Люди, политика, экология, новейшая история, стихи и многое другое

 

 
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Структура
Персональные страницы

Новости
О Центре
Семинары
Библиотека

Хроники выборов в Восточной Европе
Украина
Северный Кавказ
Выборы в Молдове
Выпуски политического мониторинга
"Буденновск-98"
Еврейский мир

Публикации ИГПИ
Другие публикации

сайт агентства Панорама Экспертный сайт группы Панорама
сайт Института региональных социальных исследований р-ки Коми

<<< К основному разделу : Текущий раздел

 

Новое на сайте

См. раздел сайта www.igrunov.ru Новейшая история. "Неформальский" период.

Из воспоминаний Вячеслава Игрунова, 2001 г.

История ИГПИ.

Часть 1. Начало. "Молва", "Хронограф", кооператив "Перспектива" и образование М-БИО.

Игрунов: Все началось с такого небольшого издания, который его изобретатель называл "журнал". Изобретателем был Дмитрий Леонов1, член клуба "Перестройка". Он брал машинописный листочек – собственно говоря, просто лист бумаги А4 – сворачивал его пополам и густо заполнял машинописным текстом. Он этот листок называл журналом. Журнал имел свое имя. Назывался он "Молва". Конечно, немножко было смешно слышать – "журнал". Кроме того, по своему смыслу это был такой информационный бюллетенчик, можно сказать, газета, неформальная такая газета - для своих. Первый номер людям понравился – правильное начинание… Эта "Молва" писала о том, что происходит в наших новых политических клубах, прежде всего, в клубе "Перестройка". Может быть, даже исключительно в клубе "Перестройка" – я уже и не помню. Но второго номера мы ждали очень долго. Надо сказать, что Дмитрий Леонов – это был замечательный человек, такой въедливый, и как каждый педант…

Шварц: Почему был?

Игрунов: Был в этом кругу… Он докапывался до каждой закорючки, и… был чрезвычайно медлительный. Когда мы начали готовить второй номер, я ему написал какой-то текст. Он этот текст опубликовал, отрезав у него, как мне показалось, самое главное. Самое главное отрезал он потому, что текст был вполне юмористический. Сначала шло изложение фактов, и потом как бы некий язвительный комментарий к факту. Ну что ж, появился во втором номере в таком виде – ну, и в таком виде – что ж, пусть так… Я написал ему еще один текст – этот текст вообще никуда не прошел. Потом кому-то из друзей Дима Леонов сказал, что, вот, Вячек несерьезно относится к моему изданию, вот, он такие вещи пишет… Эти вещи действительно были написаны неказенным языком, а с изрядной долей иронии, и, я бы сказал, самоиронии… Так вот, третий номер он никак не мог сделать, не мог найти, где отпечатать его – цены выросли, и ему было не по карману. И я ему предложил издать компьютерный вариант. Но предложил ее издать не в таком виде, как он издавал – лист А4, перегнутый пополам по широкой стороне, а я предложил тот же А4 перегнуть по длинной стороне. Это получался тогда, по тому времени, в Советском Союзе непринятый формат – у нас такого не было. Дима Леонов тоже отказался категорически от этого – это несерьезно. Но, слава Богу, у меня нашелся союзник в лице его жены, Нины Брагинской2, которая сказала: "О да, это очень оригинально!". И я, таким образом, на компьютере Гриши Пельмана изготовил ему третий номер "Молвы". Это был уже тираж. Это было 120 экземпляров. В то время таких тиражей практически не было. Он был, естественно, самиздатский… Тогда уже выходили разные журналы. Тогда выходила "Экспресс-хроника", ее тираж был 100 – 200 экземпляров приблизительно. Еще какие-то издания выходили. Выходил на компьютере "Референдум" Льва Тимофеева3. Но наш "Хронограф" был совершенно иного формата. Причем мы не умели пользоваться компьютером, мы не знали, какие там были возможности и нам – ну, мне – пришлось затратить много сил для того, чтобы научиться писать вот так в колонки, чтобы распечатывать "Молву" в 4-х колонках на двух сторонах листа. Это было довольно сложно, во-первых, потому что мы не умели пользоваться компьютером, а во-вторых, тогда были другие программы, другие компьютеры – это не то, что сейчас. И я научился этому, и мы издали "Молву" таким огромным тиражом. Это имело успех. И формат всем понравился– замечательно. Но только надо сказать, что медлительность, с которой работал Дима Леонов, исключала возможность сделать эту газету – я ее назвал газетой, - сделать эту газету чем-то влиятельным.

Осенью, после первой неформальной августовской тусовки, которая называлась "Первая встреча-диалог:…", по-моему, "…общественные инициативы в перестройке" – такое вот длинное название. После нее как-то образовалась инициативная группа общественно-политических клубов. Я в это время находился в Одессе.

Я довольно активно участвовал в подготовке "встречи-диалога", но во время самого мероприятия был в Одессе. Мне это, конечно, нужно было сделать – во-первых, я уже совсем изголодался, нищета полная, заработка практически не было… Да и семья без денег сидела… Но, самое главное, что мое участие в этом мероприятии могло кончиться для меня плохо – меня могли просто скрутить и увезти в Одессу, положить в психбольницу. Это еще были те времена, когда это было возможно4… Но как только я вернулся в Москву, а это было первого октября, я, естественно, сразу же стал активным участником межклубной инициативной группы. И на этой межклубной инициативной группе все время решался вопрос единого информационного центра для общественных политических клубов. Собственно говоря, во время "Встречи-диалога", августовской встречи, Павловский создал некий пресс-центр и даже к лету следующего года выпустил сборник материалов этого мероприятия. Там, кстати, впервые было опубликовано мое обращение "Мемориал". Туда попало не обращение Самодурова5, а мое обращение. Это, конечно, неправильно, потому что Самодуров не зачитал моего обращения и даже не развесил. О нем знало только небольшое число людей, которые его слышали, но Павловский решил восстановить истину таким образом, что убрал самодуровское и поставил мое. Конечно, надо было мой текст поместить – безусловно – потому что, во-первых, я готовил все это, концепция была в значительной степени мной разработана, надо было включать, но включать ВМЕСТО самодуровского – это так же правильно, как поступил Самодуров, когда вместо моего прочел свое обращение, имея при этом передо мной обязательства. Но дальше почему-то работа этого пресс-центра не пошла. Не пошла и не пошла. И, собственно говоря, даже сами бумаги появились где-то через полгода, если не позже, чем через полгода после того, как они были собраны. И тогда обсуждалось, что же станет таким информационным центром. И по моему настоянию, "Молва" была признана одним из таких изданий.

Собственно говоря, было предложено два: одно должен был готовить Юрий Митюнов6, а второе – Дмитрий Леонов. Естественно, мы сразу включились в подготовку "Молвы", и третий номер вышел, как я уже сказал, на компьютере с нашей помощью. Но работать с Димой было очень трудно: у него были свои претензии, он сомневался в том, что мы серьезно относимся к его работе. Он делал вещь, которая была достаточно неповоротлива, достаточно традиционна, такая стенгазета школьная… Конечно, замысел такого летучего листка был правильный. Мы сразу это оценили, но форма должна была быть другой, и работа должна была идти быстрее. И я прикинул, что, в принципе, 2-3 дня достаточно, чтобы сделать такой листок. Наступил перелом, когда я сделал отчет об очередном, важном очень, заседании межклубной инициативной группы. Это был, кажется, март… Я сделал отчет о заседании межклубной инициативной группы, где мы готовились так или иначе отметить трехлетнюю годовщину начала перестройки. Я сделал материал, от которого Дима отказался… Но дело было даже не в том, что он отказался от него. Было бы что-то другое – было бы хорошо, но другого материала не было, и "Молва" откладывалась, откладывалась, а то, что сделал я, его не устраивало по тем соображениям, о которых я говорил: не буквоедский текст, не протокольным языком писан… Есть хорошее слово: протокольная морда, протокольный язык… Вот не протокольным языком.

Шварц: А кто он сам, Леонов?

Игрунов: Математик. И активный член клуба "Перестройка", потом "Мемориала". Мы все это делали вместе.

Вячеслав Игрунов и Сергей Митрохин времен 'Хронографа' и М-БИО. Снимок сделан в М-БИО

Вячеслав Игрунов и Сергей Митрохин в М-БИО. Около 1988 года

Так вот, я тогда понял, что надо издавать самому. Я написал пару текстов, и выяснилось, что я могу сам за день сделать несколько материалов, такое авторское издание, и быстро его выпустить в свет. И тогда я решил собрать небольшую группу, собственно говоря, тех, кого я мобилизовал на работу "Молвы". Среди них был Володя Прибыловский7, которого пригласил, впрочем, сам Дима Леонов - я Володю тоже попросил, но я с Володей к тому времени был знаком меньше, чем Дима Леонов. Были Сережа Митрохин, Вера Писарева8. И понятно, что у нас шли очень трудные и тяжелые переговоры с Гришей Пельманом9 о том, чтобы издавать на его компьютере… Были большие проблемы, связанные с этим. В конечном итоге, такая группа: Гриша, Дима Леонов, Сережа Митрохин, Володя Прибыловский, Вера Писарева и я, стали издавать листок, газетку под названием "Хронограф". Тоже было очень много споров. Я предложил название "Хронограф", но против него сильно протестовал Дима Леонов.

Шварц: Откуда возникло это название "Хронограф"?

Игрунов: Название "Хронограф" – во-первых, соответствовало замыслу описания того, что происходит. Это был не аналитический журнал, это даже не была информационная газета, это был такой маленький летописец для неформалов – это по смыслу, но на самом деле я пребывал под впечатлением книги Псела "Хронография"… это прекрасная, блестящая книга. Для меня было естественно назвать его "Хронографом". Голоса разделились: меня поддержала Вера Писарева и Володя Прибыловский – три на три – голоса разделились, но так уже получалось, что раз поровну, то делаем так, как предложил я. Володя Прибыловский был византинистом, ему это очень понравилось, он меня горячо поддержал, и мы назвали наше издание "Хронографом". Первый номер вышел, если я не ошибаюсь, 21-го апреля 1988 года. Понятно, что тираж был уже довольно приличный – порядка трехсот экземпляров. Сделано было все нормально, более того, мы его распространяли не только бесплатно, мы даже стали его распространять за какие-то смешные деньги – 20 копеек… Кстати, еще Дима Леонов начал продавать свою "Молву".

Шварц: А каким образом?

Игрунов: На тусовках разных неформальских.

Многое трудно было согласовывать: несмотря на то, что редакторскую работу взял на себя в основном я, я вел себя достаточно демократично: во-первых, я отказался сразу от идеи, что есть главный редактор. Я сразу стал писать: "над номером работали…" И перечислял всех, кто работал. В этом случае Дима Леонов работал, а в этом не работал. Вот, кстати, мы подготовили описание учредительного съезда Демократического союза. Я Диме Леонову, уезжая в Одессу, поручил редактировать какой-то номер. Этот номер так и не вышел. Он тянулся, тянулся, тянулся, я вернулся уже из Одессы, и взял на себя, переформатировал, сделал, но Диму так возмутил мой подход, несерьезный подход к материалу, что он отдельно издал четвертый номер "Молвы". Это был последний номер "Молвы" и единственный случай, когда два материала были параллельно изданы. Нам очень тяжело приходилось согласовывать тексты, но я все-таки обладал в этой группе достаточно большим авторитетом, как бы все вопросы решались волевым путем. Вот этот "Хронограф" стал довольно популярным изданием…

Я недавно разговаривал с Бабушкиным – с Андреем Бабушкиным10 – он вспомнил, что со мной познакомился как с редактором "Хронограф" - он запомнил это, хотя, на самом деле, вероятнее, мы с ним познакомились на демонстрациях на Пушкинской площади. Но он этого не запомнил, а вот "Хронограф" запомнил. Действительно, "Хронограф" произвел очень сильное впечатление, и после этого название "хронограф" стал появляться в разных изданиях. Была отдельная книжка "Хронограф", которая была посвящена развитию как раз неформалов. "Московский комсомолец" ввел колонку – именно колонку – под названием "Хронограф", где тоже зубоскальским языком были описаны события. Она тоже была вытянута наподобие "Хронографа". Потом "Коммерсант" тоже стал действовать в нашем стиле, потому что Володя Яковлев11 тоже был под впечатлением от того, как издавался "Хронограф". К сожалению загруженность моя не оставляла мне почти никакой возможности для писанины. Техническая работа по "Хронографу", подготовка к учреждению "Мемориала" – я очень активно включился в работу по подготовке "Мемориала", – работа в журнале, поездки по всей стране для завязывания контактов… Я занимался почти исключительно редактированием и так уж получилось, что Сережа Митрохин стал главным автором. Сережа Митрохин писал очень язвительные злые статьи. Моя задача заключалось в том, чтобы вырезать злобность и оставлять юмор. Ну, и эти тексты имели, конечно, феноменальное звучание в неформальской среде… Володя Прибыловский питал огромный пиетет к Митрохину. Когда я перестал редактировать, передал редактирование "Хронографа" Прибыловскому, Прибыловский перестал менять что-либо в текстах Митрохина и тексты стали злобными, и "Хронограф" умер. Долгое время спустя Сережа написал текст совершенно в другом ключе, более содержательном, уже не зубоскальском, репортажно-зубоскальском, а совершенно в другом ключе, и это тоже имело большой успех, но продолжения не имело – "Хронограф" стал толстым, неповоротливым и, в конце концов, перестал существовать.

Но за время своего существования "Хронограф" превратился таки в информационный центр новых политических клубов. Понятно, что "Хронографом" это не исчерпывалось. Были какие-то личные контакты, какая-то личная работа, да и вообще я играл довольно важную роль в то время в разных политических клубах. Позднее, когда в 92-м году я Павловскому сказал, что хочу вернуться в политику, хочу делать то-то и то-то, Павловский мне сказал: "Нет, Вячек, у тебя это не получится. Если ты не сумел добиться серьезных результатов в 89-м году, когда у тебя было такое положение, то сейчас ты тем более ничего сделать не сможешь". Да, я сам вряд ли оценивал это положение, как какое-то важное. Но, в самом деле, я был какой-то решающей фигурой в "Мемориале"… То, что я делал, конце концов, легло в основание Межрегиональной депутатской группы. Был выстроен Международный институт гуманитарно-политических исследований… Значит, мы действительно были в центре. Кроме того, надо иметь в виду, что мы работали с Гришей Пельманом, а Гриша Пельман, это был человек, который рождал огромное количество инициатив, выстраивал огромное количество связей. Везде он был как бы главным неформалом … Это был феноменальный человек…

Шварц: Я читала фрагмент беседы, первую часть круглого стола: там Пельман, Павловский и Вы. К сожалению, как я поняла, вторая часть там не сохранилась…

Игрунов: Да, а вторая часть самая интересная. Там впервые я формулировал свою концепцию персональной политики. В этой второй части. Да, но ее не сохранилось.

Шварц: Там просто приписано от руки, что вам не дали распечатку.

Игрунов: Да, не дали, тогда она еще не была готова. Но не важно. Так вот, Гриша Пельман. И понятно, что там был в этом кругу и Глеб Павловский. Это была довольно мощная троица: Пельман, Павловский и Игрунов. Неслабая троица. И поэтому, когда директор института культуры Чурбанов решил создать базу данных по неформалам…

Кстати, в этом институте культуры проводился семинар лидеров политических клубов. Клуб лидеров неформалов. Туда приходили люди, которые потом сыграли определенную роль в истории страны: это и я с Павловским, это и Андрюша Фадин, Олег Румянцев, будущий автор конституции, человек, который был секретарем конституционной комиссии Верховного Совета РСФСР... В общем, сейчас трудно перечислить: Старовойтова туда приходила, не как лидер, а как крупный социолог, там были встречи ученых и неформалов. Она была как бы с другой стороны. Сейчас я даже бы затруднился бы вспомнить, кто там бывал.

Но, так или иначе, у Чурбанова вызрела идея создать базу данных по неформальным клубам Советского Союза. И понятно, что первый, кто взял эту идею на вооружение, был Гриша Пельман. Пельман предложил Чурбанову, показывая "Хронограф", сделать этот справочник. Никто другой не сможет справочник, базу данных сделать – только мы. И это была, в общем-то, правда. И Чурбанов дал нам этот заказ. 10 000 рублей – по тем временам огромные деньги. И под эти деньги мы создали некую структуру. Создали мы ее в кооперативе "Перспектива".

Вообще надо бы рассказать о кооперативе "Перспектива" более подробно. Дело в том, что когда я оказался в Москве, то, конечно, стали возникать вопросы, как же нам заниматься той самой политической работой, которой мы занимаемся. Я к неформалам относился полупрезрительно: какие-то комсомольцы. Я человек, умудренный опытом, а это что – тусовки какие-то совершенно смешные. Люди говорят смешные вещи, глупые. В общем, была некоторая спесь. Но, так или иначе, работать надо было с теми, с кем можно было работать, а для того, чтобы с ними работать, надо было слишком много заниматься просветительской деятельностью. Кроме просветительской деятельности, надо было создавать связи, находить людей, вести кадровый поиск. И нужны были деньги для этого. Жить-то нам тоже как-то надо. И все время возникали разные идеи. Одна из таких идей - это создать политическое кафе. Пельман все видел меня его директором. Я очень странно представлял себя в роли директора кафе, но… тем не менее, у Гриши Пельмана была такая идея, он все искал для меня подвал, да и я все говорил о том, что хорошо бы подвальчик такой. Из этого, конечно, ничего не получалось, но помимо прочего, бурный расцвет кооперативов дал возможность думать, что и зарабатывать деньги можно при помощи кооператива. Я, когда в 87-м году вернулся в Одессу, тоже предпринял какие-то попытки создать кооператив, но они наткнулись на большие сложности. В конце концов, когда я вернулся в Москву, я стал думать о том, как все можно организовать. И вот однажды вечером мы встретились втроем - я, Пельман и Павловский – и стали рассказывать друг другу, в сущности, одно и то же. Разными словами – отдельно я, отдельно Пельман, отдельно Павловский пришли к мысли о необходимости создания социального кооператива, который бы выполнял ту роль, которую не выполняет государство. Он брал бы на себя некоторые функции корректора государственной политики. Ну вот, грубо говоря, надо научить людей создавать кооперативы. Появились такие возможности – надо научить. С другой стороны, меняется структура производства, многие люди будут выброшены на улицу, будет безработица – кто-то должен перепрофилировать людей и включать их в нужные структуры. Государство этого не делает – давайте будем делать мы. Это, конечно, слишком амбициозно все, слишком смешно, но, так или иначе, мы втроем договорились, что мы создаем такой социальный кооператив.

В конечном итоге, один из таких кооперативов начал создаваться четырьмя человеками: Глебом Павловским, Володей Яковлевым, Витей Золотаревым12 и мной. Этот кооператив назывался "Факт". Поработав немного с Володей Яковлевым, я хлопнул дверью, и ушел. Этот человек по нынешним временам мог бы еще показаться приличным бизнесменом, а тогда он у меня вызывал отвращение. Это был человек, который мог интриговать, заведомо обманывая людей, получая от них деньги и создавая капитал. Но потом, как выяснилось, на этом капитале он сумел создать не только нормальный кооператив "Факт", ну, может быть, он был ненормальный, он был в значительной степени надувательским, но многое было сделано и, самое главное, на базе этого, он сумел построить газету "Коммерсант", одну из лучших газет страны. Но, тем не менее, мы с ним разошлись, и я сказал, что больше ему руки не подам. Теперь-то я вижу людей, перед которыми Володя Яковлев может показаться ангелом, и я с некоторыми из этих людей работаю и подаю руку… Конечно, эта щепетильность моя, это как бы реликт диссидентского периода, когда можно было жить с людьми только действительно будучи безукоризненно приличным человеком. Ведь у меня с Павловским тоже не получалось ничего, как раз из-за расхождений этического плана. Короче говоря, я ушел. Витя Золотарев и Глеб Павловский остались, они стали учредителями "Факта", потом в "Postfactum"е работали. Потом разбежались, перессорившись все друг с другом, но долгое время поработали вместе. Так вот, я ушел оттуда. Гриша Пельман тоже туда не пошел. И нам надо было создать что-то другое, раз мы не идем в тот кооператив, то мы создаем как бы альтернативу кооперативу "Факт". И это стал кооператив "Перспектива". Его основателями были: я, Пельман, Виктор Аксючиц13, Корсетов, был такой господин Сундуков и был господин Мордвинов14. Вот шесть человек стали основателями этого кооператива. Каждый из этих шести пришел с некоторым своим вкладом, но председателем кооператива впоследствии стал Александр Беркович15.

Каждый из этих людей пришел со своими идеями, со своими небольшими деньгами. Я один был из тех, у кого были идеи, но не было денег, и идеи, которые я мог принести, денег не давали. По крайней мере, поначалу. Поэтому Александр Беркович настоял, чтобы формально я не был основателем кооператива. Пельман объяснял, что раньше или позже эти деньги будут… Кооператив был зарегистрирован в мае. В рамках этого кооператива в августе был создан наш исследовательский центр. 20-го июля Гриша Пельман подписал контракт, насколько я помню, с Чурбановым, о выполнении через кооператив "Перспектива" этой работы, а я вернулся, по-моему, 12 августа из Одессы. И сразу же стал формировать команду. В эту команду, конечно, вошли, прежде всего, я, Гриша Пельман, Сережа Митрохин, Володя Прибыловский. Эта четверка стала основателем исследовательского центра.

Главной нашей задачей в соответствии с договором, который мы заключили с Чурбановым, директором НИИ Культуры, было создание банка данных по неформальным политическим клубам. Естественно, мы обладали, может быть, самой большой, самой полной информацией по политическим клубам, и, тем не менее, ее было совсем недостаточно для того, чтобы создать банк данных по всей стране, а, самое главное, нужны были люди, которые могли бы собирать эту информацию. Мы приступили к работе, и первое, что нам нужно было сделать, это создать некую базу данных, в которую можно было бы помещать информацию. Надо сказать, что с этим мы так и не справились. Та база данных, которую мы написали в среде, которая называлась, кажется, Windows – окна – работала плохо (на самом деле Framework - рамки. Прим. ред.). Но когда мы просили ее написать, мы сочли, что таких неформальных политических клубов будет где-то не более 2 тысяч – вот это максимум.

Занялся этим Мордвинов. Мы создали такую базу данных, и каждый раз, когда мы ее начинали заполнять, она у нас рушилась – оказывалось, что она не поддерживает того массива информации, который мы в нее закладывали. В скобках – мы, в конце концов, сдали ее заполненной – у нас было где-то около 2 тысяч организаций. Как раз вышли на максимум. А постольку, поскольку мы полагали, что реально их будет намного меньше, сделали много полей – и база работала очень ненадежно. Мы эту работу сдали Чурбанову в 89-м году, в январе. Стали готовить новый договор, поскольку наша работа была высоко оценена. А Чурбанов в это время был избран в ЦК КПСС – он всю жизнь мечтал стать членом ЦК… Он им стал. И следующий этап заказов – гораздо более значительных, гораздо более масштабных – рухнул. Чурбанову это уже было не нужно. Отчасти я думаю, что как раз его работа с новыми политическими клубами послужило ему как бы толчком для пути в ЦК КПСС, но потом сведения о нем исчезли, так же как, впрочем, и о ЦК КПСС. Мы не знаем, что случилось с Чурбановым, по крайней мере, я не знаю. Но я пока возвращаюсь к логике…

Мы начали собирать разных молодых людей, которые могли бы ездить по стране, которые могли бы собирать информацию… Но если мы более или менее хорошо знали то, что происходит в России, на Украине, то совсем плохо мы знали то, что происходит, например, в Армении – а там было одно из самых сильных движений – Комитет "Карабах", в частности. Очень плохо мы знали Балтию, а там как раз уже начали разворачиваться серьезные, мощные движения. Сависаар16 создал, или объявил о создании, Народного фронта – это была весна 88 года. Вслед за этим очень большую работу проделал Юозайтис17, который провел большой экологический марш – мероприятие, которое потом легло в основу "Саюдиса"18. Вот-вот на нас уже надвигались съезды Народных фронтов – одного за другим, – и нам нужны были люди. Мы сами не в состоянии были охватить весь материал. Да и банк данных был только поводом для создания сетей общественно-политических организаций. И мы начали поиск людей.

Сначала объявление сделал Сергей Белановский19 о наборе в социологическую группу. И к нам пришло довольно много новых людей. Правда, из них остались, пожалуй, только Лена Гаревская20 и Аля Ахмерова21. Остальные как-то постепенно рассосались. Из "Гражданского достоинства" Золотарева к нам пришел Анатолий Папп22. Павловский попросил пристроить Максима Мейера23. Затем пришла Таня Титова24 из каких-то неформалов - естественно, мы довольно часто сотрудничали с людьми из других политических клубов… Короче говоря, осень ушла на первичное формирование нашего коллектива. Тогда же осенью приехал к нам Пятрас Вайтекунас25 с предложением печатать наши издания. Собственно говоря, это уже было после Фронтов всех, по-моему, – совсем в ноябре где-то. Пятрас Войтекунас, который договорился с нами, что мы можем печатать все неформальские издания, причем первый тираж он предложил сделать практически бесплатно для того, чтобы помочь нам. Но, правда, он сказал следующую вещь: вы сделаете свою газету, но только эта газета должна быть не какой-то определенной группки – это должна быть газета общенациональная, и мы готовы полностью оплатить весь первый тираж. Потом будете сами искать деньги, но вот первый тираж мы готовы вам сделать бесплатно. Естественно, я понимал, что такое сделать общенациональную газету – отказался, сказал что это совершенно в наших условиях невозможно. Но, тем не менее, нашлись молодые амбициозные ребята, которые решили, что они могут сделать такую газету, и это были Андрей Исаев и Александр Шубин26. Естественно, они никакую общенациональную газету сделать не смогли. Они сверстали очень смешную анархистскую – или синдикалистскую – газету, не знаю. По-моему, она называлась "Солидарность" (на самом деле называлась она "Независимый вестник". Прим. ред.). Для верстки этой газеты они пригласили молодого человека по имени Илья Кудрявцев27. В декабре 88-го года у нас появился Илюша.

Уже к этому времени у нас в М-БИО возникали определенные проблемы с кадрами. Были очень разные подходы.

Итак, М-БИО. Название это пришло только, если я не ошибаюсь, в 89-м году, весной 89-го года. Это не наше, собственно, название… (см. ниже). Мы объясняли, чем мы занимаемся, неформалам. В сущности, мы использовали грант, чурбановский, для того, чтобы сформировать такой информационно-координационный центр всего нарождающегося политического движения. И для того, чтобы обеспечить приток информации от всех организаций друг к другу, для создания горизонтальных сетей, мы собирали все издания, которые были у этих организаций, мы собирали о них сведения, записывали, создавали банк данных. Люди очень неохотно расставались со своими документами, которые у них обычно бывали в очень небольшом числе экземпляров. В то время даже доступ к обыкновенным пишущим машинкам еще был затруднен, я уж не говорю про компьютеры – их практически не было нигде в стране. Только в 88-м году – кажется, в 88-м – может, в 87-м было принято решение о либерализации в отношении множительной аппаратуры – то есть, ксероксы можно было покупать бесконтрольно, я уж не говорю о принтерах. И вот как раз 88-й год был началом распространения компьютеров по стране – но, конечно, сначала их покупали богатые, а участники общественных движений богатыми не были.

Повторяю, доступ к элементарной пишущей машинке был затруднен. Конечно, в этой ситуации первое, что мы делали, это доставали всякие балтийские неформальные издания и предлагали их для обмена. Первым появился "Вестник Эстонского народного фронта". Он появился еще в 88-м году, но эта была не очень взрачная - даже не газетка - это был такой партийный бюллетенчик, который пользовался огромной популярностью, и мы действительно покупали его в большом количестве. Но более всего печатали "Хронограф". "Хронограф" пользовался большой популярностью, и в обмен на "Хронограф" люди давали нам свои материалы. Потом, повторяю, мы начали работать с Балтией, начали брать там их издания и раздавать и, наконец, в январе 89-го года вышла первая русскоязычная газета Саюдиса – "Согласие". Была прекрасная газета. Ее формальным редактором был Юра Ефремов, а фактически вела всю газету Люба Черная28 . Эту газету мы стали закупать просто сотнями сначала, а потом уже и тысячами и обменивали эту газету… Раздавая эту газету, мы получали информацию о неформальных политических клубах. Потом таких газет стало много. Появилась "Атмода"...

Характер работы нашего центра нашел подражателей в провинции. Наиболее эффективно работал аналогичный центр в Саратове, где у нас завязались тесные контакты через Ганзарова и где наиболее активным человеком был Юрий Чернышев29. Из той группы, которая там сложилась, ИГПИ получил самую массовую кадровую подпитку: Малякин, Рыженков, Касимов, Филиппов...30 Свой центр саратовцы назвали Бюро информационного обмена "Сфера" - БИО "Сфера". Это название нам так понравилось, оно настолько точно отражало смысл нашей структуры, что мы решили скопировать его для себя. Отсюда и возникло название Московское общественное бюро информационного обмена - М-БИО. (вернуться)

Но вернемся к работе М-БИО. Раз мы уже начали работать с Пятрасом, у нас открылся канал для публикации неформальных зданий. К этому времени я уже издал первую в России независимую, но еще подцензурную газету "Ведомости Мемориала". Мы потом к этому вернемся… И мы сумели издать ее тиражом пять тысяч. Эти 5 тысяч на учредительном съезде в январе разлетелись стремительно, почти ничего не осталось, а нам надо было работать. Тогда первое что я сделал, это поехал к Пятрасу и попросил его доиздать "Ведомости Мемориала" на ротапринте. Денег у нас на это было немножко, мы отпечатали этот тираж, и эта газета стала настоящим фундаментом, кладезем, что ли, обмена. Она была очень востребована, ее брали уже в большом количестве, и ее было гораздо больше, чем можно было получить информации назад. То есть, ее уже нельзя обменять на что-то. Более того, как только пошел вал газет, например, "Согласие", потом "Атмода", уже стало ясно, что эти газеты нам только открывают путь к каким-то неформалам, к каким-то группам – они являлись символом, ключом. Надо было как-то иначе получать информацию. А газеты мы решили продавать. Т.е., небольшая часть шла на обмен, а остальной тираж в продажу.

И мы стали продавать их везде: в Рязани, в Саратове, в Магадане, и так далее. Мы привозили в вагонах тысячи и тысячи экземпляров этих балтийских газет, скажем, стоимость газеты была 20 копеек. "Атмоду" мы покупали за 20 копеек – там было указано две цены: 20 и 40 – 20 в Латвии, 40 – за пределами. Мы покупали оптом в Латвии за 20 – даже без скидок, в принципе мы могли бы подумать и о скидках, но мы покупали ее без скидок за 20 копеек тираж – скажем, там 5, ну 2 тысячи экземпляров… по-разному… А за 30 копеек мы отдавали их нашим распространителям –а распространители обязывались продавать их по 40 копеек. 10 копеек дохода для продающего – это были уже вполне приличные деньги, а уж для нас 10 копеек!.. Я говорил, что грант у нас к этому времени кончился. 10 копеек с тысяч и тысяч продаваемых газет было достаточно для того, чтобы содержать М-БИО. В 89-м году популярность этих газет стала настолько стремительно расти, что, во-первых, по нашему пути пошли и другие, и появилось очень много покупателей литературы, и продавали их за рубль. Независимую газету, все равно какую.

Я пытался продавать не за рубль, а выдерживать ту политику, которая указывалась редакцией – 40 копеек. У меня возникли большие трудности – кроме того, что я нес огромные потери – я же мог продавать, допустим, по 40 копеек – 20 копеек брать себе, а люди могли бы продавать как они считают нужным и зарабатывать как следует. Я мог бы удвоить, по крайней мере, доходы. А, на самом деле, можно было еще выше задрать планку, потому что люди продавали по рублю – если бы я им давал по 50 копеек, они бы тоже покупали. Я держался очень жестко своей нерыночной ориентации, а газеты доставлялись с политической целью. Во-первых, все же раздражало, когда люди брали обязательства продавать по 40 копеек, а продавали по рублю. Но хуже было, когда они продавали по 40 копеек, потому что конкуренты тогда их излавливали и били: мы-то были широким каналом – у нас это было поставлено на индустриальную основу. Мой опыт книжного торговца, работавшего при советской власти, обеспечивавшего библиотеку самиздата за счет торговли книгами, привел к тому, что у нас сходу, буквально, в считанные недели, была построена индустриальная система распространения этой литературы. У меня работала команда. А эти продавцы каждый работал в одиночку, конкурировать с нами они, конечно, не могли. Единственный способ конкуренции – ловить людей и бить. Вот так Коля Митрохин, двоюродный брат Сережи Митрохина, очень сильно пострадал, ему разбили голову…

Собрание в М-БИО. Около 1990г.

Собрание в М-БИО. Около 1990 года. На снимке хорошо видны В.Игрунов, С.Митрохин, Лена Гаревская.

После этого я, в конце концов, отказался от этой бесперспективной тактики, повысил цену, но, к сожалению, было уже довольно поздно, это был уже 90-й год… К этому времени развилась очень сильная конкуренция. Тогда уже люди начали это на рыночной основе делать, в отличие от меня. Если бы я сразу начал действовать в рыночном ключе, у меня бы не было конкурентов, у меня были бы огромные ресурсы, и это была бы настоящая альтернатива Союзпечати. Но я просто не мог так действовать… это расходилось с моей философией (см. ниже). Это расходилось с моими целями, более того – я боялся, что М-БИО может превратиться из исследовательской структуры в структуру коммерческую. Я этого не хотел допустить – потом это привело к расколу М-БИО, но мы к этому вернемся (cм. ниже). На самом деле, если бы мне удалось построить коммерческое подразделение, которое бы питало исследовательское, то, возможно, мы бы стали очень влиятельными людьми в стране…

Шварц: Влиятельными на что?…

Игрунов: Если бы у нас был хороший капитал, причем капитал, построенный на вполне приличном деле – распространении независимой информации, можно было бы издавать свою собственную мощную газету. Ведь потом – а мы уже весной 89-го года начали издавать свою газету "Панорама" – всеми было признано, что это была лучшая политическая газета самиздата. До появления "Независимой газеты" у нее не было конкурентов. "Коммерсант", который появился несколько раньше – на полгода раньше, чем "Независимая газета", не мог ее вытеснить, несмотря даже на то, что наши сотрудники очень активно работали с Андреем Фадиным и потом часть ушла в "Коммерсант" для работы в этой газете; но это чуть позже – мы к этому вернемся (см. ниже). Это была, наверное, ошибка, связанная с моей личной некоммерческой ориентацией. Но передо мной вставали такие проблемы. Вот я создаю коммерческое подразделение. Тогда, если бы я был частным собственником, проще бы решалась эта проблема. Но я не был частным собственником. Во-первых, у нас был не кооператив, а, в сущности, товарищество, семья, во-вторых, вся эта деятельность проводилась вне рамок кооператива, она была внелегальной. Легально это тогда было нельзя делать, или нам просто не приходило в голову. Вполне возможно набраться было смелости и зарегистрировать этот бизнес. Но организационные формы М-БИО были таковы, что внутри трудно было бы добиться легитимного права перераспределения прибыли. Так у меня случилось вскоре с редакцией "Панорамы". Они говорили: МЫ зарабатываем деньги, МЫ должны получать! Почему получают ОНИ? ОНИ же не зарабатывают – они только проедают наши деньги – Прибыловский, Митрохин, и так далее. Значит, я должен был бы применять здесь насилие. Раньше или позже это привело бы к тому, что коммерческая структура выскользнула бы из-под нашего управления, стала бы жить сама по себе, а мы бы опять остались ни с чем. В конце концов, я не справился с этим и в 90-м году, то есть год спустя, раскол по этому принципу все равно произошел.

Беседовала Шварц Е.

См. продолжение.


Примечания:

1. Дмитрий Леонов - один из основателей "Мемориала". Участвовал в деятельности клубов "Перестройка" и "Перестройка-88", издавал самиздатский листок "Молва", участвовал в издании самиздатской газеты "Хронограф". В 1991-94 гг. - один из руководителей Правозащитного центра "Мемориал". См. страницу Дмитрий Леонов. [Материал для справки получен в ИИЦ "Панорама"]
Вернуться

2. Нина Брагинская - жена Дмитрия Леонова. Более подробная справка готовится.
Вернуться

3. Лев Тимофеев (р. 1936) - литератор, руководитель центра по изучению теневой экономики, бывший член группы "Независимая гражданская инициатива", Президент фонда "Референдум". Преподает в РГГУ. Политический обозреватель газеты "Московские новости". В 80-х - политзаключенный. Был одним из инициаторов издания журнала "Гласность" (редактор Сергей Григорьянц), создал вместе с Л.Богораз, С.Ковалевым и С. Григорьянцем пресс-клуб "Гласность", просуществовавший до 1989 года. С декабря 1987 года и до 1990 года - основатель и редактор независимого журнала "Референдум" (вышло 38 номеров). В настоящее время Тимофеев - член МХГ, группы "Независимая гражданская инициатива " (Юрий Афанасьев, Леонид Баткин и др.), Московского Союза писателей, клуба столичной интеллигенции "Московская трибуна", член Совета представителей Движения "Демократическая Россия" (от "Московской трибуны"). Член Российского ПЕН-клуба, редакционного совета журнала "Юность" и редколлегии журнала "Странник". [Материал для справки получен в ИИЦ "Панорама"].
Вернуться

4. Вячеслав Игрунов в 1975 - 1977 находился в заключении по политическим мотивам и часть срока провел в Институте им. Сербского, где был признан ограниченно вменяемым. До середины 80-х состоял на учете в психоневрологическом диспансере. Уже после освобождения органы продолжали его преследование за попытку организации Группы содействия культурному обмену, издания журнала "Альманах-77" и др. "антисоветскую" деятельность. Основным предлогом этого преследования был психиатрический диагноз.
Вернуться

5. Юрий Самодуров - один из основателей общества "Мемориал". Директор Центра им. Сахарова. О Самодурове см. на сайте "Мемориал".
Вернуться

6. Юрий Митюнов - журналист, публицист, московский корреспондент радио "Свобода". Более подробная справка готовится.
Вернуться

7. Владимир Прибыловский (р. 1956 г.)- историк-медиевист, специалист по ранневизантийской истории. Автор статей по истории Византии к.V-нач.VI вв. В 1979-82 был близок к подпольной группе т.н. "молодых социалистов" (Борис Кагарлицкий, Павел Кудюкин, Андрей Фадин, Михаил Ривкин и др.), разгромленной КГБ в апреле 1982. Размножал и распространял в университете самиздатскую продукцию группы - машинописные журналы "Левый поворот" и "Варианты". В 1987-89 входил в Клуб социальных инициатив (КСИ) - о КСИ см. рассказ Малютина. Осенью 1987 был постоянным участником собраний клуба "Перестройка", затем - клуба "Демократическая перестройка" (формально членом этих клубов не был). С апреля 1988 по май 1990 один из соредакторов газеты "Хронограф". Один из основателей Московского общественного Бюро информационного обмена (М-БИО). С мая 1990 по март 1991 выпускал от имени М-БИО самиздатский бюллетень "Новый Хронограф". С апреля 1989 - член редколлегии московской независимой газеты "Панорама", после официальной регистрации в 1990 - один из учредителей газеты. С начала 1993 - президент Информационно-исследовательского центра (ИИЦ) "Панорама". Автор многих книг, справочников и статей. См. страницу Владимир Прибыловский. Более подробно - на сайте "Панорама", на котором получена информация
Вернуться

8. Сергей Митрохин (р. 1963 г.) - по образованию филолог, один из участников клуба "Перестройка" в 1987 г, один из авторов "Хронографа", "Века XX и мир" и других журналов. Один из соучредителей и зам. директора ИГПИ. В 1993 - участник блока "ЯБЛоко". В настоящее время заместитель председателя Российской демократической партии "ЯБЛОКО", депутат ГосДумы, заместитель председателя комитета ГД по вопросам местного самоуправления. См. страницу на нашем сайте Сергей Митрохин. Более подробно см. о нем на сайте "ЯБЛОКО".
Вера Писарева - один из авторов "Хронографа". В настоящее время помощник депутата ГДРФ С.Митрохина.
Вернуться
Вернуться к части 2

10. Андрей Бабушкин (р. 1966)- директор Московского общества попечителей пенитенциарных учреждений, председатель Комитета "За гражданские права". По образованию - философ. В 1988 - 1989 гг. был одним из основателей и членом Совета представителей Московского Народного фронта (МНФ). Издавал самиздатский бюллетень "Интернационалист". В 1990 году был избран депутатом Моссовета, входил в список предвыборного блока "Демократическая Россия", был членом депутатской фракции "Московские левые" (лидер - Борис Кагарлицкий). В 1991-92 гг. - член Социалистической партии (СП) Б.Кагарлицкого. Примерно с 1991 года занимается правозащитной деятельностью (первоначально в качестве депутата Моссовета) - пенитенциарными учреждениями, проблемами сотрудников. [Материал для справки получен в ИИЦ "Панорама"].
Вернуться

14. Александр Сундуков и Максим Мордвинов - программисты в кооперативе "Перспектива".
Вернуться

15. Александр Беркович - справка готовится.
Вернуться

16. Сависаар Эдгар (р. 1950 г.) - председатель Партии Центра Эстонии. Вместе с Марью Лауристин (см.) создал инициативную группу Народного фронта Эстонии (НФЭ). Один из авторов декларации об НФЭ. C 1988 до 1992 - сопредседатель НФЭ. Один из лидеров "поющей революции". Подробнее о Сависааре см. сайт "Панорама", откуда и получена вышеприведенная информация. О Партии Центра Эстонии см. также здесь
Вернуться

17. А. Юозайтис - литовский философ, один из организаторов движения "Саюдис". См. также здесь.
Вернуться

18. "Саюдис": "3 июня 1988 года - в Вильнюсе было создано Движение за перестройку Литвы, "Саюдис". Главными целями Движения провозглашались гласность, демократия, суверенитет, конституционное обеспечение основных прав, свобод, обязанностей граждан Литвы и социальной справедливости. Избранная инициативная группа состояла из 35 представителей интеллигенции республики". Информация сайта www.nicbar.narod.ru. Далее>>. С 1990 по 1992 гг. лидер движения Ландсбергис был председателем Совета Министров Литвы. После выборов 1993 г. движение "Саюдис" потеряло политическое влияние.
Вернуться

19. Сергей Белановский (р. 1952 г.) - по первому образованию химик, впоследствии социолог, кандидат экономических наук, с 1997 - руководитель научного департамента Центра политического консультирования и избирательных технологий "Никколо-М". Его публикации в "Русском Журнале" см. здесь. См. также раздел сайта Сергей Белановский
Вернуться

20. Лена Гаревская - справка готовится.
Вернуться

21. Аля Ахмерова - справка готовится
Вернуться

22. Анатолий Папп (р. 1955 г.) - с 1982 г. участвовал в организованном распространении самиздата, а с начала 1988 г. - в открытой политической деятельности (организация "Гражданское Достоинство"). С апреля 1989г. - соредактор независимой газеты "Панорама", соучредитель информационно-экспертной группы "Панорама" (с начала 1993 г. - вице-президент ИИЦ "Панорама"). Соредактор сборника материалов "Выборы-1989". Руководитель проектов по созданию справочников "Благотворительные организации России", "Благотворительные организации Украины", "Благотворительные организации Белоруссии", "Средства массовой информации России". Руководил информационным проектом по политической жизни в Поволжье. С января 1992 года - руководитель проекта "Гипертекстовая система хранения и обработки информации "Лабиринт". Подробнее о нем см. сайт "Панорама", откуда взята информация.
Вернуться

23. Максим Мейер (р. 1967) - бывший заместитель начальника Главного управления внутренней политики Администрации Президента РФ (ушел в отставку в ноябре 2001 г.), бывший начальник аналитического отдела Экспертного управления Президента РФ, бывший генеральный директор Фонда эффективной политики (ФЭП). См. о нем публикацию Александра Верховского в "Русской мысли", 2000 г.: "…В 1992-1995 гг. он работал в журнале "Век XX и мир", редактировавшемся фактически Павловским, но 90-е были уже годами упадка "Века...", так что Мейер переключился на другие проекты той же группы людей, ныне известной как ФЭП…." Далее>>
Вернуться

24. Таня Титова - справка готовится
Вернуться

25. Пятрас Войтекунас - справка готовится
Вернуться

26. Андрей Исаев - в настоящее время депутат Гос. Думы от фракции ОВР. Лидер движения "Союз труда". Возглавляет Консультативный Совет общественных объединений и организаций России при Политсовете "Отечества". Александр Шубин - в настоящее время руководитель Российского экологического движения, член СоЭС (Социально-экологического союза).
Вернуться

28.Георгий Ефремов и Люба Черная - справка готовится
Вернуться

29. Юрий Чернышев - справка готовится
Вернуться

30. Малякин Илья (р. 1965)- председатель правления - главный редактор Поволжского информационного агентства (ПИА). По образованию - биолог. С 1989 по 1990 год - сотрудник саратовского НИИ Генетики. На рубеже 80-90-х - один из учредителей и корреспондент газеты "Местное время" в Саратове, одновременно корреспондент ряда независимых агентств. Подробнее см. здесь. [Материал для справки получен в ИИЦ "Панорама".]

Сергей Рыженков (р. 1959) - В 1986 году окончил филфак Саратовского Государственного университета. Ведущий эксперт, соучредитель и член Совета ИГПИ. Специализация: политическая регионалистика, местное самоуправление.

Касимов Александр (р. 1966) - в ИГПИ с 1992 года, ведущий эксперт института. Учился в Саратовском госуниверситете. Автор ряда работ по политической регионалистике, этнополитологии. Области современных научных интересов - политическая регионалистика, развитие политических процессов в постсоветском пространстве, этнополитология.

Александр Филиппов (р. 1962) - бывший главный редактор "Политического мониторинга", один из соучредителей ИГПИ. Закончил исторический факультет Саратовского госуниверситета. Сфера профессиональных интересов - политическая регионалистика, политическое развитие Саратовской области
Вернуться

Редактор благодарит Григория Белонучкина за ценные уточнения и исправления.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Все права принадлежат Международному институту гуманитарно-политических исследований, если не указан другой правообладаетель