Из застольных бесед с издателем и переводчиком Андреем Базилевским

 

О знакомстве с ответственным редактором газеты московского ДС «Свободное слово» Эдуардом Молчановым

- Наше знакомство было мимолётным: мы ехали вместе из Вильнюса со съезда Профсоюза независимых журналистов.

- Когда это было?

- Это было в 89-м году.

- А в каком месяце?

- В мае.

- А Вы имеете какое-нибудь отношение к этому профсоюзу?

- Просто меня пригласили туда, ещё не зная, что я буду издавать газету. Меня почему-то пригласили, и я туда поехал. И /нрзб./ на этом сборище, которое достаточно экзотичным было по тем временам, потому что гласность ещё не достигла своего апогея, и было приятно просто послушать людей, которые свободно лают, будучи под охраной литовских братьев в этом арендованном помещении.

А обратно мы просто попали в одно купе с Молчановым. Мы с Ириной (с моей женой) ехали. Был там Молчанов, и был ещё паренёк, имя которого я забыл. Но я его встретил в «Панораме» на презентации (25 января 1991 года, где мы с Базилевским и познакомился, -АП). Там был парнишка, который записывал у всех дни рождения в записную книжку...

- Володя Котов!

- Вот-вот-вот, Володя. Совершенно верно.

А Молчанов, как я понял, тогда как раз только что вышел из заключения, где держал голодовку. Был такой просветлённый. Произвёл преприятнейшее впечатление на меня и на мою супругу. Мы очень хорошо беседовали о политике и о всяких сопутствующих вещах. Мне показался очень светлым человеком. Мы обменялись телефонами.

А я в тот момент по просьбе своих польских друзей занимался составлением антологии русских поэтесс (которая так и не вышла), и мы договорились с Эдуардом, что он попросит у Новодворской стихи для антологии. И он сдержал своё слово. Так что я сейчас являюсь обладателем ценнейших автографов Валерии Новодворской - написанных её рукою собственных стихов. Но, к сожалению, они так и нигде пока не были опубликованы.

(...)

Как раз тогда, я помню, Молчанов говорил: «Новодворская - это наша афиша, это - наша визитная карточка, но не надо путать её с руководством ДС».

- (...) Как ни странно, но у меня с ним какой-то человеческий контакт установился уже после раскола [в ДС]. После этого, как ни странно.

- То есть на прошлой неделе?

- Уже первого мая, да. В тот день, когда наши люди пришли... Там, надо сказать, был скандал...

(Обрыв записи.)

Примечание. Позже А. Базилевский рассказал мне о том, что вёз тогда из Вильнюса для В. Игрунова совершенно неподъёмный чемодан, и попросил меня узнать, что было в этом чемодане. Игрунов ответил, что в чемодане должна была находится литература. Этот ответ, однако, не удовлетворил Базилевского, который считал, что в чемодане находилось что-то гораздо более тяжёлое, нежели литература.

 

О митингах ДС

- Когда я пытался на них присутствовать, всё кончалось просто разгоном. В том числе и ужасающим побоищем, которое было, по-моему, в декабре прошлого года, когда... Когда у нас /нрзб./ Горбачёва?

- Его избрали в марте.

- Его избрали в марте, но президентская кампания /нрзб./...

- Нет, она началась буквально за месяц. (Она началась где-то в начале февраля.)

- Ну, в общем, в прошлом году на Маяковке была попытка митинга...

- ...12-го марта, по-видимому.

- ...да, который совершенно не был митингом. Но потом я был свидетели того, как людей просто распределяли на потоки, догоняли в переулках и били их.

- Значит, мы были с Вами вместе на этом митинге 12 марта прошлого года. Это когда автобус спецназа был на [площади] Маяковского - на этом вот пятачке ближе к стоянке машин, ближе к министерству какому-то.

- Да, да, да. И потом по улице Горького в сторону Белорусского вокзала...

- А потом пошли в сторону Белорусского, к суду пошли - туда, где /нрзб./...

- А потом завернули налево...

(Обрыв записи.)

 

О Володе Котове

Алёш, я должен идти. Спасибо Вам большое. Чудесный вечер. Надеюсь, не последний.

- Это от Вас зависит, Андрей.

- Да... Это, вообще, зависит, от жизни. Я думаю, что кризисный месяц в стране будет июль.

- Почему?

- Как-то так мне кажется. Так что, если лето переживём, то всё будет нормально.

- Это надо спросить у нашего астролога Котова, с которым я как-то подружился. У меня недавно была с ним встреча совершенно случайная. Я его в «Панораме» тогда сторонился, - он мне показался слишком странным. А потом я его как-то «раскусил»: увидел, что это - замечательный человек. Очень.

- Вы в каком году родились?

- В шестидесятом.

- Ну тогда по праву старшего предлагаю перейти на «ты».

- А! Ну тогда это надо было как-то на брудершафт, я не знаю...

- Да ладно!

- Хорошо, Андрей. Давай.

(...)

Мне хотелось бы успеть записать последнее - твоё мнение о Котове. Ты с ним общался тогда - на презентации в «Панораме»? И вы узнали друг друга?

- Я с ним общался в купе поезда, следующего из Вильнюса в Москву.

- Да. Но вы узнали друг друга? Как у вас сложились отношения тогда вот в январе в «Панораме»?

- Было бы очень самоуверенно с моей стороны что-либо утверждать категорически. Что значит «сложились»? Мы узнали друг друга. Да. Мы распознали друг друга снова. (Опознали, я бы сказал.) Он записал мою дату рождения и обещал составить мне гороскоп.

- Да, он это всем обещал!

- Потом, к сожалению, я поймал себя на том, что на очередной пьянке в «Панораме», когда, по-моему, во второй или в третий раз справлялся день рождения Анатолия Паппа, я, к сожалению, будучи без очков, вовремя не узнал Котова, на что он обиделся и сам ко мне не подошёл.

- Я скажу ему о том, что такое недоразумение вышло.

- Да, пожалуйста, передай.

(Обрыв записи.)

- Но ты какими-то чувствами проникся? Ты, я не знаю, что-то ощутил по отношению к нему?

- Он - хороший.

- И это - всё, что ты можешь сказать?

- Он - хороший и умный парень. Что я ещё могу сказать? Я очень хотел бы, чтобы он нарисовал мне какую-нибудь картинку. А он не хочет.

- Он, в первую очередь, художник? Да? Потому что мне о нём говорили, что он - не поймёшь кто.

- Я даже не видел, как он рисует. Я понятия не имею о его стиле.

 

О «Панораме»

- Почему ты думаешь, что в «Панораме» какая-то своя номенклатура существует?

- ...

- Убрать его (диктофон, - АП), чтобы ты ответил?

- Конечно, убери.

(Обрыв записи.)

 

О литературном «самиздате» и тамиздате

Товарищ Подрабинек, да будет известно - один из ведущих авторов «Митиного журнала», выходящего в Ленинграде. Он там публикует из номера в номер (уже в течении семи номеров) свои замечательные воспоминания. И конца им не видно. А я скромно(?) тоже являюсь автором «Митиного журнала». Поэтому, поскольку тираж журнала ограничен, они высылают экземпляр сначала мне, а потом я звоню Пинхосу Абрамовичу [Подрабинеку] и передаю номер ему.

- Значит, ты много потерял, раз не был на вечере литературного «самиздата» в Музее Маяковского. Когда это было? Где-то примерно 18-го, 20-го числа.

- /Нрзб./

- Там был и «Митин журнал» тоже, и Волчек. Там представляли весь «самиздат», в том числе журнал «Параграф», который ты, наверное, знаешь и редактором которого был Морозов. Но там представлял(?) его Котов, и поэтому мы с Котовым познакомились. Как тесен всё-таки мир, да? Согласись.

- Удивительно.

(Обрыв записи.)

В 89-м году, когда они ещё не поссорились с Григорьянцем, мне позвонила Горбаневская (непонятно откуда узнав мой телефон) и попросила написать статью о польском писателе Гомбровиче для кого-то французского симпозиума. А я как раз о нём думал в это время и написал это.

Передать она меня попросила через Григорьянца. Я, трепеща, позвонил Григорьянцу. У него стояла неведомая мне машина «телефакс», которая быстро передала всё за кордон.

Но поскольку я - парень хват, я решил вместе со статьёй о Гомбровиче передать свои переводы из Сэмюэля Беккета (не зная, на что рассчитывая). А получилось так, что через несколько номеров в «Континенте» я их прочитал. (За что, кстати, до сих пор не могу получить никакого гонорара.)

А почему-то в это время у Григорьянца оказался и Митя Волчек, который увидел переводы Беккета, сказал, что он с моего позволения берёт их в свою коллекцию, и предложил сотрудничать в «Митином журнале». Где я с тех пор и публикую время от времени (наверное, в номерах уже в семи или восьми) переводы из польских поэтов и маленькую антологию польского гротеска. (...)

- Жаль, что ты, судя по всему, не застал «Параграф». Да? Это - интересный такой журнал, где ты вполне мог бы публиковаться. Ты знаешь о «Параграфе»?

- Да.

- Это считался один из интереснейших, оригинальнейших литературных журналов «самиздата» - со своей программой и такой вот необыкновенной духовной аурой. Впрочем, я плохо знаю другие журналы. Может быть, и другие этим отличались - и «Митин журнал», и, там, я не знаю...

- Я видел «Параграф» - несколько номеров. Они мне очень понравились. Я думаю, что Саша Морозов не бросит это дело(?), несмотря на многочисленные /нрзб./.

- Считается, что уже бросил. Я, правда, не знаю: какие-то противоречивые совершенно данные мне приходят о том, что эта идея, вроде бы, похоронена окончательно. С другой стороны, что его вот-вот хотят возродить. Поэтому, не знаю. Я думаю, что моя, я надеюсь, скорая встреча с Котовым в таких же непринуждённых условиях, как и с тобой, даст возможность точно всё поставить(?).

Беседовал Алексей Пятковский. Начало мая 1991 г.