Беседа с В.Брутером. 23 августа 2007 г.

Нога Президента

или особенности современной политики в Латвии

Шварц: С чувством глубокого недоумения прочитала я сегодня статью в газете «Час» о столкновении нового президента Латвии Затлерса с министром культуры по вопросу о строительстве библиотеки и концертного зала в Риге. Президент высказал свое мнение о том, как ведется строительство, на что со стороны министра культуры последовало неожиданное предложение президенту: прострелить себе ногу. Такой стиль полемики показался мне совершенно неадекватным.

 

Брутер: Мне тоже он показался неадекватным. Это примерно то же самое, что Вы пролили себе кофе на брюки, а Вам предлагают их прострелить, чтобы не было пятен, но были модные дырки. Несоответствие высказывания президента и ответа министра бросается в глаза вне зависимости от реального содержания дискуссии. Президент не имеет права давать распоряжения правительству, он НЕ давал распоряжения правительству – он просто высказал свое мнение. И такая чудовищная реакция, совершенно ужасная по стилистике реакция. Представьте себе, что Хилари Клинтон советует президенту Бушу отстрелить себе руку или лидер консерваторов Дэвид Кэмерон советует премьеру-лейбористу Гордону Брауну сесть на гвоздь. Совершенно неприемлемые вещи мы слышим в как бы демократической стране, причем еще и в неприемлемой форме.

Здесь есть еще два интересных стилистических момента. Президент Затлерс не имеет практического отношения к этому вопросу. Решение о строительстве было принято задолго до того, как он стал президентом. И, как говорят инженеры, строительство уже легче закончить, чем законсервировать. Это первый вопрос и ответ на него понятен. Несмотря на то, что Латвия – парламентская республика, где президент никакими серьезными полномочиями не обладает, латвийский избиратель вообще, и латышский избиратель в частности, вовсе так не думает. Избиратели имманентно склонны к единоначалию – им нужен начальник, который изрекает истину. Неслучайно здесь и то, что латышский избиратель продолжает мыслить категориями латышского блока. Через 15 лет независимости он (избиратель) отстраивает свою политику, исходя из того, кто за русских, а кто против. Это совершенно недопустимый момент в политике. Представьте себе, что английский избиратель решает вопрос о том, кто будет премьером, исходя из того, кто за большую независимость Шотландии, а кто за меньшую. Его (английского избирателя) вообще этот вопрос не интересует. Если он не шотландец, он  интересуется Шотландией в десятую очередь.

Практика выборов в демократической стране говорит о том, что правящие группы могут предпринимать дозволенные законом действия для ослабления этнического голосования. Но с фактами этнического голосования они считаются как с фактами и не строят свою политику, исходя из того, что это имеет место. Наоборот, они считают, что если это есть, то это надо интегрировать, а не создавать коалицию «против». Это недопустимый метод решения вопроса, который существует в Латвии. Отсюда психологическая проблема: сторонники различных партий не могут объяснить, в чем их различие. А, не имея возможности объяснить, в чем их различие, они вынужденно пытаются искать арбитра. И таким, естественно, оказывается президент – пусть не всенародно избранный, но все равно президент. И если президент говорит, что вместо пенсий они (правительство) строят не то, что нужно, то и избиратель в душе думает, что лучше бы они дали эти деньги мне. Несмотря на то, что большинство населения строительство библиотеки, вроде как, поддерживает. При этом они ждут от президента жестких определений.

Второе, партия, к которой принадлежит министр культуры Демакова (Народная партия), поддержала избрание Затлерса. Затлерс стал президентом благодаря этой партии – и уже через месяц у них начинается серьезный конфликт, по крайней мере, вербальный. Это, опять-таки, означает, что, выбирая президента, они рассчитывали не на то, что президент будет придерживаться какой-то политической линии - они вообще не знали ничего о Затлерсе - политике, потому что Затлерс никогда политиком не был. Они исходили из того, что это «свой» президент, а не политик, который будет выступать со своим мнением. Они считали, что они его контролируют достаточно, чтобы он с ненужными им мнениями не выступал. Это было их идеей, а, как показывает практика, такие идеи актуальны только до момента, пока человек не пришел к власти. То же самое произошло в Эстонии, когда правительство начало ругаться с президентом, которого они выбрали – точно то же самое происходит в Латвии.

Шварц: Ну да – нельзя ставить человека на президентство только для того, чтобы потом им манипулировать.

Брутер: Причем во время выборов президента большинство общественного мнения было на стороне противников Затлерса – если бы выборы были прямыми, Эндзиньш стал бы президентом. Это говорит о том, что латышское общество не понимает, не ощущает ту конституцию, которую оно само же и приняло. Для них конституция – это что-то отчасти спущенное Богом, отчасти гарантия независимости Латвии. Но гарантией независимости Латвии является не конституция, а граждане. Конституция спускается не от Бога,  ее принимают представители граждан. И здесь есть серьезное отличие той политической практики, которая есть в Латвии, и той теории, которая была призвана для того, чтобы воссоздать латвийское государство.

И третий вопрос. Демакова обвинила Затлерса в том, что он представляет интересы Москвы. Это вообще какая-то дикость. Москва не имеет никакого отношения к строительству библиотек и концертных залов в Риге.

- Видимо, это самое страшное обвинение, которое можно выдвинуть человеку.

- Это обвинение не от этой процедуры, не от этого вопроса. Россия даже не интересуется положением русских в Латвии, не говоря о библиотеках. Но это, действительно, попытка самого жуткого политического оскорбления, которое Демакова знает. Причем очень странно, что человек отчасти русскокультурный, с русской фамилией, обвиняет латыше-культурного человека, стоявшего у истоков Народного фронта Латвии в том, что он представляет «руку Москвы». Да если бы «рука Москвы» манипулировала Затлерсом, то явно не строительство концертного зала или Национальной библиотеки ее бы в первую очередь интересовало.

Это очень характерно для постсоветского пространства, когда политики обвиняют друг друга в том, что не имеет никакого отношения к предмету обсуждения. Они постоянно выходят за рамки предмета обсуждения и пытаются оскорбить, унизить человека, с которым они спорят. Это экстраполяция постсоветской «крутизны» на отношения, где эта «крутизна» неприемлема. Если взять даже Польшу, то там уже такой дискуссии нет. В Румынии такая дискуссия отчасти есть, но она не переходит  вербальные границы. Политики должны заниматься своим делом, их полномочия ограничены вердиктом избирателем с одной стороны, гражданским обществом с другой стороны, конституцией с третьей. Никакой самодеятельности, исходящей из того, что политики думают то-то и то-то, быть не может. У них есть четко очерченный мандат. Это не средневековая деспотия, где люди могут оскорблять друг друга, а за оскорблениями следует скорый суд. Эти люди обязаны в ближайшем будущем сосуществовать – а сосуществовать, когда друг друга оскорбляют, очень сложно. Это приводит к неадекватным действиям, неадекватным поступкам и к очень спорным решениям. И именно в этом проблема постсоветских установлений.