будет менее характерна, чем в городе. В то же время предприятий ВПК, которые не смогут выжить после акционирования, в области практически нет, а из-за сравнительно невысокой их стоимости возможности трудовых коллективов можно оценить как относительно более высокие, чем в городе. С большой долей вероятности можно прогнозировать, что, несмотря на замедленный ход акционирования, характер ломки производства и трудовых отношений на приватизируемых предприятиях большинства районов области будет носить сравнительно менее болезненный характер, чем в Санкт-Петербурге.
В целом сравнение процессов приватизации в городе и области и их вероятных последствий вынуждает вспомнить известное высказывание том, что от дурных законов спасает дурное их исполнение.
Аграрная реформа в области практически не начиналась, что можно объяснить причинами как внешнего, так и внутреннего свойства. К внешним можно отнести слабость нормативной базы (даже принятые указы и постановления о порядке реорганизации колхозов и совхозов и о поддержке фермерских хозяйств не предусматривают четкого механизма их реализации) и отсутствие какого-либо контроля за исполнением принятых решений, к внутренним — незаинтересованность в реформе совхозного лобби облсовета и областной администрации при полнейшей пассивности населения. Подобная ситуация характерна и для других областей России (Ульяновская, Псковская, Ярославская, Рязанская), но в Ленинградской области она носит особенно «выдающийся» характер. На 1 июля 1992 г. из 219 совхозов области (колхозов в области 6, и все рыболовецкие, которые вообще не рассматриваются в нормативных актах) перерегистрацию прошли лишь 39 (т.е. около 6%), и прежний статус остался почти у всех. Для сравнения: по России в целом перерегистрировано около трети колхозов и совхозов, и статус сохранили 44%.
В то же время в области на 1 марта было зарегистрировано 1223 фермерских хозяйства, из которых реально действующих — 10-15%, их доля в объеме сельхозпродукции около 1%. К августу число фермерских хозяйств на бумаге возросло до 2 тыс., но эффективность их невелика. Не последнюю роль здесь играет монополизм сервисных служб кредитования, переходящий с государственного уровня на негосударственный (через филиал АККОР — см. выше). Некоторый оптимизм внушают шаги по развитию «конверсионного» фермерства (создана соответствующая структура — Земельный фонд) и выделению ранее занимаемых полигонами земель под хозяйства увольняющихся из армии офицеров прапорщиков, предпринятые по инициативе военных (командование Ленинградского военного округа, Офицерское собрание) и поддержанные А.Руцким, однако эти действия носят скорее характер благотворительности, чем государственной политики. Нереализованными пока остаются и обещания А.Собчака представителям движения российских немцев о выделении земель под фермерство и помощи действующим хозяйствам немцев, что увеличивает и без того высокую неопределенность и нервозность у представителей этого движения.
Кроме того, совхозное лобби в облсовете и областной администрации, ориентированное на аналогичные общероссийские структуры, усилило давление на правительство, главу администрации и мэрию Санкт-Петербурга с традиционными требованиями дотаций и помощи селу. Апофеозом этого давления стало создание на базе областного профсоюза работников агропромышленного комплекса стачкома и участие представителей всех государственных хозяйств области (по присланной из города разнарядке) в общероссийской акции протеста работников села 5 августа 1992 г. В этот день въезд на площадь Пролетарской диктатуры, где расположены мэрия, облсовет и злополучный Дом политпросвещения, был перегорожен тракторами и в присутствии А.Белякова, заместителя председателя облсовета В.Климова, вице-мэра В.Щербакова и ряда чиновников мэрии, облсовета и областной администрации состоялся двухчасовой 3-тысячный митинг с требованиями помощи совхозам области. Трудно сказать, будет ли эта акция иметь какие-либо реальные последствия, однако симптоматично, что всю оргработу по ее проведению проводили по связке работники даже не профсоюзов, а сельских райкомов КПСС и парткомов совхозов, в отличие от своих городских коллег, как правило, работающих там же, где и раньше. Пока что вице-мэр Санкт-Петербурга В.Щербаков пообещал повысить закупочные цены на мясо, выделил области 1000 тонн сухого молока и 310 тонн зерна и направил в российское правительство письмо с требованием вдвое увеличить дотации на молоко, мясо и яйца. Напротив, Беляков никак не прореагировал пока на 11 пунктов требований пикетчиков, главное из которых — передача совхозам актов на землепользование, которые являются фактически свидетельствами о собственности совхозов на землю.
Примечательно, что за 2 дня до этого мероприятия, в ходе визита в Санкт-Петербург А.Руцкого (визит носил чисто протокольный характер), вице-президент встретился с пикетировавшими здание облсовета участниками местного движения «Земля — народу» из Отрадного (пригород Санкт-Петербурга), требовавших выделения им совхозных земель. Руцкой повелел Белякову в недельный срок удовлетворить требования пикетчиков, однако это распоряжение, вероятно, выполнено не будет.
Отсутствие реальной аграрной реформы и земельные конфликты делают ситуацию в регионе трудноуправляемой. Очевидно, что совхозы выжить самостоятельно не смогут, но они неизбежно начнут спекуляцию землей при попустительстве (а то и при участии) областной и городской администраций.
Действительно, наиболее болезненным обещает стать ход земельной реформы в области. Земельные комитеты городской мэрии (председатель С.Подобед, креатура Собчака) и администрации области (руководитель М.Коротов, бывший работник облплана) за год работы не разработали методик оценки земель, выделения доли собственности совхозов и механизмов предоставления и продажи участков земли, ссылаясь на то, что эти документы будут «спускать» сверху. Но российские власти этой работы не провели (и не очень собираются проводить). На практике это ведет к разбазариванию наиболее ценных земель.
Характерен пример выделения участков под коттеджи в Сестрорецком районе города. Еще осенью 1990 года Подобед, будучи депутатом Ленсовета от Сестрорецкого района и членом комиссии по градостроительству и землепользованию, пытался провести решение президиума Совета о выделении всем желающим 12 соток земли под будущее строительство коттеджей по так называемой упрощенной схеме (по словам Подобеда, «чилийский вариант») — без выполнения подетальной планировки, прокладывания дорог, инженерных сетей, строительства предприятий торговли и сферы услуг. После вмешательства ГлавАПУ проект решения был сведен к выделению участков от 3 до 6 соток (в исключительных случаях — до 12 соток) по решению Ленгорисполкома. Критерии и порядок передачи земель установлены не были, и год спустя, будучи уже председателем земельного комитета мэрии, самолично выделил участки по 12 соток в районе Репино садоводческому товариществу «Вираж», членом которого состоит он сам, также несколько хозяйственных руководителей (строительство коттеджей ведет стройтрест №20, управляющий которого С.Никешин также получил участок в Репино).
Между тем «процесс пошел» независимо от воли властей. Еще весной на сельских сходах в поселках Тосненского и Гатчинского районов многие жители впрямую угрожали самозахватом совхозных земель и техники, и, судя по всему, эта угроза весьма типична и вполне может быть реализована весной 1993 года (если не будет принято каких-либо кардинальных мер хотя бы по наведению порядка в этой сфере). Есть основания полагать, что в этом случае беззаконие в области землепользования будет носить характер беспредела, так как какой-либо контроль практически нереален, а нормативная база слаба и декларативна.
© Международный институт гуманитарно-политических исследований
|
|