IGPI.RU :: Национально-культурная автономия в России: идея и реализация

Таким образом, по закону, у НКА есть два явных преимущества перед прочими неправительственными организациями: государственные СМИ могут бесплатно размещать их материалы, и при органах исполнительной власти могут создаваться консультативные советы по делам НКА. Забегая вперед, можно сказать, что эти нормы законы на деле не трактуются как обязывающие и практически не реализуются. В остальном же НКА проигрывают "просто" некоммерческим организациям или находятся с ними формально в равных условиях.

Возможно, законодатели исходили из того, что НКА должны пользоваться преимуществами в получении государственной поддержки при реализации конкретных проектов в области языка, культуры и образования. Однако, общественная значимость конкретного проекта не зависит от организационно-правовой формы некоммерческой организации, следовательно, предпочтения, оказываемые НКА (если таковые будут иметь место), можно оценивать как необоснованные, то есть дискриминационные.

Вообще, те, кто принимал закон, явно не потрудились хотя бы текстуально согласовать проект с уже принятыми к тому времени частью 1 Гражданского кодекса РФ (1994), Федеральными законами "Об общественных объединениях" (1995) и "О некоммерческих организациях" (1996). В законе об НКА немало просто несуразностей. Например, Закон определяет НКА как общественное объединение "граждан Российской Федерации" (ст.1). Между тем, НКА до последнего времени учреждались общественными объединениями, кроме того, по сложившейся практике, многие НКА не имеют индивидуального членства. Интересно, что законодательство РФ не устанавливает ограничений на членство и участие в общественных объединениях (за исключением политических партий) по признаку гражданства.

Закон в редакциях 1996 – 2003 гг. содержал понятие "национального общественного объединения" (ч.2 ст.6), которое никак не определяется ни в самом законе, ни в ином действующем законодательстве. В сочетании с понятием "общественное объединение граждан Российской Федерации, относящих себя к определенной этнической общности" это может интерпретироваться как общественное объединение, представляющее интересы граждан одной и только одной этнической общности. Между тем, в большинстве регионов РФ около 1/5 общественных объединений, декларирующих защиту этнических интересов, выступают от имени нескольких, как правило, родственных по языку и культуре этнических групп. Подобная неопределенность могла приводить (и на деле приводила) к необоснованному ущемлению прав и интересов подобных общественных объединений при создании ими НКА. Регистрирующие органы в целом толковали закон благоприятным для "многонациональных" общественных объединений образом, так, в стране был создан и зарегистрирован ряд дагестанских, татаро-башкирских, «тюркских», «славянских» и даже югославских НКА. Теперь все они подпадают под ликвидацию или переучреждение в мононациональные.

Что произошло за семь с половиной лет с момента вступления закона в силу? Прежде всего, на основе и во исполнение федерального закона об НКА почти не принято иных, уточняющих и конкретизирующих положения закона, федеральных и региональных нормативно-правовых актов. На федеральном уровне три сменяющих друг друга постановлений Правительства РФ о Консультативном Совете по делам НКА. На уровне субъектов федерации НКА непосредственно посвящен только Закон Республики Коми "О национально-культурной автономии" № 41-РЗ от 9 декабря 1996 г., который в целом дублирует федеральный закон. Особняком стоит Закон Республики Башкортостан "О национально-культурных объединениях граждан в Республике Башкортостан" № 145-з от 17 марта 1998 г. Закон (в редакции 2001 г.) определяет "национально-культурные объединения" как " национально - культурное самоопределение в форме национально-культурной автономии, представляющее собой общественное объединение граждан, относящих себя к определенным этническим общностям, на основе их добровольной самоорганизации в целях самостоятельного решения вопросов сохранения самобытности, развития языка, образования и культуры". Первая редакция вообще не содержала упоминания об "автономиях". Содержательно закон представляет собой усеченный гибрид федеральных законов об НКА и об общественных объединениях и не содержит по сравнению с ними ничего нового. Создается впечатление, что цель принятия закона было исключение таким своеобразным способом слова "автономия" из республиканского политического обихода. Еще в 1995 г. власти Башкортостана высказывали резкое недовольство тем, что разрабатывается федеральный закон именно об "автономиях", а не национально-культурных объединениях.

К концу 2003 г. в стране было зарегистрировано 15 федеральных НКА. НКА созданы в большинстве регионов страны; общее число региональных НКА к концу 2001 г. достигло сотни, а местных – превысило 200. Среди них есть НКА одной и той же этнической группы, существующие параллельно, а именно, иногда местные НКА не входят в состав региональных, а региональные - в состав федеральной НКА соответствующей национальности. В принципе, закон не запрещает одновременное существование НКА одной национальности и с одинаковой территориальной сферой деятельности на одной территории (например, двух региональных немецких НКА в одном крае или области), если только они носят разные названия. Однако, органы юстиции по негласному указанию отказывают таким организациям в регистрации. Назвать общее точное число НКА пока не представляется возможным, поскольку Федеральный реестр НКА находился в ведении Министерства по делам национальностей, а после ликвидации министерства в октябре 2001 г. и до передачи Реестра в Министерство юстиции в августе 2003 г. не пополнялся.

Один из основных принципов НКА, как говорит сам закон об НКА (ст.2) – это соединение общественной инициативы с государственной поддержкой. Положения Закона об НКА, касающиеся предоставления НКА государственной поддержки и создания консультативных структур с участием НКА, как говорилось выше, допускают двоякое толкование. На практике они интерпретируются органами государственной власти как управомачивающие, а не обязывающие нормы. Иными словами, НКА получают якобы причитающиеся им блага нерегулярно и в очень ограниченном объеме. При этом органы власти совершенно справедливо почти не проводят различия между НКА и всеми другими общественными объединениями, созданными по этническому признаку. НКА и прочие этнические общественные объединения получают на отдельные программы и мероприятия финансирование в рамках некоторых федеральных и региональных целевых программ. Например, Федеральная НКА российских немцев (наряду с другими немецкими организациями, не являющимися «автономиями»), получает средства на развитие своего веб-сайта в рамках Федеральной целевой программы поддержки российских немцев на 1997-2006 гг.

А вот каков масштаб поддержки на региональном уровне[15]. Например, в Иркутской области в 2002 г. из областного бюджета по статье "национальная политика" было израсходовано 1777,4 тыс. рублей (примерно 57 тыс. долл.) на 63 мероприятия, из них 8 были мероприятиями четырех местных НКА. В Калининградской области в 2002 г. все национально-культурные общества, включая НКА, получили 387835 руб., или примерно 12,5 тыс. долл. Больше всего на "национальную политику" (включая поддержку НКО) выделяется средств в Тюменской области – 22770 тыс. руб. (735 тыс. долл.) в 2002 г. В Ульяновской области поступили проще – предусмотрели в бюджете расходы на НКА в размере 210 тыс. руб. (6,8 тыс. долл.) и поделили их поровну между тремя региональными автономиями. В большинстве же регионов этнические организации, в том числе НКА, никакого государственного финансирования не получают вообще. Иными словами, действующие НКА финансовой поддержки государства практически не имеют, не говоря уже о том, чтобы эта поддержка носила систематический характер.

Консультативные структуры по делам НКА в большинстве регионов так и не были сформированы. Советы по делам только НКА (как предусмотрено законом) созданы только в Республике Коми и Ульяновской области; в Тверской и Тюменской областях консультативные советы при главах администраций регионов именуются "по делам НКА и национально-культурных объединений". В прочих регионах есть либо консультативные органы по "национальным вопросам", либо консультативных структуры общего характера при органах государственной власти и местного самоуправления. НКА, как правило, представлены там вместе и наравне с прочими общественными объединениями.

Государственные СМИ не публикуют материалы НКА; исключением можно считать только 30-минутную еженедельную передачу на региональном телевизионном канале Свердловской области, которую готовит татарская НКА. В отдельных регионах или государственные СМИ готовят свои материалы о национальных меньшинствах или государство субсидирует выпуск малотиражных газет национально-культурных обществ (как, например, в Удмуртской Республике, Оренбургской, Самарской и Челябинской областях). Также неизвестно, чтобы НКА выступали учредителями или соучредителями образовательных учреждений. Правда, органы управления образованием и администрации школ, как правило, охотно сотрудничают с национально-культурными обществами, в том числе и с НКА.

Наблюдая все это, можно лишь удивленно спросить: зачем нужна была вся эта затея с законом об НКА? Все те задачи, ради которых создаются НКА, с успехом можно решать посредством "обычных" общественных объединений, даже не наделяя их каким-либо "этническим" статусом. Имеющиеся протоколы и стенограммы думских заседаний, а также последующие публикации ясного ответа на этот вопрос не дают. Можно лишь строить более или менее достоверные предположения.

Первое из них заключается в том, что государству очень хотелось использовать такой яркий слоган, как автономия, в рекламных целях – чтобы всегда можно было встать в позу и заявить об уникальном опыте и небывалых достижениях российской "национальной политики". Судя по поведению официальных российских делегаций на разных международных встречах, такой расчет имел место. И он, безусловно, оправдался – и российская, и зарубежная публика легко покупается на яркую этикетку.

Другой побудительный мотив можно описать следующим образом. Почти во всех официальных и неофициальных выступлениях и публикациях, затрагивающих тему НКА, звучит такой рефрен – надо в той или иной степени переходить от территориальных автономий, образованных по этническому признаку, к нетерриториальным. Люди, воспитанные на марксистко-ленинской теории "национального вопроса", вдруг с некоторых пор с удивлением открыли для себя, что этническая государственность и территориальная автономия – не единственный способ решения оного "вопроса" и что существование учреждений, занимающихся культурой и образованием, не зависит от того, поделена ли территория между этническими группами. Так что общее увлечение НКА отчасти можно списать на повышенную возбудимость неофитов. Более того, сыграл роль и обычный испуг. Власти и публика в целом, внезапно прозрев, обнаружили еще в начале 90-х годов, что лозунги этнической государственности способны вызвать общественное недовольство и конфликты и вообще угрожать правопорядку. Возникла острая потребность в какой-то идеологической или хотя бы риторической альтернативе традиционной идее отписывания территорий этническим группам. Даже в самом законе об НКА для непонятливых записано следующее (ст.4): "Право на национально-культурную автономию не является правом на национально-территориальное самоопределение".

И, наконец, объяснение, которое, наверное, можно считать основным. Похоже, те, кто разрабатывал закон, действительно верили, что российское общество сегментировано по этническому признаку, то есть является суммой относительно изолированных "общин". А может быть, и не верили, а просто некритически мыслили в привычных клише и оборотах речи. Кроме того, и до принятия закона, и после ведомства и должностные лица по разным поводам говорили о том, что для проведения "национальной политики" им удобнее иметь дело с одной и только одной организацией, представляющей определенную этническую группу. Например, когда началось активное сотрудничество с Германией в области поддержки российских немцев, правительство выражало желание создать Совет немцев России в качестве зонтичной организации, которая получила бы полномочия в области культуры, образования и распределения финансовых средств, отпускаемых на эти цели[16]. Вместе с тем, вводить в стране сословное деление и создавать по этническому признаку централизованные структуры с немалым политическим ресурсом было, наверное, боязно. Схема, предложенная в законе об НКА, выглядит как компромисс. Кто-то полагал, что реально существующие "общины" в лице общественных объединений с подсказки государства быстро консолидируются, создадут "естественные" структуры пирамидальной формы. Те в свою очередь найдут спонсоров для своего "развития", государство сможет вести с ними диалог и влиять на их деятельность, а по мере возможности и подбрасывать бюджетные средства. Жизнь показала, что все расчеты строились на совершенно ложной основе – мифические "общины" не захотели самоорганизовываться. Урок, похоже, не пошел впрок – отсюда правительственные законодательные инициативы, направленные на то, чтобы заставить НКА стать централизованными и исключить параллельные автономии.

Для полноты картины можно еще вкратце рассказать про некоторые инициативы, которые не имеют никакого отношения к описанному выше закону, но оказываются по многим признакам гораздо ближе к тем схемам, которые предлагали К.Реннер и О.Бауэр, нежели созданные в соответствии с законом НКА.

Здесь следует в первую очередь назвать казачество. Оно имеет отношение к этнической проблематике постольку, поскольку Закон РФ "О реабилитации репрессированных народов" 1991 г. и принятые на его основе нормативные акты определяют казачество как "культурно-этническую общность", а сами казачьи активисты тоже любят называть себя особой этнической группой. Казачье движение борется за возрождение особого военизированного сословия, которое существовало до 1917 г., и добивается предоставления специальных и групповых прав для своих участников. Статус значительной части казачьих объединений, как и государственная политика по отношению к ним, определяются указами Президента, постановлениями Правительства и нормативно-правовыми актами субъектов федерации. Создан специальный реестр казачьих обществ, принятые в него организации, оставаясь самоуправляемыми, получают особый, не предусмотренный законом полуофициальный статус. В результате казачьи организации получают бюджетное финансирование, права бессрочного владения землей и пользуются специальным механизмом доступа к разным видам службы (государственной, в том числе военизированной, и муниципальной).

В конце 80-х – начале 90-х годов стала популярной идея "съездов", "конгрессов" и прочих представительных органов, созываемых от отдельных "народов" в этническом смысле. Предполагалось, что эти структуры будут формулировать и представлять этнические "интересы" в политике и перед государством, а заодно служить органами нетерриториального самоуправления. Обычно инициаторы не скрывали, что рассчитывают на последующее приобретение этими структурами некоего официального статуса так или иначе с включением их в систему органов власти. Наиболее известное начинание из этого ряда – создание в 1991 г. Курултая и Меджлиса крымских татар. Полностью эти проекты не реализовались нигде, но иногда сотрудничество этнических съездов и региональных властей становилось весьма тесным.

В 1995 г. в Республике Башкортостан в соответствии с Указом Президента РБ № УП-254 от 27 мая 1994 г. был созван Первый всемирный курултай башкир. Делегаты на этот съезд выбирались на курултаях более низкого – районного, городского и регионального уровней. Мероприятие в значительной степени финансировалось из республиканского бюджета и за счет взносов крупных предприятий, контролируемых правительством. Был создан исполнительный орган Всемирного курултая и постоянно действующие органы местных курултаев. Второй всемирный курултай был созван в 2002 г. Курултай и его органы выполняют скорее декоративно-представительские и консультативные функции, но в принципе могут решать и более широкие задачи. По аналогии, правительство Башкортостана на бюджетные и отчасти спонсорские деньги собирает съезды живущих в республике русских, татар и чувашей.

В Республике Коми в 1992 г. был принят Закон "О статусе съезда коми народа". Съезд коми формировался посредством непрямых выборов избирателями – коми по этнической принадлежности. Съезд считался "высшим представительным собранием коми этноса" и собирался на бюджетные деньги. Правительство республики было обязано регулярно рассматривать предложения очередного съезда и отчитываться об их выполнении. 17 июля 2002 г. Верховный Суд республики по заявлению прокурора республики признал закон о съезде народа Коми не соответствующим действующему законодательству и не подлежащим применению. После этого закон о статусе съезда был отменен, и съезд стал просто органом общественной самодеятельности.

В Бурятии проводятся Всебурятские съезды граждан бурятской национальности. Делегаты действительно избирались просто гражданами – бурятами по этнической принадлежности. Съезды проводились при финансовой поддержке правительства республики; формально они созывались Всебурятской ассоциацией развития культуры (с 2001 г. – Всебурятским центром развития культуры), которая является общественной организацией, но получает регулярное финансирование из регионального бюджета. Сами съезды выполняют представительскую функцию, но Всебурятский центр реализует разные проекты, связанные с поддержанием языка и культуры.

Перспективы нетерриториального самоуправления

Не будет преувеличением назвать российский закон об НКА большим надувательством. Если смотреть шире - нет резона называть автономиями ни общественные объединения, ни частные школы для меньшинств, ни государственные учреждения, сословное же деление по образцу, предложенному австромарксистами, и в истории, и в современности представляет собой редкую экзотику[17]. Выражение «национально-культурная автономия» есть категория практики, иными словами, политический лозунг, наполняемый разным смыслом в зависимости от потребностей тех, кто его использует.

Значит ли все это, что понятие НКА не имеет перспектив в качестве описательной или аналитической категории? Вытекает ли из всего изложенного, что использование понятия нетерриториальной автономии и аналогичных терминов не имеет смысла? Думается, что все-таки понятию нетерриториальной автономии можно подобрать некоторое самостоятельное значение.

Приходится принимать в расчет то, что и в социологическом, и правовом смысле не всегда возможно четко отделить корпоративные нормы от правовых. В принципе, нет также жесткой и четкой границы между публичной и корпоративной властью. Даже в недавней истории и современности можно найти не так уж мало смешанных, промежуточных и переходных форм. Просто наугад можно назвать сословное деление, идею корпоративного государства, разделение по религиозному и этническому принципам органов колониального управления, роль партий, профсоюзов и прочих общественных организаций в странах "реального социализма" и многое другое.

Где-то здесь, на стыке публичного и корпоративного, и можно искать интерпретации, которые имеют хоть какой-то практически значимый смысл. Предположим, что слово "автономия" при рассмотрении интересующего нас вопроса относится к области публичного, а не частного интереса. Очень перспективным выглядит подход, предложенный Борисом Цилевичем. По его мнению, об автономии каких-либо структур имеет смысл говорить только при наличии двух признаков – 1) самоуправления и 2) особого механизма распределения ресурсов[18]. Предположим, что некоторые задачи – например, поддержание культурных и образовательных институтов меньшинств, выражение и представительство этнических групповых потребностей – являются предметом публичного интереса и решаются силами и на средства всего общества. Самоуправляемые части общественной системы, решающей эти задачи, можно выделить в отдельный класс и для обозначения ввести отдельную категорию, например, «нетерриториальная автономия».

Исходя из этого, нетерриториальные этнические автономии можно определять следующим образом. Это общественные институты, которые 1) являются самоуправляемыми, 2) не являются органами территориального государственного управления или местного самоуправления, 3) созданы по этническому или сходному с ним признаку в любом значении этого понятия (членства, участия, уставных целей, функций), 4) на регулярной основе получают ресурсы или/и властно-распорядительные полномочия публичной власти. Разумеется, под это определение могут подпадать самые разные организационно-правовые формы: от неправительственных организаций, получающих бюджетное финансирование до сословных корпораций по типу предложенных К.Реннером и О.Бауэром.

Стоит принять в расчет некоторые простые соображения. В полиэтничном обществе разные языки имеют разный объем социальных функций, следовательно, представляют разную ценность как социальный ресурс. Спрос на относительно "слабые" языки и на услуги культурных и образовательных институтов, использующих эти языки, оказывается потенциально нестабильным и плохо предсказуемым, поскольку попадает в зависимость от множества переменных и не всегда "рыночных" факторов: числа носителей языка, характера расселения, их идеологической мотивации. Необходима гибкая система реагирования на этот спрос. Для этой цели лучше подходят самоуправляемые структуры неправительственного сектора. Вместе с тем, по крайней мере в бывших социалистических странах гражданское общество не располагает ресурсами достаточными для поддержания культурных и образовательных институтов меньшинств[19]. Важнее даже другое – ставка в поддержании культуры и образования меньшинств исключительно на частные школы и прочие учреждения означало нарушение принципа социальной справедливости. Все платят в одинаковом размере налоги, а выбор языка общения, творчества и образования является (во всяком случае в России) конституционным правом. Действительно, оптимальным представляется соединение общественной инициативы с публичной поддержкой. На границе публичного и неправительственного некоммерческого сектора можно найти разные формы этого взаимодействия, что есть предмет отдельного разговора. Это могут быть учреждения, созданные совместно государством и неправительственными организациями[20], это могут быть самоуправляемые государственные учреждения, могут быть бюджетные неправительственные организации и пр. Эти структуры могут быть основаны или не основаны на индивидуальном членстве или участии, они могут обслуживать своих благополучателей по клубному принципу или на основе, аналогичной публичной оферте. Взаимодействием публичного и некоммерческого сектора в принципе решается еще одна задача – создается дополнительная гарантия для этнического меньшинства от попыток сократить поддержку его культурных и образовательных институтов. Разумеется, все это имеет смысл при нескольких условиях: твердой законодательной основе, регулярном характере бюджетной поддержки и наличии прозрачного механизма выделения и распределения ресурсов.

Стоит ли ожидать, что эти структуры обязательно должны охватывать всю соответствующую этническую группу, быть централизованными и быть основанными на индивидуальном членстве или участии (по типу реннеровских "национально-персональных союзов")? Опыт России, да и мировой опыт показывает, что не обязательно. В теории, создать такие корпорации можно. Если государство выберет какую-либо общественную структуру в качестве единственного "представителя" этнической группы и будет только ей выделять ресурсы, то эта структура с большой долей вероятности получит монопольное положение. Гарантий, что централизованная организация-монополист будет эффективной, даже более эффективной, чем государство, разумеется, никто не даст. А потенциальные риски можно перечислить достаточно уверенно: укрепление межэтнических границ, предоставление властных ресурсов этническим активистам, укрепление в общественном сознании этноцентристских представлений. Впрочем, абстрактный разговор о таких перспективах едва ли имеет большой смысл.

* Опубликовано в: Осипов А.Г. Национально-культурная автономия в России: идея и реализация // Этнокультурное многообразие – потенциал развития общества в странах Центральной Азии (практика, концепции, модели, перспективы): Материалы международного семинара / под ред. Н. Багдасаровой, М. Глушковой, Н. Асылбековой. Бишкек: 2004. С. 151-184.

Проект «Национально-культурная автономия: идея и ее воплощение» в 2003-2004 гг. реализовывался при поддержке Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров.

[1] Федеральный закон "О национально-культурной автономии" № 74-ФЗ от 17 июня 1996 г. // Собрание законодательства РФ. 1996, № 25. Ст.2965.

[2] Утверждена Указом Президента РФ от 15 июня 1996 г. № 909.

[3] Ведомости съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992, № 46. Ст.2615.

[4] См. Бауэр Отто. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб.:"Серп", 1909; [Реннер К.] Шпрингер Р. Национальная проблема. (Борьба национальностей в Австрии). СПб.: Изд-во "Общественная польза", 1909.

[5] См. Ленин В.И. Из тезисов по национальному вопросу // Полн. собр. соч., Т.23, С.315-322; он же Критические заметки по национальному вопросу // Полн. собр. соч., Т.24, С.115-149; он же О культурно-национальной автономии // Полн. собр. соч., Т.24, С.224-229.

[6] Юридический энциклопедический словарь. – 3-е изд. – М.: ИНФРА-М, 2003, С.442

[7] Там же , С.3

[8] Здесь и далее излагается по материалам Государственного Архива Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Ф.10100, оп.2, д.1339, оп.24, д.9; оп.24п-II, д.7, т.1, д.8, т.2, оп.7п-II, д.596, 628.

[9] Подробнее см. "Законотворческий процесс в Государственной Думе: правозащитный

анализ". Электронный бюллетень. – Вып. 60. Июнь 2003 г. //www.hrights.ru

[10] Вероятно, дело в том, что председатель Комитета В.И.Никитин отстаивал вполне конституционную возможность создания русских НКА.

[11] См. напр. Комментарий к Федеральному закону "О национально-культурной автономии" (с приложениями). М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 1997, С.33-34; Абросимова Е. Юридические аспекты деятельности некоммерческих организаций. М.: МОКБ "Марс", 2000, С.46, 50.

[12] В результате в РФ есть три региональных русских и одна региональная казачья НКА.

[13] Федеральный закон "Об общественных объединениях" от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ (с последующими изменениями и дополнениями" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995, № 21. Ст.1930; 1997, № 20. Ст.2231; 1998, № 30, Ст.3608.

[14] Федеральный закон "О некоммерческих организациях" от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ (с последующими изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996, № 3. Ст.145; 1998, № 48, Ст.5849.

[15] Здесь и ниже данные о ситуации в регионах РФ приведены по сборнику: Концепция государственной национальной политики Российской Федерации: опыт, реализация. 2002 год. К Всероссийскому совещанию в Доме Правительства Российской Федерации 18 апреля 2003 года "О реализации Концепции государственной национальной политики Российской Федерации". – Тт. I-II – М: Правительство РФ, 2003

[16] Сегодня. 1994. 12 марта.

[17] С очень большой натяжкой "персональной", или этнической нетерриториальной автономией в понимании австромарксистов можно считать, например, современные лингвистические общины в Бельгии, парламенты народа саами в скандинавских странах, а также греческую и турецкую "общины" на Кипре в 1960-63 гг. Кстати, после получения Кипром независимости в 1960 г. молодому государству пришлось очень и очень туго, не в последнюю очередь потому, что модель, основанная на сословном делении, оказалась нежизнеспособной. Но это уже тема отдельного разговора.

[18] Цилевич Борис. Культурная автономия или карманные нацменьшинства ? // СМ-сегодня (Рига), 2-4.09.1992.

[19] Все излагаемое здесь имеет отношение к обществам, где "основной" доминирующий язык сосуществует с рядом маргинальных по социальным функциям и распространенности языкам. Рассуждения относительно обществ, где два языка или более претендуют на роль основного средства коммуникации, требуют некоторых корректив.

[20] Например, Закон РФ "Об образовании" предусматривает такой институт, как соучредительство образовательных учреждений.

Национально-культурная автономия в России: идея и реализация*

Национально-культурная автономия в России: идея и реализация^*