Подполковник Сергей Юшенков[1] вспоминает... О СВОИХ СВЯЗЯХ С НЕФОРМАЛАМИ - ...Я конечно, не афишировал, что я - преподаватель военно-политической академии. Это безусловно. Довольно интересно было на I съезде [Демократического союза]. Я, конечно, побаивался всего и избегал тогда(?) вспышек всех(?). Но Юрий Митюнов (один из организаторов Демсоюза, - АП) всё-таки изловчился и меня сфотографировал. (Обрыв записи.) - /Нрзб./. - Для меня это глупость полнейшая была... - /Нрзб./, то есть через год после этого Вы ещё этого боялись. - Вот. А потом меня, значит, всё-таки каким-то образом, как говорится, заложили (что вполне естественно). Я не знаю, как, кто. Ну [стало] ясно, что там знают. (У них - хорошие информаторы.) Чего там! Уже [у меня возникли] проблемы. И, может, уже после мартовского МНФа (Программной конференции МНФ в марте 1989 г., - АП) я исчез на два или три месяца вообще - боялся куда-либо появляться по той простой причине, что меня вызывали, со мной очень серьёзно работали(?). (Мне с трудом удалось отцепиться от всего этого.) Скажем, особый отдел работал. Причём у них было такое удивившее меня представление, что вот они со мной как следует поговорят (ну так нормально, хорошо) и сагитируют, так сказать. Я был просто удивлён: откуда, мол, взялось такое? [Отвечают мне:] «Ну у нас, мол, работают...» - Мы привыкли: ... - Да. - ...офицеры, знаете ли /нрзб./. - Да. /Нрзб./ [Они:] а Вы что, мол, осуждаете такие [наши] действия? Я говорю: «Нет, ребята. Нет, я не осуждаю, но это - право каждого. И я лично не разделяю такие подходы». Причём мне обещали, что помогут. Причём как? В открытую говорилось о том, что «мы Вам поможем стать лидером Народного фронта» и так далее. Я говорю: «Не, ребята. Давайте так договоримся...» (Во-первых, я брал как бы прикрытие: я писал книгу об этом, и мне надо было [неформалов] изучать /нрзб./.) «Ну, - говорят, - ладно, хорошо, изучай. А почему твои подписи стоят под этим самыми «народными» /нрзб./ документами?» Я говорю: «Ну вы меня вынуждаете... Просто я считал, что необходим другой подход» и всё прочее. Ну, в общем, как-то там я изворачивался, конечно. (Это естественно.) А потом я принял решение. [Поскольку] Меня «ведут», я, чтобы никого, так сказать, не подставлять, не стал ходить [на мероприятия неформалов] где-то пару месяцев. А потом снова не выдержал и пошел. И уже бессмысленно было прятаться от всех этих идиотов. Вызывали [опять] в политотдел. Беседовали. На [мои] лекции, [что] интересно(?), тоже [приходили]. Но ничего не смогли мне приписать в этом смысле. Потому что я знал, что они будут оценивать мою деятельность с демагогических подходов. И, допустим, если я читал слушателям лекции о том, что необходима многопартийная система, я, конечно, всё это облекал в... нормально, то есть опираясь на мировой опыт и так далее. Даже вырезки (или не вырезки, а нарезки) такие делал: аспекты различные [представлял] там - социологические, гносеологические... (Обрыв записи. С. Юшенков обещает попытаться найти для интервьюера, по-видимому, свои записи периода создания ДС), жалуясь на то, что это будет трудно сделать.) /Нрзб./ вечером не знаешь... - Наоборот, казалось бы: [когда] маленькая комната - уже ничего [в ней] не потеряешь. Это мне хуже - я ведь в двух комнатах [живу]... - Нет, у меня тоже две комнаты. И ещё одна комната есть - ... - А, - я не знал. - ...детская. Детская. - А-а. - Ну всё равно, я с трудом [что-либо нахожу]... Потому что всё навалено, всё в куче. Так, а какого ж, дай бог памяти, это [происходило]?.. Седьмого началась работа(?) [I съезда ДС]. Я где-то 5 мая, наверное, был у Царькова (одного из создателей ДС, - АП), и там были... (я уже забыл фамилии, кто) и правили последние [документы]... То есть я не принимал особого участия, просто я смотрел программу и делал некоторые замечания, часть из которых была принята. Это - такая вот сугубо редакторская [работа]... - /Нрзб./. - ...И что-то такого. - /Нрзб./. - Да нет, это всё чушь. Я уже даже не помню конкретно, где я это... - Нет, это просто очень интересный факт сам по себе - что [в I съезде ДС] принимал участие будущий народный депутат. - Нет, это громко сказано. Это - не то... - Ну, приложил руку. - /Нрзб./. - Руку приложил. - Да нет. Да нет. Там... Нет, там просто чисто такая... Они не успевали, [и] это просто была такая редакторская работа, [хотя присутствовал] какой-то момент даже и содержательного характера. Я уже даже не помню, что именно (честное слово, не помню), потому что уже столько с этими документами приходилось работать... Да, но вот 7 мая я помню, конечно - как мы забились в эту квартиру, как произносили пламенные речи, как /нрзб./ там встречали... (Обрыв записи.) - /Нрзб./. - Да. Он, значит, на второй день работы съезда ДСа... Ну не знаю. у кого, - у Дебрянской (один из создателей ДС, - АП), наверное, это было на квартире. На квартире тогда ещё... - /Нрзб./, вообще, [съезд] был у Богачёва, по-моему. Да? - на Рочдельской улице /нрзб./. - Нет [это] - первый день... А второй день... Ну, имеется в виду, наверное, на Рочдельской, - здесь был второй день... - А! Второй день [делегаты работали] по секциям... - Да, да, да, да. Всё. - ...по секциям - по квартирам. - По-моему, у Дебрянской. У Дебрянской, да. (Обрыв записи.) У Дебрянской я помню, был Михаил Сергеевич Айвазян - тоже из этих, большевиков, так сказать, из коммунистов. - Не знаю такого человека. - /Нрзб./. - Не знаю, чем он известен, в каком плане(?). - По-моему, кандидат, кажется, юридических наук. (Точно не помню.) - А где он засветился-то потом? - Он нигде не засветился. Он просто /нрзб./ в МНФе был и так далее. То есть он довольно известен был. - А-а-а! Я потом, знаете, видел его фамилию... (Обрыв записи.) - А вот потом... - [Я] Не знал его. - Да, так вот. Я пришёл туда. Они принимали решение о том, будут ли они сотрудничать с «передовыми членами КПСС» (такая тогда у них ещё в ДСе была формулировка). Мнение(?) Новодворской было - решительно против. ...Здесь же Лукашов (один из создателей ДС, - АП) был. (Я вот вспоминаю, кто там был.) Дебрянская, кажется, была (хотя могу и ошибиться). Новодворская - точно. Лукашов - точно. - Если это - её квартира, то она наверняка там /нрзб./ была. - Да. /Нрзб./. Выскочила фамилия - Царьков или Царёв? Кажется, всё-таки... - ...Царьков. - ...Царьков, да. - /Нрзб./ [он] расколол сейчас ДС /нрзб./. - Расколол, да? Я сейчас плохо знаю дела ДС. - /Нрзб./. - Да, значит, что интересно было? Ну, забито. Я стоял, помню, у дверей и не выходил туда особо. Там постоянно такой вот конвейер был - с кинокамерами приходили корреспонденты. Ну какой-то, я бы сказал, хорошо отработанный механизм [работы кинооператоров действовал], когда они приходили. А я слушаю и одновременно всё стараюсь не попасть в камеру. Ха-ха! И здесь же стоял рядом Жириновский. И вот Жириновский тогда, значит, говорит: надо всё решительней делать(?). [Съезд?] ничего не делает и, вообще, надо эту всю чушь... Какой тут ДС? Надо создавать партию сторонников думы, Российской думы. Он мне дал бумагу, в которой написал, что он создаёт партию сторонников Российской думы. (А, Государственной думы!) И я тогда ещё подумал: какой-то бред. Какая Государственная дума, когда это было? И всё прочее. Но оказывается, что это уже был не бред, и он в какой-то мере [предвидел требования демократов?]... Да, мы потом с ним довольно часто встречались (то есть он был заметен) на различных тусовках. Но он [теперь уже] всегда был такой благонамеренный: давайте, не будем нарушать закон, там то-то, то-то, тыры-тыры, но многопартийная система да здравствует и так далее. Его, по-моему, даже пару раз забирали, но всегда освобождали, в отличие от многих других. - Где это было? На каких тусовках? - Ну на /нрзб./-ской площади... Один раз было. - До съезда [ДС] или после? - После съезда. - А-а. - Да, так: это же вот в июньские(?) события 88-го года, когда впервые «Гражданское достоинство» и анархисты попытались организовать манифестацию. Помните: накануне ХIХ партконференции от Большого театра они направились?.. - Нет, я то время не застал ещё. - Ну а мне всё это памятно. Мне это интересно [было]. И потом начался, по сути дела, гайд-парк на Пушкинской... (Обрыв записи.) О СОБЫТИЯХ АВГУСТА 1991 г. - Вопреки моим предположениям о том, что в ходе августовских событий Вы всё-таки не смогли надеть свой военный мундир (см. мои «Непричёсанные заметки очевидца»), на самом деле Вам это удалось. Как это произошло? - Я надел его потому, что в тот момент просто понял необходимость надеть именно военный мундир, потому что мне надо было общаться с военными. А военные, конечно же, [больше] прислушиваются к мнению военного человека. И я, в общем-то, не ошибся в этом. Но то, как я в него влез... Дело в том, что он мне оказался нормальным - как и был. Потому что вес мой оказался тот же, какой и был раньше. То есть, он как был 94 килограмма, так я 94 стабильно и держу. Это такой, наверное, стабильный для меня вес. Ну, может быть, два килограмма туда[-сюда]. Вот после поездки в Нагорный Карабах даже до 92-х [похудел]... ...И когда танки приводили к Белому дому мне, действительно, помогло, что я был в военной форме. Например, с Евдокимовым мы быстро переговорили и организовали, по сути дела, переход танков на сторону Белого дома. Кстати говоря, очень много пишется и говорится такого, что не соответствует истине. И мне не очень хочется распространяться на эту тему. Там [уже] всё решено было, всё было подготовлено. Нужен был просто како-то маленький толчок... - Что подготовлено? О чём Вы? - Ну то, что танкисты были готовы перейти на сторону Белого дома. ...Это и то, что они с гражданами общались. И то, что приказ был двусмысленный - взять под охрану и оборону важные объекты, в том числе и Верховный совет. Что, собственно говоря, они (военные) и выполнили. То есть, действительно, взяли. Хотя не было же такого приказа... Кстати говоря, начальником политотдела этой Тульской дивизии был мой однокашник, с которым мы вместе учились в училище - Олег Бастанов. (В начале 2000-х годов - ближайший соратник С. Юшенкова по партии «Либеральная Россия», - АП.) - Что это за училище? - Новосибирское высшее военно-политическое. Тут, кстати говоря, юморная такая ситуация произошла... Когда я вместе с Виктором Аксючицем привёл этого Евдокимова к Руцкому, Руцкой вместе с Кобецом поставили Евдокимову задачу поставить танки в качестве просто, ну не знаю, заграждения какого-то, баррикады... - ...И в качестве вдохновляющего фактора. Народ-то думал, что танки - с боекомплектом, что это - огромная сила, и я по себе помню, что я это именно так ощущал. - Мы знали, что боекомплектов нет. Боекомплекты были в ста метрах - в грузовой машине. Но мы сознательно не хотели давать такое разрешение - чтобы они взяли боекомплекты, потому что, ну кто его знает, на чьей стороне на самом деле окажутся танки, когда по радиосвязи будет дана какая-то такая команда. И поэтому мы решили не рисковать и просто поставить танки в качестве, действительно, такого броневого заграждения. Вот Руцкой и поставил такую задачу - вывести танки из той баррикады, которая отделяла их от Белого дома и поставить на ближних подступах, на въездных путях к Белому дому. Но он в принципе говорил о том, чтобы их поставить тогда, когда будет ожидаться танковая атака - когда пойдут в Москву вот эти части, а мы приняли решение (и Евдокимов с этим согласился) уже непосредственно на месте сразу выдвигать танки. Собственно говоря, мы их и выдвинули. Даже, говорят, в Белом доме некоторые кричали, что это - провокация, что это... - Но они ведь были заперты. Основная часть танков (кроме трёх с той стороны этого [Горбатого] моста) заперта ведь была баррикадами вот на этом на пятачке перед СЭВом... - Да все были, в общем-то, заперты баррикадами. Но они не находились по ту сторону моста... - Там три только стояло... - Нет, шесть танков. - Шесть? Ну, может, я забыл уже. - Шесть танков. (Это мы их поставили.) И три танка здесь спереди непосредственно около СЭВа(?): один танк стоял и перегораживал вход от гостиницы «Мир», один танк - по центру (там 14-й подъезд, - в сторону метро «Краснопресненская») и один танк [перегораживал], не знаю, как назвать - подъезд, подход - со стороны Краснопресненского райкома(?) (с той стороны, что ближе к «Краснопресненской»). - Понятно, - я там проходил. - Ну, в общем, все эти танки мы расставили. - Нет. Военнослужащие /нрзб./. - Естественно! Да нет, ну это, в основном, психологический фактор... - Очевидно сейчас, что в случае начала штурма они бы были заперты баррикадами и не смогли... - ...Маневрировать. - ...поддержать, как это называется, огнём и маневром. Да? - В данном случае это - просто психологический фактор. И кстати говоря, он действительно оказал такое воздействие. ...Вот я Вам рассказываю этот юморной момент, когда... Кстати говоря, там было даже несколько таких моментов - на грани, я не знаю, юмора или трагикомедии или чёрт его знает чего ещё. Скажем, когда я обращался к москвичам, чтобы они разгородили баррикаду для прохода танков, ко мне подошли два молодых парня. Один говорит: «Я - Тигр. Ты кто такой?» (Он так говорит: «Тигр», как будто я знаю, кто такой Тигр.) Я говорю: «Очень приятно. Я тоже тигр». «Какой тигр?» - он спрашивает у меня. «Ну как», - говорю, - «я родился в год тигра». Он так: «А-а. Но ты имей в виду, что если ты меня обманешь, что если эти танки ты переведёшь не на сторону Белого дома, а наоборот - захватить Белый дом, я тебя найду где угодно». Я говорю: «Ну, пожалуйста». Он говорит: «Я буду тебя сопровождать, буду твоей тенью». И он, действительно, за мной ходил по пятам, и что бы я ни делал, он рядом оказывался. Интересна такая ещё ситуация. Когда Евдокимов сказал: «Надо танки туда перевести», капитан [из его батальона] обращается к нему и говорит: «А кто это приказал?» Евдокимов так смотрит на него и говорит: «Приказано». (Интересный момент - это безличное такое: «Приказано».) Но капитан явно не желал выполнять приказ. Вот если бы было сказано, что приказал, скажем, Руцкой или кто-то [ещё]... Но когда [последовало] безликое: «Приказано», он так повертелся [и отвечает]: «Да передавим здесь людей». Самое интересное, что это, действительно, могло случиться. Первый танк (водитель неопытный) вместо передней передачи включил заднюю, и танк наехал на сзади стоявший танк. Даже подкрылки помялись и прочее. Народ наш отшатнулся сразу, - хорошо, никого не задавили. И я говорю этому капитану: «Вот видите, товарищ капитан: действительно, у Вас водитель может здесь очень много дров наломать. Давайте, садитесь за рычаги. Вы же - профессионал. Чувствуется, что Вы хорошо умеете водить танк» и всё прочее. Капитан так повертелся-повертелся, дал команду водителю, тот вылез, и он сел за танк. Мы повели этот танк. Вот такая интересная [история]. Когда я уже переводил его туда - к въездному (точнее, к подъездному) пути к Белому дому (Вы знаете [куда]), вдруг меня по плечу сзади хлопают. Оборачиваюсь - Олег Бастанов, начальник политотдела Тульской воздушно-десантной дивизии. Он кричит: «Серёга! Здорово! Чего ты здесь делаешь?» Я говорю: «Здорово, Олег! Как что? Танки расставляю». Он говорит: «Мы только что от Ельцина. И никаких танков здесь не должно было быть - должна только наша десантная дивизия охранять». Но я прекрасно понимаю, что значит - десантная дивизия. И, вообще непонятно: ну были у Ельцина... И я говорю: «Ну и хорошо, что были у Ельцина. Но у нас - разделение властей. Ельцин - это исполнительная власть, а у нас - законодательная. Вон там ваши БМП стоят, а мы здесь свои танки [поставили] как законодательная власть». Вот так расставляли эти танки. (Вот таких юморных штук много, кстати говоря, было за эти три дня.) Правда, Радио «Свобода» расписала всё это в таких красках... Как мне говорили, они передавали по радио, что подполковник Юшенков в полном офицерском обмундировании... - /Нрзб./ вышел, да. - Да-да. Я всё ломал голову: что значит - в полном офицерском обмундировании? И что значит - в неполном? Они говорят: «Ну хорошо, ты был весь в форме такой...» - Ну, у некоторых просто, знаете, были такие /нрзб./. - А, ну да. - Может быть, это имелось в виду? - Может быть. Я не знаю, что имелось в виду. Ну и потом, кстати говоря, «Свобода» очень много в этом смысле сделала. Мне говорили, что в провинции, когда услышали о том, что танки перешли на сторону(?) Белого дома, то 20-го уже многие приняли решение поддержать Белый дом, то есть правительство (правительство России), президента. А потом 20-го тоже юморной момент /нрзб./ был, когда была команда... Ну там же разные сроки нападения на Белый дом [объявляли]... И вот в один из них (я уже не помню, который именно час - 18, что ли, часов 20-го августа?) собрались мы все - депутаты - во внутреннем дворике ([о необходимости чего] было объявлено по радио). Мы собрались, и там оказалось, что в военной форме - [только] я и ещё Юра Литвинов, подполковник. (А в первый день - 19-го - я был, вообще, один в военной форме.) Мы вместе вышли во дворик, и все столпились просто. Что делать, неизвестно. И мне говорят: «Давай, командуй, как там военные командуют». Ну я хохмы ради и дал команду: «В две шеренги становись!» Но самое интересное - ведь выполнили, и довольно чётко. Хотя многие явно не служили в армии, но вот так вот выстроились. И особенно по этому поводу Николай Николаевич Воронцов (председатель Госкомитета СССР по охране природы, народный депутат РСФСР от Кунцевского избирательного округа, избранный при поддержке Кунцевского клуба избирателей, - АП) шутит. И сейчас он меня встречает и говорит: «Вот - мой подполковник, вот - мой подполковник» и так далее. «Послушай! Это чтобы я - министр - выполнил приказ какого-то подполковника?! Я никогда в жизни не думал, что я буду выполнять приказ подполковника! Но здесь, - говорит, - я с удовольствием его выполнял.» «Ну как я, - говорит, - там в строю смотрелся?» Я: «Да хорошо, только грудь у Вас вперёд очень выходила». (Ну Николай Николаевич - такой массивный.) - Мы с ним оба из клуба избирателей /нрзб./. - Да-да. И вот потом, когда мы пошли.... И самое интересное: со мной очень много депутатов, кстати говоря, пошло в направлении Манежной площади. Потому что [нападение] ожидалось как раз отсюда. Тоже - вот эти БПМ и там всё прочее. Да? Но они, слава богу, не пошли. И вот мы там на Манежной площади долго говорили с солдатами, офицерами. И здесь вот как раз дождь пошёл, и я попал под этот дождь. Поскольку я рядом, Вы знаете, живу, я быстро [домой] забежал и переоделся уже, так сказать, в гражданское платье. А там далее - уже то, что вот Вы сейчас записываете - это, действительно, произошло под мостом. Причём тут тоже - юморные такие штучки. Когда вот Олег Румянцев обращался к [экипажам] БМП (там, Вы знаете, подожгли и всё прочее) на Смоленской... - Угу, угу. - ...ну и его тут подтолкнули, и он упал. Причём упал неудачно - выбил себе зуб... - А говорили вроде, что ему выбили, - кто-то говорил там. - Нет, выбивать не выбивали - там просто вот такая ситуация [возникла]. Причём... - А сказали, что это выбили во время выяснения отношений там под землёй с танкистами. - Не-не-не-не-не. Там он не был. Это он потом [туда] пришёл. Тут, кстати говоря... - Когда он возвращался, он /нрзб./ ходил без очков, - я обратил внимание. - Да. очки он потерял. Мы искали, но нашли очки [только] потом. Самое интересное: вижу, как открывается люк [БМП] и вижу, как Олег ногой туда наступает. (Его подтолкнули, и он ногой ищет опору.) И вот проваливается в этот люк БМП. И - зубами. Потом он поднимается: «Серёга! У меня жубы, посмотри, есть?» Я говорю: «Немного есть. Но, вообще, тебе лучше идти в санчасть. Давай, собирайся, /нрзб./». Да и мы тоже хотели уходить уже, потому что, в общем-то, БМП там был брошен. Там, правда, под мостом стояли три БМП, и [именно] они, в общем-то, бузили, так сказать. (Ну не понятно, что они там хотели.) И там людей не было. Тогда мы решили: «Чего тут [ещё делать]? Пойдём. Давайте, будем уходить. Здесь люди всё решат». А когда уходили, увидели, во-первых, пьяных. Потом - подстрекателей. («Давайте забросаем их бутылками!») Я думаю, что это КГБшники были. (Ну, во всяком случае, бутылки с горючей смесью - из этой фирмы.) Короче, мы тогда втроём приняли решение - Дерягин, Арутюнов... - Дерягин - это кто такой? - Александр Васильевич, депутат (из Калуги. по-моему). ...И вот мы пошли туда втроём. Даже такая ситуация была: мы идём, а оттуда кричат: «Стойте, стрелять будем!» Ну я кричу: «Три народных депутата!» Ну там посовещались, кричат: «Депутаты?! А, стой, стрелять будем!» И такое ощущение: «Да ну её к чёрту. Зачем мы туда пойдём?» А народ, который стоит там на мосту, уже аплодирует [тому], что мы идём туда. Они же там гудят - эти... - У меня [это] записано... - Я говорил [про] эту ситуацию, по-моему, Лёше Венедиктову. - Я тоже записывал (надиктовывал) какие-то свои заметки, и у меня есть... (Интервью остановлено для того, чтобы воспроизвести С. Юшенкову фрагменты записи, сделанной интервьюером во время описываемых событий, - АП.) - Похожая(?) ситуация [была и] там внутри [тоннеля] - у БМП. Когда мы пришли, там крикнули: «Депутаты - сюда, остальные - на месте!» ...Вот мы туда пришли, и тоже [повторилась] ситуация: они же только [что] убили, и у них тоже (нрзб.). Я потом спрашивал коллег своих, [и они согласились:] да, было немножечко страшновато. Ну офицеры не захотели выходить [из БМП], [и мы] с сержантом практически вели переговоры. Тоже был такой момент: когда мы с сержантом пошли искать этого офицера, чтобы приказ был дан, он говорит: «Нам надо прорываться - у нас приказ». Я: «Что такое - прорываться? Забросают бутылками с горючей смесью, начнётся стрельба - тут, вообще, [случится] непоправимое...» И он так - раз. вытаскивает пистолет. Я думаю: «Всё, приплыли». А он передал его просто там, спускается (ну, спрыгивает) и говорит: «А вот я - без оружия». - «Так и я без оружия. Ну всё, мы пошли?» Вообще, там много [было] хохм типа такого. Конечно, это - не хохма (это понятно), это - трагикомические какие-то моменты. Короче, хорошо, что пришёл сюда комендант Москвы... - Угу. - ...И с помощью коменданта Москвы генерал-лейтенанта... - ...Смирнова. - ...Смирнова... - Он(?) прыгал по БТРу, - я обратил внимание... - Да. ...Ну и нам удалось уговорить заглушить [двигатель] БМП. (Это было очень важно.) Когда БМП заглушили, тут толпа начала требовать... Кстати говоря, там [на воспроизведённой интервьюером записи], наверное, я по этому как раз [поводу] обращался [к толпе], что не нужно, значит... - А! Так я же Вам запись до конца не поставил, - [мы] не дослушали её. - Ну это не важно. Я просто говорю... - Я же [как раз] остановился на этом моменте. - Да. Ну такая вот ситуация. Да, а потом я ещё перед этим (как туда идти) попросил одного из депутатов, чтобы быстро позвонить Кобецу и чтобы прислали сюда человек двадцать для оцепления - чтоб сюда не прорывались. (БМП когда заглушат, так народ, естественно, сюда устремится.) И они привели огромную... Пришла огромная толпа депутатов. Там - Румянцев, Лучинский, Алексеев... - Я записал это: ... - Да. - ...Лучинский и ещё кто-то... - Алексеев. - Я до сих пор не могу фамилии разобрать, кого я там надиктовал. - Наверное, Алексеева и... - Я его не знаю в лицо. - ...Ну вот они пришли и там сразу... Нам даже было удивительно довольно: они вот пришли и сразу стали обращаться... - /Нрзб./, вы говорите, да? - Да. Значит, начали обращаться... - /Нрзб./. - ...начали обращаться [и] всё прочее. Нам даже как-то было немножечко обидно. Как так? Вроде [это] мы их заглушили, всё, уговорили, а тут приходят... Интересная ситуация получается. Ну мы потом решили: ладно, пусть они тут до конца возятся, а мы пойдём на Кутузовский проспект, оттуда ожидалось прибытие танков [мятежников]. (Обрыв записи.) - Я ничего не знаю [о том], кто были эти люди и чем закончились все переговоры. Вы-то позже уже пришли... - Ну... - ...Это было где-то в час, наверное - вот те /нрзб./ - Ну, может быть. Но тут не важно. Тут все работали, кто там [находился]... Надо было, конечно, установить, кто там был. Но в данном случае, я думаю, наши переговоры оказались результативными... - Вы не застали(?) там парламентёров самодеятельных? - Нет, нет. Нет, там был один прапорщик (точнее - мичман), который, я думал(?), вместе с ними. Надо было бы уточнить, кто он такой - мичман. Он-то говорил, что он - от сил самообороны Белого дома. Может быть, он там, действительно, просто был, находился с ними. Трудно сказать сейчас. Я не знаю, потому что, в общем-то, все прикладывали какие-то усилия. И очень хорошо, что всё так вот благополучно завершилось. - Да, я /нрзб./... (Обрыв записи.) - ...Я /нрзб./ эту(?) бессонную ночь... Я видел где-то на какой-то видеоплёнке: там [меня] показывали, и я чего-то там говорю. И это, действительно, немножко мне самому смешно было смотреть на самого себя после двух или даже двух с половиной (сколько там? - трёх даже) бессонных таких вот ночей. Состояние [моё] было, я бы сказал, довольно плавающее. Интересное такое состояние: вроде, действительно, победа, вроде уже было благодушие ко всему... Но это, действительно, было, имело место. В принципе, действительно, я согласен: тут много было какого-то подъёма что ли. И одновременно радость, что вот, столько людей пришло. И радость от того, что было очень много молодых людей. На всех митингах, если Вы вот так вот смотрите (Вы, я вижу, освещали даже некоторые из них) - в основном средний и даже более пожилой [возраст участников]... - Я не согласен с этим мнением. Я не знаю, Вы посмотрите партии какие-то - в основном это молодёжь. Сплошь молодёжь - кадеты, ДС... - Это - партии. А базы-то у них большой нет. Ну что там - ... - /Нрзб./. - ...несколько сотен человек. - В общем-то, было... - Ну это - несколько сотен человек. - /Нрзб./. - Я говорю не о тех. кто организовывает партии, какие-то эти вещи. Это, безусловно, молодые. Но я говорю о массовой социальной базе. На митингах, на демонстрациях, в основном, всё-таки люди довольно зрелого возраста. Молодых мало. А вот здесь - при защите Белого дома - как раз было очень много молодых. И это очень хорошо. То есть люди уже прекрасно...(Обрыв записи.) /Нрзб./ Это тоже юморная вещь. Про Цалко и дети(?) знают... - Это же - лётчик... - Да. - ...депутат СССР. - Да. И вот в этой связи, когда я танки переводил, то... Ну как: я вместе с группой депутатов... Когда вот мы вместе с депутатами... Я уже якать начинаю, потому что я был один в форме, и ко мне, конечно, был определённый фокус внимания, поэтому так и говорю... - Нет, Вы всё нормально говорите. - Да, и вот... Нет, ну это - дело незаслуженное(?)... (Обрыв записи. Следует не попавший на плёнку рассказ С. Юшенкова про то, как секретарь Российского народного фронта В. Иванов, заподозрив в полковнике Цалко провокатора, не позволил тому осуществить действия, направленные на защиту Белого дома,) ...И тут этот Владимир Иванов тоже ко мне подбежал, поскольку он меня знал по прежним тусовкам, что ли. В общем, так сказать, узнал, короче говоря, кто я такой. Здесь он не только помог, но и предоставил свой мегафон, которого у меня не было. И с этим мегафоном я обращался к москвичам. А в случае с Цалко он его не знал. То есть некоторые говорят: «Провокатор Иванов...» В данной ситуации он довольно часто действовал действительно честно. Он просто, действительно, не знал, кто такой Цалко. И поэтому то, что он [Цалко?] себе(?) заявлял и говорил, это для него [Иванова] было не аргументом. А он довольно хорошо может воздействовать на толпу. И толпа его - Иванова - поддержала. А в том случае, наоборот. Вот моменты какие-то. Кстати говоря, приятно было, что именно нашу группу знают - группу «Демократическая Россия», «Радикальные демократы». И когда, кстати говоря, там разбирали баррикады [и] всё прочее, [нас спрашивали:] «Кто вы такие?» - «Ну как кто? Депутат такой-то. А вот - Челноков(?), а вот тут - Шелов-Коведяев, всё прочее. А вообще наша фракция - «Радикальные демократы»». «А, - говорят, - ну тогда всё». То есть это было даже приятно, что знают, [что у нас] имидж такой вот, что не могут предать, и что... В этом смысле. - Но... (Конец записи.) Беседовал Алексей Пятковский. Конец октября 1991 г.
[1] Сопредседатель фракции «Радикальные демократы» на Съезде народных депутатов РСФСР
|
