Размышления о книгах

В.В.Малявин. Китайская цивилизация.¹

Ч.П.Фитцджеральд. История Китая.²

Выдался выходной день, и добрался я до книги Малявина «Китайская цивилизация». Книга вышла в 2003 году, а купил я ее 2004, поскольку с глубоким уважением отношусь к научному подвигу Владимира Малявина, автора более двух десятков книг и множества переводов с китайского. Будучи одним из самых крупных российских знатоков Китая, он запомнился мне еще с 83-го или 84-го года своей книжкой «Гибель древней империи», которую с тех пор я пропагандировал. Правда, сам Малявин мне со смехом сказал: «Ну, это единственная моя книжка, которую читать не стоит». Впрочем, я своего мнения не поменял. И вот «Китайская цивилизация». В моей библиотеке не было ни одной книги по Китаю обзорного характера, а тут: «…лучшее в нашей стране систематическое описание жизненного уклада и духовных ценностей китайского народа».

Несколько фраз из предисловия:

«Нарисовать в рамках одного тома и силами одного человека полную и совершенно объективную картину одной из самых древних и утонченных цивилизаций мира – цель едва ли достижимая».

«Настоящая книга имеет целью не только дать справку или решить тот или иной вопрос, относящийся к истории китайской цивилизации, но и привести в известном смысле к прямо противоположному результату: помочь читателю лучше осознать глубочайшую проблематичность человеческого бытия, приняв факт неизбежности и неизбывности соприсутствия в нашей жизни другой культуры, другой идеи человечности».

И в предисловии же пассаж, с выводом которого я глубоко солидарен:

«Подлинная сила китайской… культуры проистекает из внутренней преемственности ее форм, из неоспоримой, выверенной опытом сотен поколений стилистической последовательности. Это единство, которое развертывается с убедительностью и свободой, свойственными росту живых существ – столь же вольному, сколь и неизбежному. … Его корень – в безупречном доверии к силе самой жизни, одновременно по-детски наивном и бесконечно мудром. Инстинкт, просветленный сознанием, и сознание, примеренное с инстинктом, – вот альфа и омега китайской мудрости, секрет необычайной жизненности наследия Китая еще и в наши дни. Это наследие бросает вызов современному человеку (не исключая современных китайцев). Ответ на него многое определит в судьбе человечества».

Выделено мной. Солидаризуясь с этим заключением, я считаю чрезвычайно важным для любого политика глубокое знание основ китайской цивилизации, китайской истории. Немудрено, что Малявина я приобрел, надеясь, что эта книжка станет для политической молодежи как бы дверью в мир Китая. Однако, надо сказать, книга меня несколько разочаровала. Конечно, немногим более чем на шестистах страницах  изложить историю самой древней из существующих цивилизаций, да еще убедительно показать ее своеобразие задача столь же трудная, как и описание истории семьи на тетрадной страничке, сделанное детским почерком. Тем не менее, ключевые моменты этой истории должны быть четко выделены, особенно, если автор обещает «дать справку или разрешить тот или иной вопрос, относящийся к истории китайской цивилизации».

Уже исторический очерк вызывает недоумение. Например, истории чжоуского Китая выделено всего три небольшие страницы. А это как раз период складывание тех основ китайской цивилизации, которые определили ее особенность, ее долговечность, ее инерционность. Да и период-то по самым минимальным оценкам охватывает восемь столетий – почти столько же, сколько вся история России. Сексуальной практике китайцев или даосской литургии Малявин в своей книжке уделяет гораздо больше внимания, не говоря уже о перечислении школ рукопашного боя. Конечно, кулачные бои составляют специальный интерес для Малявина, и он тяготеет больше к изучению духовной культуры, нежели к собственно истории. Однако личные предпочтения в справочном издании вряд ли составляют достоинство книги.  Но даже и в этом случае история становления династии Чжоу имеет исключительное значение. Духовные искания Вэнь-вана и религиозная реформа Чжоу-гуна заложили основы специфической философской культуры Китая, секулярный характер общественной и государственной жизни. И хотя Вэнь-ван в книге несколько раз упоминается – и как раз в связи с системой триграмм, – его историческая роль вовсе никак не отражена, в то время как Вэнь-ван едва ли не самая почитаемая фигура в китайской истории. Чжоу-гуна же, сыгравшего как в политической, так и в духовной истории Китая ключевую роль, Малявин упоминает мельком лишь однажды, умудряясь при этом даже не назвать его по имени. Почти так же поверхностно изложена и вся остальная история Китая. Исключение сделано только для Цинь Шихуанди, действительно сыгравшего в истории Китая может быть даже большую роль, чем Александр Македонский сыграл в истории классического Востока.

Вероятно, компенсировать скороговорку исторического очерка можно было бы в специальных разделах: в истории государственной организации, истории философии, науки. Однако это не сделано. По ходу дела возникают недоуменные вопросы. Например, Малявин пишет:

«На протяжении многих столетий китайские астрономы отмечали все новые явления на небе, отчего их хроники служат сегодня уникальным материалом для изучения комет, вспышек сверхновых звезд, циклов солнечных пятен, метеоритных дождей, солнечных и лунных затмений (природу которых китайцы понимали, по крайней мере, с рубежа н.э.) и проч.» (стр.323) «Еще в XIV в. В Китае строились большие обсерватории, оснащенные инструментами, которые заметно превосходили по своей эффективности астрономические реквизиты средневековой Европы». Однако тут же следует: «В последующие столетия, однако, китайская астрономия пришла в упадок, и с XVII в. расчетами календаря при китайском дворе занимались уже европейские миссионеры».

И у Малявина не возникает даже вопроса, что же случилось в этом XIV или, быть может, в XV веке с Китаем, когда, на столетия обгоняя Европу, он вдруг споткнулся? Ведь сам же Малявин не один раз натыкается на этот рубеж и при описании других культурных достижений. Что это? Надлом в результате чудовищного монгольского завоевания, когда ренессанс начала минской династии был последним, предсмертным, вздохом великой традиции Тан и Сун? Или, быть может, напротив, уже в танское и сунское время наметились цивилизационные процессы, которые через весь блеск цивилизации неизбежно вели к краху и загниванию? Но не только анализа, даже констатации проблемы у Малявина нет. И читатель, хоть сколько-нибудь знающий историю Китая, неизбежно пожмет плечами. А новичок в китайском чтении, к сожалению, даже не уловит проблемы. Постольку поскольку своеобразие Китая, глубоким знатоком которого является автор, так и не высвечивается, китайская цивилизации не рассматривается в сравнении  с европейской – а книга предназначена, несомненно, европейскому читателю, – для понимания зеркальности этих цивилизаций читателю предстоит самостоятельно проделать неслабый сравнительный анализ.

О некоторых предметах вообще складывается ложное представление. Так, например, можно подумать, что современная картография привнесена в Китай европейцами, и ею вытеснена предшествующая примитивная традиция. Хотя из фактов, изложенных Малявиным видно, что китайцы составляли точные карты с градуированной сеткой тогда, когда европейские монархи еще не были учены грамоте. Разумеется, после начального периода Мин и картография в Китае пришла в упадок, как и многие науки, но европейская картография, по-видимому, получила решительный толчок благодаря китайцам. Но такая мысль даже не рассматривается Малявиным, по которому, как будто, китайцы едва были знакомы с мореплаванием. По Малявину связь Китая с западной Азией осуществлялась едва ли не исключительно благодаря арабским мореплавателям, а о великих морских экспедициях Малявин даже не осведомлен. Он, правда, упоминает о гигантских военных «башенных кораблях», закованных в железо, однако ничего не пишет о торговых экспедициях. Однако возможен ли мощный военный флот при отсутствии флота гражданского? Везде в мире – и во все времена – было наоборот. Торговый и военный флот шли рука об руку – у финикийцев и греков, у португальцев и англичан. А если  в Китае было наоборот, то разве это не феномен, достойный объяснения? Малявин даже не замечает возникшей проблемы. Кстати, как и не замечает он и исчезновения «башенных кораблей» в том же XV веке. И таких примеров много.

И все же было бы несправедливо ограничиться только критикой. Книга содержит много замечательных статей, которые даже специалисту будут небезинтересны. Главным же достоинством книги является блестящая издательская культура. Книга фантастически иллюстрирована, вкусно сверстана, содержит карты – хотя и недостаточно крупные и недостаточно подробные, но в заметном количестве – и это выгодно отличает книгу практически от всего, что издано у нас по Китаю. Разумеется, есть опечатки. Опечатки встречались даже в советских изданиях, как ни высоки были тогда требования к корректуре. Некоторые опечатки огорчительны, как например, упоминание Лю Бэя вместо Лю Бана на 77 странице. Но таких опечаток практически нет, и книга читается с большим удовольствием в отличие, скажем, от аналогичного издания Ч.П.Фицджеральда.

Книгу Фицджеральда  я встретил в магазине в тот же день, что и книгу Малявина. Перелистав, решил не покупать, поскольку, как и в «Китайской цивилизации» увидел беглый обзор, показавшийся мне менее интересным малявинского. Возникло ощущение дубликата, но только западного происхождения. Столь же странная для меня попытка представить Китай «усредненным», выбирая для представления тех или иных мыслей, особенностей наиболее характерную эпоху. Таким образом, об одной черте китайской культуры новичок будет судить по чжоускому периоду, о другой – по танскому, а о третьей – аж по цинскому. В итоге получается не органичный портрет цивилизации, а реконструкция художественного сюжета, посредством соединения фрагментов картин разных авторов, резко отличающихся друг от друга и стилем, и трактовкой. Что-то прочитывается, что-то угадывается, однако остается саднящее чувство неудовлетворенности, временами переходящее в раздражение.

Сходство в замыслах двух книг разительное. Вот сравнительное оглавление:

В конечном итоге, подумал я, прочту после Малявина. Однако все вышло наоборот. Неожиданно не обнаружив в карманах денег, я не купил ни одной, ни второй книги, а уже через пару недель моя дочь подарила мне на день рождения книгу Фицджеральда. Я ее и прочел. Раздражение захватило меня едва ли не сразу же, и я записал: «Невысокого качества перевод с большим количеством ошибок и опечаток, усугубляет поверхностность текста, слишком популяризаторского для любого, кто что-нибудь уже читал о Китае». К тому же в некоторых случаях казалось, что ошибки принадлежат не переводчику, а автору. Часто отсутствуют необходимые ссылки. Почти так же часто, как в художественном исследовании Мензиса. Что касается корректора, то он, видимо, читал верстку по диагонали, из-за чего меня так и подмывало книгу отшвырнуть. Однако… Дело даже не только в том, что редкую книгу о Китае я могу оставить непрочитанной. Многое в этой книге задело меня за живое: часто встречающиеся удивительно точные и афористичные оценки – хоть сейчас же диктуй студентам, глубокое уважение к Китаю, наличие фактов, мне неизвестных. И чем дальше я читал книгу, тем больше я раскаивался в своей горячности. В конечном итоге я решил, что она гораздо больше годится для первоначального знакомства с Китаем, чем книга Малявина, которая, все же, больше интересна специалистам нюансами.  И посожалел, что не могу привести сколь-нибудь значительных цитат, поскольку издательство «Центрополиграф» к своему безобразному отношению к тексту добавило – кроме обычного копирайта – грозное предупреждение: «Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке». Разумеется, рецензия в Интернете никак не может быть ограничена неприличным – особенно для китайской книги – напоминанием закона. Но цитировать расхотелось. Некоторое время я даже думал ничего не писать, но симпатия к автору побудила меня отрекламировать книгу.

Книга действительно стоит того. В ней, например, читатель может узнать, что многие изобретения, считающиеся атрибутом европейской цивилизации, на самом деле сделаны в Китае. То, что «эпоха Гутенберга» началась никак не позже IХ века и что подвижной шрифт изобретен в Китае в ХI веке, теперь знают все, но у Фицджеральда можно прочесть, что китайцы бурили артезианские скважины за тысячу лет до европейцев, а арбалет применяли за полторы тысячи лет до европейцев, чего не скажешь о пушках, которые добрались до Европы всего за пару сотен лет. Из книжки можно узнать много интересного и о культуре Китая. Так я с интересом узнал, что император Хуэй Цунь (1101-1125) не только основал первую академию искусств, но и сам принимал участие в обучении студентов. В отличие от Малявина, Фицджеральд не только пишет о великих морских экспедициях китайцев, но и расширяет (по сравнению с Мензисом) эпоху географических открытий. Его материалы могут дополнить аргументацию Мензиса, хотя Фицджеральд не идет так далеко в реконструкции плаваний китайцев, как Мензис. Для лучшего понимания духа китайской цивилизации Фицджеральд приводит некоторое количество оригинальных текстов. Одним словом, книгу может прочесть с пользой для себя даже тот, кто уже немало знает о Китае. Для начинающих же – рекомендую.

Фрагменты из книги В.В. Малявина

¹ Издано: М.: «Дизайн. Информация. Картография», «Астрель», АСТ, 2003;

² Издано: М.: Центрополиграф, 2004

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!