Люди, политика, экология, новейшая история, стихи и многое другое

 

 
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Структура
Персональные страницы

Новости
О Центре
Семинары
Библиотека

Хроники выборов в Восточной Европе
Украина
Северный Кавказ
Выборы в Молдове
Выпуски политического мониторинга
"Буденновск-98"
Еврейский мир

Публикации ИГПИ
Другие публикации

сайт агентства Панорама Экспертный сайт группы Панорама
сайт Института региональных социальных исследований р-ки Коми
Электоральная география . com - политика на карте ИГ МО РАПН Политическая регионалистика

<<< К основному разделу : Текущий раздел

 

Новое на сайте

Апрель, 2005

Российское общество в поисках неоконсервативного синтеза

Для современного российского общества характерно усиление консервативных теденций как в менталитете и настроениях ведущих групп общества, так и в трансформации политической системы. Еще в период 1998 – 2000 гг. в России стали складываться социокультурные предпосылки для коренной трансформации общественных отношений, сформировавшихся в 90-е годы. После периода «революционной смуты» в умах, массовое сознание в значительной степени вернулось в свое «спокойное» традиционное состояние. Сформировался своего рода «ценностный консенсус», социокультурный феномен, когда по целому ряду ключевых вопросов общественного бытия достигается согласие большей части общества. Этот феномен мы отмечали еще на рубеже 2000-2001 гг (Л. Бызов, Первые контуры постпереходной эпохи, Социс, № 4, 2001), когда перспективы и рамки данного явления еще не были отчетливо ясны. Между тем за прошедшие годы выявились и «узкие» места нового идеологического синтеза, заставляющие видеть в нем временное явление. Не случайно в нынешнем году в повестку дня поставлена угроза революции, о которой говорят и элиты, и власти (не важно, что одни – пугают, другие – ее хотят). Конечно, дело не в  революции, речь идет о завершениии большого трансформационного цикла, начавшегося даже не в конце 80-х годов прошлого века, а значительно раньше, в период существенных изменений ценностных установок советского общества еще в 60-е и особенно в 70-е годы. Именно тогда сформировался запрос со стороны средних слоев советского общества и советской элиты на формирование в России массового потребительского общества на основе индивидуалистической системы ценностей. Этот запрос разрушил советский традиционализм, привел в действие механизмы политической трансформации (см. Н. Бирюков, В. Сергеев. Становление институтов представительной власти в современной России, М., 2004), однако результат, как будет показано ниже, пока не воспринимается обществом как конечный. Сегодня важно понять, каковы перспективы этой ценностной и социокультурной эволюции, какой тип общества может возникнуть в качестве итога цикла, и, соответственно, каковы качественные составляющие «нового консерватизма», какие социокультурные и политические реалии несет нам этот магистральный на сегодняшний день общественный запрос. Тем более, что как мы постараемся показать ниже, сегодня наблюдается некоторая бифуркационная точка трансформации, когда установки на «стабильность любой ценой» постепенно сменяются установками на перемены. Общество отдохнуло, накопило силы для завершающего  трансформационного витка. Одновременно остается велика и сила инерции стабильности.

В отличие от социокультурной ситуации середины 90-х, когда носителями консервативной идеологии и системы ценностей выступали традиционалистские слои общества, в основе нынешних неоконсервативных тенденций лежат совершенно иные общественные слои, в первую очередь, новый средний класс, сформировавшийся в России уже после 1998 года. Его основные характеристики мы опишем ниже. По своим качественным характеристикам, неоконсервативный консенсус выражается в стремлении всех ведущих социальных групп к идейно-культурному синтезу. Его основу составляет большинство, имеющее определенные «левые» черты, в основном связанные с патерналистским представлением о государстве как главным организующим общество субъектом, с другой, - национал-центристские черты, связанные с актуализацией национал-государственнической проблематики и возвращением во многом представлений о враждебному к России внешнему окружению. Сдвиг общество влево сочетается с ростом интереса к российской почве, социальной и исторической «органике», одновременно растет и этническая составляющая российского национального сознания. В то же время взгляды большинства россиян носят в целом достаточно умеренный характер, преодолевается идеологическая конфронтация, характерная некогда как для «коммунистической», так и «либеральной» частей общества. Если все сокращающиеся количественно ядра «западнического» и «традиционалистского» сегментов массового сознания (так «ядро» либерального электората, согласно исследованиям ВЦИОМ весной 2005 года составляло 12,5%, «левого» - 14,4% и националистического – около 10%) по своей идентификационной ориентации все еще отчасти сохраняют черты полярных «субкультур», возникающие «посередине» группы - социалистической,  националистической или центристской ориентации – в еще большей степени демонстрируют общенациональный синтез.

 

Три основных идейно-политических течения в российском обществе.  Какое из них вам наиболее близко?

(ВЦИОМ, март 2005)

"левые", сторонники приоритета социальной справедливости и самоуправления

14,4

"правые", сторонники развития рынка и политической демократии

12,5

"русские патриоты", сторонники  русских национальных ценностей

9,9

что-то среднее между всеми перечисленными группами

24,9

ни одна из них меня не привлекает

31,1

Затруднилсь ответить

7,0

 

Отказ большей части общества идентифицировать себя как «левых» или «правых» сам по себе не означает потерю актуальности левых или правых идей. Так «правые» идеи в той или иной их форме («мягкий» рейтинг, не требующий однозначного выбора) находят поддержку примерно 67% опрошенных, «левые» - 61%; «национал-патриотические» - 60%. Это не означает, конечно, что такое число избирателей готовы голосовать за соответствующие партии. Скорее, напротив, именно симпатии одновременно к лозунгам из разных сегментов спектра вызывают отторжение от конкретных партий. Причем особый акцент делается, как правило, на наиболее «правой» форме каждой из названных идеологических позиций. Так среди течений, обычно интерпретируемых как «правые», наибольшую поддержку в обществе находит «право-традиционалистское» направление (33,3%), то есть идея возвращения к традициям и моральным ценностям. Это интерпретация политической «правизны» кореллирует с аналогичной интерпретацией в Европе, где «правыми» обычно называются партии типа ХДС в Германии, «Форцо, Италия» в Италии, «Объединение в поддержку республики» во Франции, «тори» в Англии и т. д. Только 22,3% опрошенных отдают предпочтение «лево-либеральной» идеологии, связанной с идеями прав человека, демократии, свободы самовыражения личности. И, наконец, наименее популярной интерпретацией «правой» идеологии является сегодня «либеральный фундаментализм», ранее монополизировавший в постсоветской России «правую» идеологию. Им симпатизируют только 11,5% опрошенных россиян, а голосовать готовы не более 2,5%.

Аналогичная или очень похожая картина наблюдается и среди «левых» лозунгов. Там также с большим преимуществом (46,8%) доминирует «правая» интерпретация «левой» идеи – это сильное государство, заботящееся о всех своих согражаданах. Запрос на социальную справедливость в этом случае обращен не к обществу, а к сильному государству, к власти. И поэтому, если исходить из наиболее распространенной европейской традиции, это направление не может быть названо однозначно левым. Собственно же «левая» идеология (соответствующая понятию «левизны» в Европе), характеризующаяся такими лозунгами как социальная справедливость, равные права и возможности, самоуправление, имеет значительно меньше сторонников (16,3%).

Еще более сильный акцент вправо наблюдается среди тех, кто симпатизирует «русским патриотам». И здесь с огромным преимуществом лидирует «правая» интерпретация русского патриотизма, связанная с идеей воссоздания великой державы (47,2%), а «левые патриоты», выдвигающие на первый план идею этничности «Россия для русских» вызывают симпатии лишь 13,6% россиян. Другое дело, что это меньшинство этнически озабоченных россиян в основном состоит из молодежи, и поэтому является носителем совершенно новой для России социокультурной тенденции этнического русского национализма. Следует пояснить, почему идея этничности в современном российском политическом контексте является скорее левой. Как это показало специальное исследование (Л. Бызов, «Ждет ли Россию всплеск русского национализма?», «Мониторинг общественного мнения», № 5, 2004), проведенное нами в прошлом году, в случае русского национализма как массового явления, «речь идет не о государственнической идеологии, связанной с формированием национального государства на этнической основе, а скорее о социокультурном феномене, связанным всего лишь с формированием локальных субкультур, активно самоорганизующихся в условиях неспособности государства и вообще "большого социума" обеспечить необходимый коммуникативный минимум и связанную с ним социальную мобильность». Вообще на так называемом "левом политическом фланге" наблюдается явный дефицит собственно левых политических сил. Проблема в том, что "левый" по содержания социально-политический запрос, связанный со стремлением к социальной справедливости, в российском обществе неизменно принимает "правую" форму - он апеллирует к власти, общество раболепно просит о даровании ему искомой справедливости, но само не готово к самоорганизации.

 

 

Лозунги, обычно выдвигаемые "правыми". С каким из них вы в наибольшей степени согласны?

права человека, демократия, свобода самовыражения личности

22,3

возвращение к традициям, моральным ценностям

33,2

свободный рынок, частная собственность

11,5

ни с чем не согласен

19,7

Затруднились ответить

13,0

Лозунги, обычно выдвигаемые "левыми". С каким из них Вы в наибольшей степени согласны?

социальная справедливость, равные права и возможности

16,2

сильное государство, заботящееся о всех своих гражданах

46,8

не согласен ни с тем, ни с другим

23,3

Затруднились ответить

13,5

Лозунги, обычно выдвигаемые "русскими патриотами". С каким из них вы в наибольшей степени согласны?

русские должны объединиться для защиты национальных интересов

13,5

Россия должна снова стать великой державой

47,2

не согласен ни с тем, ни с другим

23,1

Затруднились  ответить

16,0

 

На вопрос, какие из перечисленных идей и лозунгов различной ориентации станут актуальными в стране через 5-10 лет, за какими из них будущее, также наибольшее преимущество получили право-либеральные, право-социалистические и право-патриотические лозунги. 46,5% видят будущее России как великой державы, сильного социального государства, основанного на возвращении к традициям и моральным ценностям. То есть некий синтез советской и досоветской традиций, как некоторые говорят «советская власть без коммунистов». Все остальные варианты «будущего России» носят скорее периферийный характер.

 

Какой из лозунгов станет наиболее актуальным через 5-10 лет?

права человека, демократия, свобода

10,1

возвращение к традициям, моральным ценностям

14,0

свободный рынок, частная собственность

10,1

социальная справедливость, самоуправление, равные права и возможности для всех

8,5

сильное государство, заботящееся о всех своих гражданах

17,2

русские должны объединиться для защиты  национальных интересов

5,7

Россия должна снова стать великой державой

15,1

Другое

3,8

Затруднились ответить

15,1

 

Эта «идеальная» цель не описывается, по мнению большинства россиян, в терминах «капитализм» или «социализм». Только 12,5% опрошенных считают, что для России подходит строй, основанный на рыночных отношениях, немногим больше – 18,1% - хотели бы вернуться вспять, к социалистическому строю, какой был в СССР. Еще меньше – 11,1% - хотели бы жить в национальном государстве русских и создавать строй, основанный на национальных русских ценностях. По мнению же 43,8% опрошенных, будущий строй должен сочетать в себе как рыночные идеи, так и социалистические и национальные. То есть тоже своего рода социальный синтез.

Нарисованный в этом виде «образ будущего» является сегодня скорее социальной утопией. Это «мечта о порядке», когда под словом «порядок» понимается отнюдь не установление репрессивного режима и «закручивание гаек», а формирование общественного порядка, который признается большинством общества справедливым и эффективным. То есть завершение революционного периода в жизни страны, длящегося уже не одно десятилетие. Несмотря на общую социально-политическую стабильность в стране, которую не смогли поколебать даже акции протестов, прокатившиеся по стране в начале 2005 года, только 17,1%, то есть глубокое меньшинство признает справедливость и эффективность нынешнего социально-политического строя. Однако в общстве доминирует установка на постепенную эволюция нынешнего строя в направлении большей эффективности и справедливости, так 40,4% опрошенных, хотя и видят множество недостатков в существующем положении вещей, не хотели бы менять строй путем новой революции и новых социальных потрясений. Иной точки зрения придерживаются 32,5% россиян, настолько непринимающих нынешний строй, что выражают готовность к более решительных формам его замены на лучший.

 «Революционаристские» настроения сосредоточены преимущественно в «лево-традиционалистской» части политического спектра. Так среди сторонников коммунистов 45,9% полагают нынешний строй несправедливым и опасным для будущего страны, среди сторонников «иных левых сил» - ровно столько же, 45,9%. Несколько менее сильны радикальные настроения среди национал-патриотов – 37,3%. Можно предположить, что это недовольство в основном носит культурологический характер, в большей степени, чем политический. Феномен неприятия традиционным обществом современной городской цивилизации со всеми ее особенностями. Что же касается современных социальных групп, адаптировавшихся к жизни, в них доминирует пассивное недовольство социально-политическим строем, причем те, кого нынешний строй устраивает, оказываются в более или менее значительном меньшинстве во всех идейно-политических группах, даже среди сторонников нынешних властей. Но не случайно и «идея стабильности» продолжает занимать ведущее место среди идей и лозунгов, способных, по мнению россиян, объединить наше общество.

Следующая таблица более подробно описывает те ценности, которые способны объединить страну в общество «нового порядка». Это стабильность (44,3%), законность и порядок (37,4%), сильная держава (35,1%), равенство и справедливость (24,5%), социальная защита населения (27,1%). Практически не находят своего места в новом гипотететическом обществе никакие идеологии, такие как коммунизм (3,1%), православие (3,7%) и т.д. «Социально-консервативная» картина «общества идеала» не носит мобилизационного характера, выделенные «цели» не требуют жертв и напряжения, скорее, наоборот, это общество покоя и достатка, причем «покой» в широком смысле слова оценивается даже выше, чем созидательные цели, такие как упорный труд, богатство и процветание, прогресс и развитие. Россияне устали от перемен, устали от необходимости постоянно «крутиться» и рисковать, хочется покоя и «расслабухи». Но ради создания общества покоя и достатка, действительно, делать революцию смысла не имеет. Как отмечает исследователь современных мифов Т. Соловей, «если справедливо предположение о постепенном дрейфе главного советского исторического мифа от эпохи Сталина к эпохе Брежнева, то с большой долей вероятности можно утверждать, что современная русская интерпретация мифа о «золотом веке» не обладает мобилизационным свойством. В массовом сознании брежневское время воплощает представление о социальном комфорте, относительной обеспеченности и всеобщей «расслабухе», в то время как сталинская эпоха ассоциируется, прежде всего, с максимальным экзистенциальным напряжением» (Т. Д. Соловей, Русские мифы в современном контексте. Глава в монографии «Базовые ценности россиян», М., 2003).

 

Под каким лозунгом может объединиться российское общество?

богатство, процветание

25,0

продолжение реформ

8,1

Стабильность

44,3

упорный труд

17,6

вся власть – трудящимся

10,0

развитие демократии

11,3

сильная держава

35,0

избежать катастрофы и гражданской войны

22,1

вхождение в мировое сообщество

9,2

равенство и справедливость

24,5

восстановление достоинства России

22,7

законность и порядок

37,3

прогресс, развитие

14,8

правительство - к ответу

8,3

крепкая семья

15,1

социальная защита населения

27,1

Православие

3,6

Коммунизм

3,0

спасение отечества

5,5

возрождение СССР

6,5

Россия - для русских

6,3

Другое

0,8

затруднились ответить

2,7

 

Во ВЦИОМовском исследовании в марте 2004 г. (Л. Бызов. Россисйкий политический спектр: перспективы переконфигурации», Мониторинг общественного мнения, № 2, 2004) была использована методика «балкон», где из примерно сорока понятий, за которыми стоят определенные ценности, нужно было выбрать самые значимые. Практически во всех социальных группах доминируют требования «порядок», «стабильность», "справедливость". Вот рейтинг 13 наиболее позитивно воспринимаемых и значимых компонент "балкона", как по всей совокупности опрошенных, так и в разрезе электоратов ведущих политических партий. С большим отрывом лидируют такие понятия как "порядок" и "справедливость". И это представляется симптоматичным, характерным для "путинской" эпохи. Рейтинг "порядка" чрезвычайно высок и почти во всех группах общества превышает 60%. Столь же единодушно и требование "справедливости" - пожалуй, только лишь среди сильно поредевшего электората "правых" справедливость не входит в первую тройку. Зато среди сторонников "Яблока" занимает первое место, немного опережая даже "порядок". И эта картина достаточно характерна. Так "патриотизм" всюду составляет около 40%, несколько выше у "Родины", несколько ниже у "Яблока". А среди сторонников СПС, некогда эталонной партии российского либерализма, выше, чем у других групп, позитивный рейтинг "нации" и отрицательный рейтинг "нерусских". Вообще и отрицательный набор идеологем также достаточно характерен. Кроме лидирующих со знаком "минус" "нерусских" в лидерах отрицательного рейтинга, причем также у практически всех основных электоральных групп все то, что составляло парадные ценности эпохи 90-х - "капитализм", "Запад", "бизнес", "реформа", "оппозиция", "либерализм" и так далее.

 

СКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КАКИЕ ИЗ ПЕРЕЧИСЛЕННЫХ НИЖЕ ПОНЯТИЙ ВЫЗЫВАЮТ У ВАС СКОРЕЕ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЧУВСТВА?

Всего

СПС

Яблоко

Родина

ЛДПР

Единая Россия

КПРФ

Порядок

60,6

64,2

70,9

74,2

62,2

62,8

55,2

Справедливость

52,6

39,2

74,1

57,4

63,3

56,4

50,3

Свобода

43,0

44,6

58,0

33,6

52,2

48,6

26,7

Патриотизм

40,2

41,0

35,4

50,5

42,2

43,8

48,4

Стабильность

39,8

32,1

41,9

50,5

31,1

44,3

33,5

Русские

34,0

26,7

38,7

32,6

35,5

34,6

36,6

Труд

32,4

19,6

35,4

39,6

35,5

36,2

39,1

Нация

31,1

30,3

25,8

26,7

27,7

22,1

26,7

Достаток

30,2

30,3

29,0

28,7

32,2

29,3

29,1

Права человека

28,9

26,7

38,7

28,7

31,1

31,2

18,6

Успех

27,9

30,3

35,4

24,7

33,3

29,8

13,6

Государство

27,0

30,3

32,2

26,7

25,5

30,5

27,9

А КАКИЕ СКОРЕЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЧУВСТВА?

 

 

 

 

 

 

 

Нерусские

33,0

41,0

35,4

36,6

38,8

35,8

31,0

Капитализм

31,2

21,4

29,0

37,6

34,4

35,3

41,6

Революция

30,0

37,5

54,8

31,6

33,3

33,1

16,1

Коммунизм

26,1

37,5

48,3

23,7

26,6

32,0

3,7

Запад

24,7

19,6

22,5

22,7

27,7

25,9

34,7

Бизнес

18,7

10,7

9,6

19,8

10,0

19,0

33,5

Оппозиция

18,2

12,5

3,2

18,8

22,2

23,1

10,5

Реформа

16,4

8,9

6,4

10,8

22,2

11,9

25,4

Рынок

16,4

5,3

3,2

16,8

11,1

13,1

26,0

Власть

15,4

10,7

22,5

8,9

22,2

12,9

12,4

Либерализм

15,0

10,7

16,1

23,7

13,3

16,7

19,2

 

Все это позволяет сделать вывод о том, что в современной России существует по большому счету один магистральный социально-культурный запрос, носящий в целом универсальный характер. Универсальный в том смысле, что он в большей или меньшей степени затрагивает практически все слои общества. Этот запрос описывается такими понятиями как "порядок", "справедливость", "стабильность", "нация", "патриотизм". С другой стороны - это "свобода", "достаток", "права человека" и иное из скорее либерального арсенала. Либерально-консервативный набор. Таким образом, сегодняшнее массовое сознание - это с трудом расчленимое состояние общества, как бы символизирующее национальный синтез вокруг базовых идеологем, в основном связываемых с нынешней политикой, так называемым "путинским консенсусом". Этот консенсус не привязан к какой-то доктринальной схеме, и массовое сознание весьма неохотно оперирует такими понятиями как капитализм, социализм, либерализм, и пр.

Является ли сам феномен подобного консенсуса свидетельством краха российского либерализма, как это принято сегодня утверждать? Доктринального либерализма, вероятно. Но либерализм в российском варианте - носит не доктринальный характер, также, впрочем, как и коммунизм в 20-е и 30-е годы строился отнюдь не по марксистским схемам. И сегодня российский либерализм - это, в первую очередь, не теория, а образ жизни современного горожанина, жителя мегаполиса, с разорванными социальными связями, предельно индивидуализированного, выстраивающего индивидуалистические алгоритмы успеха и исповедывающего "по жизни" принцип "человек человеку волк". Крутясь в рамках достаточно примитивного рыночного социума, этот квази-либеральный обыватель ведет себя вполне по-рыночному, но на уровне парадных ценностей совсем не либерален. При этом некоторые российские исследователи (Н. Лапин, Н. Лебедева, И. Клямкин) настаивают на том, что несмотря на наличие консервативных тенденций, за период после 1990 г. баланс «либеральных» ценностей постоянно возрастал. «В 1990 г. в нем было  три ценности, из которых только одна либеральная - свобода. В 2002 г. их уже их было три – свобода, независимость, инициативность». Остальные–благополучие, нравственность, жизнь – Н. Лапин считает нейтральными. «Налицо изменение ценностей в либеральную сторону, но я не стал бы пока говорить об их победе, об укоренении в сознании людей. Скорее о противоречивости, переходном характере современной российской системы ценностей, сдвигающейся в сторону продуктивности». Н. Лапин также отмечает неоднородность российской культуры, противоречивое сочетание в ней и либеральных и традиционных ценностей, противостояние вольности и свободы (Лапин Н., О ценностных ориентациях россиян. М., 2002, сс. 41, 43).

Ограничить магистральный социальный запрос одной половинкой национального порядка, встроенного в рамки нынешней социальной системы невозможно. У него два носителя, это лево-правый запрос и левая идея социальной справедливости и правая идея национального порядка, которые в любом случае как-то придется синтезировать, хотим мы этого или не хотим. И на самом деле к этому синтезу общество готово и его жаждет. И нужно говорить всерьез о том, что у нас возникла более-менее дееспособная нация только когда этот синтез произойдет и под него сформируются адекватные политические институты, которых на сегодняшний день нет, потому что этот запрос просто разлит в социуме, но нет ни политических партий, ни институтов, которые в состоянии этот запрос переварить, т.е. общество остается без субъекта. Поэтому второй важнейшей компонентой социал-консервативного запроса является национальная составляющая, отражающая и состояние национальной идентичности, и процессы формирования политической нации.

Анализ состояния национальной идентичности современных россиян дает чрезвычайно противоречивую картину. Складывается впечатление, что Россия как бы «зависла» в прооцессе трансформации от территоральной империи к национальному государству, безвозвратно уйдя от первого состояния и не придя ко второму. Как мы уже отмечали, на уровне «парадных» ценностей доминирует правая интерпретация национального запроса, в основном связанная с могуществом и престижем государства. В то же время на «бытовом» уровне сознания отчетливо проявляется нарастающий интерес общества к "русской" теме, является некоторым фрагментом этого магистрального запроса, но лишь одной из его составных частей. Как показали проведенные нами исследования, "русская тема" - это "пакетная" ценность, которая воспринимается скорее дополнением к идее порядка, в том числе, социального порядка, а, будучи вынесенная "в первый ряд", способна отпугнуть значительную часть своих потенциальных сторонников. В чем же суть этой "новой русской идеи"? И укладывается ли это явление в рамках вообще какой-либо одной идеи?

В первую очередь, речь идет о растущей межнациональной нетерпимости. Это явление происходит не на ровном месте, оно определяется целым рядом обстоятельств. В первую очередь, растущей миграцией населения из стран Юга и Юго-Востока и российских регионов тех же направлений. Об этой проблеме всем известно, но как ее решать - не знает никто. По крайней мере, нынешняя российская власть ни коим образом не сумела артикулировать каких-либо позитивных идей в этом вопросе. Это своего рода "фобия", а сам национальный вопрос упорно отдается на откуп радикальным и немногочисленным политическим группировкам явно нереспектабельного толка. Но проблема при этом не рассасывается сама собой. Так, согласно данным июньского опроса ВЦИОМ, лишь 15,1% респондентов полагают, что межнациональные отношения за последние годы стали более терпимыми, а 49,1% придерживаются противоположной точки зрения. По мнению 31,3% опрошенных, характер этих отношений за последние годы никак не изменился. То есть тенденция обострения межнациональных отношений налицо, и общественное мнение ее достаточно отчетливо фиксирует. Согласно данным ИКСИ РАН, за 6 лет существенно выросло число респондентов, полагающих, что "Россия должна быть государством русских людей" с 10,7% в 1998 г. до 17,1% в 2004 г. Соответственно, на 10,5% сократилась доля тех, кто полагает, что "Россия - общий дом многих народов. Все народы России должна обладать равными правами, и никто не должен иметь никаких преимуществ". Конечно, 17,1% - это все равно далеко не большинство. И все же тенденция к размыванию остатков "советского" (а вероятно и "имперского") интернационализма налицо. В том числе и потому, что эта тенденция особенно отчетливо проявляется среди молодежи, выросшей и социализировавшейся уже в постсоветской России. Так в группе 16-25 лет эта цифра составляет 22,9%.

Как известно, большинство в России — русские. В этой связи существуют разные мнения о том, какой должна быть Россия. Ниже приводится ряд утверждений по этому поводу. С каким из них Вы согласны?

 

2004

1998

 

17,1

10,7

Россия должна быть государством русских людей

23,6

19,9

Россия — многонациональная страна, но русские, составляя большинство, должны иметь больше прав

53,6

64,1

Россия — общий дом многих народов. Все народы России должны обладать равными правами, и никто не должен иметь никаких преимуществ

5,6

5,3

Затруднились ответить

 

Аналогичный вопрос, заданный ВЦИОМ в июне 2004 г., дал в целом близкие результаты. Крайнюю точку зрения, согласно которой "Россия должна быть государством русских людей", поддержали 11,2% опрошенных. Промежуточную, согласно которой "русские должны иметь больше прав" при признании России многонациональной страной - 34,2%, а идею "общего дома многих народов" - 48,8%. В любом случае, число тех, кто сегодня считает, что у русских в той или иной форме должно быть больше прав (сумма первого и второго вариантов ответа) по версии ИКСИ РАН составляет 40,7%, а по версии ВЦИОМ - 45,4%, что в полтора раза превышает данные шестилетней давности (30,6%). Особенно много таких "новых русских патриотов" среди сторонников "Родины", достигая величины 55,7% (в том числе 26,6% поддерживают вариант "Россия для русских людей"). Согласно аналогичным данным ИКСИ РАН, идея "Россия для русских" также не является эксклюзивной идеологией "сторонников русского пути", среди которых число поддерживающих данный тезис составляет 27,7%. Самый высокий показатель - 29,8% - среди сторонников радикальных рыночных реформ. Лишь среди сторонников коммунистической идеологии большинство (54,3%) остается за советским интернационализмом ("Россия - общий дом многих народов"). Эти сходные по сути результаты исследований двух ведущих социологических центров позволяют сделать вывод, что старый имперский национализм, включающий в себя "советский империализм", сочетающий в себе ценности империи и интернациональное отношение к представителям разных народов ("Россия общий дом"), характерный для первых постсоветских лет ("красно-коричневые") уходит, приходит "новый" русский национализм, антиимперский, но отнюдь не интернационалистический, причем носителем этого нового феномена "русскости" выступают уже не дезадаптанты, носители традиционной советской ментальности, а современные молодые "волки", социализировавшиеся уже в послесоветские времена. Как охарактеризовать тот тип национализма, который определяется идеей "Россия должна быть государством русских"? Скорее всего, это достаточно прагматичное отношение к национальному вопросу. По мнению некоторых специалистов в области национального самосознания, идея империи умирает в современной России, потому что является слишком сложной, выходящей за рамки жизненного опыта, имеющего дело с достаточно простыми и архаизированными социальными отношениями. Государство только на словах, на парадном уровне провозглашает ценность общности, на деле оно не в состоянии организовать общество, особенно на микроуровне. И национал-прагматизм выступает в качестве компенсационной квазиидеологии. "…Безвозвратная деградация имперской идентичности и перенос государственно-территориальной идентичности на Россию; деактуализация центральной культурной темы русского народа; провал проекта российской гражданской нации; этнизация русского сознания, что означает как серьезное увеличение этнокультурного компонента в сравнении с государственно-гражданским, так и усиление влияния принципа «крови» («чистой» этничности). Одновременно и в связи с деградацией имперской мифологии происходила деактуализация центральной культурной темы русского народа (своеобразной «красной нити» русской культурной и интеллектуальной истории) – идеи особого предназначения русских в эсхатологической перспективе" (В. Соловей, "Трансформация русскости и ее социополитические последствия", Москва, Центр Карнеги, июль 2004).

Каковы могут быть последствия наблюдаемой этнизации массового сознания для российской политической жизни? Действительно ли нас ждет приход к власти в обозримой перспективе радикальных и агрессивных русских националистов? Ответ на этот вопрос далеко не столь очевиден, как это могло бы показаться из приведенных выше результатов исследований. Существуют два параллельных процесса: одновременно повышение значимости этнического фактора ("голоса крови") и неприятие массовым сознанием радикального национализма. Так те же респонденты, которые утвердительно отвечали на вопрос, поставленный ВЦИОМ о необходимости ужесточения мер против мигрантов, тем же подавляющим большинством готовы поддержать и ужесточение закона о разжигании межнациональной розни (69,2% - за; 17,7% - против). Причем, казалось бы, замеченные в "русском национализме" сторонники "Родины" даже опережают общую тенденцию (74,5% - за). Безусловно негативное отношение демонстрирует общество и к пресловутым скинхэдам, 60,0% населения резко негативно к ним относится, а симпатизируют лишь 4,6%. Правда в самой младшей из опрошенных групп (до 20 лет) эта поддержка вдвое выше - 8,2%, но говорить о каких-то массовых настроениях в пользу этой группировки пока не приходится. Да и реально сталкиваться с радикальными русскими националистами мало кому доводилось. Лишь 5,7% опрошенных имеют знакомых, которых можно отнести к числу радикальных националистов или даже фашистов. Среди младшей возрастной группы эта цифра, так же как и в предыдущем случае, больше примерно вдвое выше - 11,5%. Так значит, следует ждать всплеска русского национализма лет через 10-15, когда нынешние двадцатилетние повзрослеют и станут активно влиять на политику? Сбудутся ли прогнозы уже цитировавшегося Валерия Соловья, согласно которым "массовая этнизация русскости среди нынешней молодежи носит беспрецедентный в истории России характер. В структуре самого этнического пласта биологической принцип (кровь) начинает играть все более весомую роль и конкурировать с этнокультурной компонентой (почвой). Судя по масштабам этого явления, наметился революционный переход от традиционной для России этнокультурной к биологической матрице". Ясно то, что наметившаяся пока лишь в качестве тенденции этнизация является ответом общества на негативный результат процесса строительства государства-нации. Не сформировав эффективных общенациональных субъектов, подчинив практическую политику корпоративным интересам, государство само провоцирует всплеск этничности в качестве замещающей государственную квазиидеологии.

Доминирование в современном массовом сознании «левой» компоненты запроса отражается и в том, что согласно данным ВЦИОМ за март 2005 г., на вопрос о том, какие цели и задачи должны стать приоритетными в деятельности президента России, который придет на смену В. Путину, 43,0% назвали в качестве таковых «идеи социальной справедливости, поддержки наименее защищенных слоев общества» и только 10,4% выделили идеи «демократии, построения современной рыночной экономики, сближения с развитыми странами Запада».  Еще 42,8% опрошенных предпочли бы, чтобы новый президент проводил политику, которая бы объединяла все слои общества, учитывал самые различные идеи и настроения. Это не означает, что идеи демократии и рынка привлекают только десятую часть российского общества, важно то, что эти ценности являются ценностями второго эшелона, которые общество способно «переварить» только в качестве «гарнира» к требованиям социальным. Интересно также и то, что подобная расстановка приоритетов сколько-нибудь серьезно не отличается ни в электоральном секторе, традиционно поддерживающем «левые» партии, ни в «правом» секторе. Процессы «полевения» идут параллельно во всех общественных группах. Однако это полевение носит явно «правый» акцент. И это связано с тем, что сегодня основным носителем запроса на «стабильность, порядок, справедливость» являются вовсе не «старые левые» - выходы из традиционалистского сегмента общества, а «новые левые», в основном представляющие адаптивные слои общества, новый, уже «путинский» средний класс. Немного более подробно обрисуем этот новый социальный слой.

Стало общим местом повторяющееся из года в год утверждение о том, что в пореформенной России нет среднего класса как более или менее сформировавшейся социальной группы, осознающей общность своих интересов и способной к политическому самоопределению. Между тем, социально-политическая стабильность, характерная для "путинской России", заставляет предположить, что основой ее является как раз интенсивный процесс формирования нового "среднего класса", а сам "путинский режим" является своего рода политическим ответом на запрос со стороны "среднего класса". Исследования, проведенные Институтом комплексных социальных исследований РАН в 2003-2004 гг., дают конкретные факты для подобного рода предположений. Сам феномен появления устойчивого среднего класса накладывает печать своеобразия на все социально-политические процессы, происходящие в стране, а сами перемены настроений в среднем классе во многом указывают на вектор общественного запроса.

Социальная стратификация современной России достаточно своеобразна. С одной стороны, налицо огромное социальное и имущественное расслоение, которое стало своего рода "визитной карточкой" пореформенной России. Высший по материальному обеспечению и социальному успеху слой общества, составляющий не более 2-3% от всего населения России, даже географически мало пересекается с остальными россиянами. Так 43,6% всей группы, условно называемой нами «богатыми», проживает в мегаполисах, в том числе 30,4% - в Москве. Напротив, в Москве проживает лишь 3,3% российских «бедняков», во всех мегаполисах - 8,6%. 62,5% "бедняков" - люди в возрасте свыше 40 лет, тогда как среди "богатых" лишь около 10% тех, кому больше 50 лет. Само социальное расслоение общества имеет подоплеку, связанную не только с материальными возможностями как таковыми. На эти различия накладываются колоссальные региональные различия, в условиях которых та же Москва и по уровню жизни, и по структуре занятости, и по ментальности ближе к западным столицам, чем к какому-нибудь райцентру на расстоянии сотни километров от нее. Велики поколенческие расколы, связанные с тем, что существенное изменение алгоритмов выживания и успеха, произошедшее в 90-е, провело огромный рубеж между старшими поколениями - "старыми русскими", и молодежью, в целом достаточно успешно освоившей "новые правила игры".

 В то же время эти слои "богатых" и "бедных", определяющие социальные разрывы, вместе составляют примерно 15-18% всего населения. Так "богатые" по самым скромным оценкам составляют не более 2-3% общества (а по-настоящему богатые - не более 1%), а масштабы бедности в стране составляют не более 12-14% (это те, кто живет ниже потребительского минимума). Следует учитывать и то обстоятельство, что в условиях, когда более половины экономики страны находится в "тени", судить о благосостоянии граждан по их официальным доходам попросту невозможно. В особенности о благосостоянии т. н. "среднего класса", поскольку именно данная группа обладает наибольшими возможностями для вторичной и третичной занятости, как правило, не учитываемой официальной статистикой. По нашим оценкам, объем среднего класса (конечно, критерии несопоставимо ниже, чем принято на Западе, но по нашим российским меркам), если внести ряд уточняющих параметров (наличие собственности, качество жилья и т. д.), то искомая цифра составляет примерно 15-20% от всего взрослого населения страны (а в крупных городах составляет цифру от 30 до 40% и более в Москве). Солидная цифра, особенно если учесть, что с дефолта, "похоронившего средний класс" (как тогда любили выражаться) прошло всего пять лет. Но именно данная группа определяет сегодня в России политическую погоду, формирует правила игры, от нее и ее настроений зависит трансформация российского общества и его политической системы. Эта группа имеет доминирующие позиции в современной экономике, в государственных структурах управления. Роль этой группы в жизни страны несопоставимо больше, чем ее численное представительство. Это своего рода барометр, указывающий "куда дует ветер".

Все это позволяет сделать вывод о том, что для современного российского общества «ценностный кризис» перестает быть актуальным,  общество становится все более ценностно однородным, несмотря на явное социальное расслоение. Что же касается кризиса политической системы и его симптомов, то они имеют скорее институциональную, а не ценностную природу. Не углубляясь в эту проблему, отметим лишь то, что в условиях неоконсервативной волны многопартийность на станет магистральным путем развития российской демократии. Политическая система просто обречена на наличие большой и аморфоной «партии власти» и нескольких менее влиятельных партий «на периферии», а процесс принятий решений всегда будет происходить за кулисами «партии власти». Обществом такая политическая система воспринимается в качестве политического театра, серьезно не влияющего на повседневную жизнь граждан. В условиях доминирования в обществе социально-консервативного запроса, вопросы, связанные с укреплением демократии, многопартийной системы, гражданского общества и свободы СМИ - сегодня отодвинуты в сторону. И на это есть весомые социальные причины. За минувшие полтора десятилетия у нас не сформировалась национальная модель демократии. Процессы ее естественного формирования, происходившие в 1989-1993 гг., были свернуты и вытоптаны. Объективно сама социальная ткань современной России менее демократична, чем даже в позднесоветские времена. Только сейчас очень медленно начинают возобновляться горизонтальные социальные связи, но они носят зачаточный характер. Вместо этого была насажена фасадная модель демократии, за которой общество угадывало антинациональные силы, заинтересованные в консервации хаоса в стране. Модель демократии 90-х в массовом сознании противостоит идее "порядка". Поэтому "демократические силы" в значительной своей части оказались выброшены на политическую обочину. Реанимация "демократии" возможна лишь тогда, когда возникнет соответствующий запрос со стороны "автохтонных" сегментов российского среднего класса. По мнению ряда аналитиков, национальная модель демократии ближе к модели «общинной демократии», представляющей интересы не идейно-политических групп, а территориальных общин, профессиональных корпораций, сословий. Частично подобная модель начала реализовываться на закате горбачевской перестройки в 1989-1990 гг., однако этот опыт был перечеркнут и по сути не исследован. См. в этой связи уже цитировавшуюся работу Н. Бирюкова и В. Сергеева «Становление институтов представительной власти в современной России».

Поворот общества в направлении социально-консервативных ценностей меняет соответствующим образом и исторические оценки, и культурные вкусы россиян. Революция, казалось бы, закончилось, население хочет порядка, твердой власти, крепкого государства. Оценивая сегодня свое историческое прошлое, особо, с положительным знаком, выделяют те периоды, когда власть была стабильной, не происходило никаких резких реформ и социальных потрясений. Напротив, эпохи революций не в чести, независимо от знака этих революций – как социалистической начала ХХ века, так и демократической, конца того же века. И Октябрьская революция вместе с  гражданской войной, и эпоха Горбачева-Ельцина воспринимаются как наиболее негативные периоды минувшего века. И главный их урок – в том, что не надо нам больше никаких революций. Вот каковы, на взгляд нынешнего поколения россиян, основные «уроки» перестройки, двадцатилетие начала которой отмечалось весной нынешнего года (выделены те ответы, которые собрали наибольшее число сторонников) – по данным ИКСИ РАН.

 

 6,9 - Не надо «изобретать велосипед»; западная модель развития наиболее эффективна, надо твердо ей следовать

60,2 - России надо идти своим путем, учитывая, но не повторяя опыт других стран

41,1 - Реформы в обществе надо начинать с экономики, а не с политической системы и демократии

40,5 - России нужна твердая и сильная власть

17,9 - В России нельзя допускать чрезмерной концентрации власти в одних руках

12,4 - Нельзя в недемократическом обществе проводить реформы демократическим путем

26,6 - Россия может процветать только тогда, когда во главе ее - сильная личность, хозяин

34,1 - Нельзя менять жизнь методом революций, необходимы постепенные преобразования в обществе

5,6 - В России любые реформы обречены на неудачу

1,3 - Другие уроки

 

В подобной оценке солидарны практически все общественные группы, своим сохранившимся «революционным задором» выделяются на общем фоне лишь сторонники СПС. Они по-прежнему полагают, что западная модель развития наиболее эффективна, что России следует ориентироваться на опыт Запада, что твердая и сильная власть не только не нужна, но и опасна для современной России. Консерватизм же остальных групп, составляющих в стране твердое большинство,  явно окрашен в почвеннические тона.  «Надо идти своим собственным, русским путем»  - этот тезис вызывает сегодня наибольшее согласие. Особенно много его сторонников среди электората «Родины» - 73,9%, КПРФ – 60,4%, что и неудивительно, эти партии всегда носили «почвеннический» характер, так и задумывались, но практически не отстают от них и «яблочники» - 57,4%. Кстати, это еще раз демонстрирует, что электораты СПС и Яблока (во многом бывшие электораты, так как неудача на выборах в Государственную Думу 2003 года еще как минимум в два раза поубавила число активных сторонников этих партий) все сильнее «разъезжаются» в разные стороны. СПС сохранется как носитель традиционной западнической метальности, характерной для демдвижения начало 90-х годов, и в этом смысле «шагает не в ногу» с общими настроениями страны, а «Яблоко» образует как бы новую ветвь «почвенной» или национальной демократии, скептически относящейся к западной политической и экономической культуре.

В целом общественный консенус сохраняется и на втором «путинском сроке», хотя путинский «новый курс» не мог не внести и своих коррективов в его содержание. Так идея построения «административной вертикали», давление на СМИ и свободу выборов, имеющие место в современной России, кореллируют с идеей «твердой руки, необходимой для наведения порядка», ради которой можно пожертвовать и некоторыми демократическими свободами. Сторонники «твердой руки» составляют более 50% во всех идейно-политических группах общества кроме «правозащитников», где ее  поддерживают только около 30%. Но если в большинстве групп доля стороннников «твердой руки» лишь немного превышает 50%, то среди «коммунистов» она составляет 82,1%, среди сторонников сильного социального государства – 71,6%. То есть эта идея приявзана к «левой» части спектра, а осуществляется нынешними властями в «правом» социально-экономическом контексте.  Ведь по-прежнему консенсусной остается ценность социального государства и социальной защита. Только 58,3% молодых «русских националистов» заявляют, что в состоянии обойтись без помощи государства. Что же касается всех остальных групп, то они придерживаются противоположной точки зрения. Даже 56,7% «сторонников нынешнего политического курса» нуждаются в материальной поддержке со стороны государства. Таким образом, путинский «новый курс» на ужесточение социальной политики носит ортогональный характер по отношению к массовым ожиданиям. И если монетизация льгот всерьез задела только беднейшие слои общества, не являющиеся базовыми для нынешнего режима, то грядущие образовательная, медицинская и жилищая реформа, если будут проводиться столь же топорно, как и монетизация, способны поколебать общественный консенсус вокруг В. Путина и его режима.

Зато существенно поколебленной ценностью, ранее органично входившей в «путинский консенсус», является «исторический оптимизм». Если в первые годы пребывания у власти нынешнего президента более 50% полагали, что «дела в стране идут в правильном направлении», то сегодня доля оптимистов сократилась более, чем вдвое. У общества возникли серьезные сомнения относительно собственного будущего. Сегодня только 66,8% «сторонников нынешнего курса» и 58,9% «русских националистов» по-прежему излучают исторический оптимизм. И если коммунисты всегда за последние годы отличались пессимизмом и неверием в светлое будущее «путинской России», то сегодня к ним примкнули и вчерашние «демократы» как правозащитной, так и либеральной ориентации. Консенсусной ценностью, объединяюшей самые разные группы общества, остается и патриотизм, признание «особого пути России» (в него верят более 70% опрошенных россиян). Более того, за последнее время акцент на патриотизм еще усилился, сегодня его разделяют даже вчерашние западники (более 50%).

Раскалывает общественный консенсус проблема легитимности крупной собственности, приватизированной в 90-е. Лишь 44,8% россиян готовы признать ее легитимность, чтобы «не допускать нового передела». Однако больше тех, кто с этим категорически несогласен. Это коммунисты, сторонники сильного социально ориентированного государства, а также русские националисты.

Несмотря на консервативный  крен, наше общество остается глубоко антимобилизационным. 59,9% завляют о своей неготовности к каким-бы то ни было жертвам во имя какой-бы то ни было «великой цели». За исключением угрозы безопасности лично себя и своих самых близких. С этим несогласны сторонники коммунистов, а из более молодых и современных групп только русские националисты. Но и в этих группах доля готовных к жертвам еле-еле превышает 50%. Так что эта ценность по-прежнему является консенсусной. Современный россиянин хочет быть полновластным хозяином на отвоеванном у общества маленьком социальном плацдарме. В то же время он не готов брать на себя и толики социальной ответственности за все, что выходит за границы этого пятачка, охотно подчиняясь на тех или иных условиях воле «большего, чем он» хозяина. Налицо приватизация и фрагментация социального пространства, кризис субъектности, отсутствие носителей стратегических интересов общества. Так проведенные нами исследования выявили доминирование локальных идентичностей и локальных социальных мотиваций. Оказалось, что мобилизационная компонента россиян достаточна высока, но направлена практически исключительно на сферу локальных интересов. 44,0% опрошенных готовы «пожертвовать личным благополучием и материальным достатком» ради будущего своих детей; 36,9% - ради безопасности своего дома, своей семьи. Лишь на третьем месте в качестве сверхценности выступает безопасность России (23,7% всех опрошенных). Впрочем, в современной России подобная индивидуализация бытия видна и невооруженным социологическими методами взглядом. Свободная экономика раскрепостила океан человеческой энергии, однако, как правило, заканчивающейся за пределами забора собственной дачи или коттеджа. Исследование также продемонстрировало, что никакие идеи не являются больше сверхценностями ни для каких социальных групп. Так ради целостности страны готовы пойти на жертвы 4,2% россиян; ради коммунистической идеи – 1,7%; ради идеи демократии, прав человека – 1,5%; ради идеи прогресса, блага всего человечества – 1,9%; православная идея – 2,3%.

Итак, в России требуется сильная, справедливая и национально ориентированная власть, которая в состояниии сохранить общественный порядок и обеспечить экономическое процветание. В чем же глубинный смысл этой «неоконсервативной волны»? Какие ценности и социальные стратегии несет она в себе?  В первую очередь, речь идет о формировании новой общности, разрушенной революционными потрясениями. Преодоление тенденций общественного распада, когда внутренний социально-культурный конфликт между отдельными фрагментами общества стал доминировать над осознанием исторической общности нации и государства. «Социально поощряемой» моделью поведения стала установка на крайнюю индивидуализацию жизненных алгоритмов. Однако, миновав крайнюю точку паспада в период дефолта 1998 года,  «неоконсервативная волна» в российском обществе существенно изменила вектор общественного запроса и основные парадигмы массового сознания. Если в начале 90-х годов практически все «консерваторы» были государственниками – этатистами, в соответствии с традиционным советским менталитетом, ориентированными скорее на традиционалистские ценности, пусть и в их «советском» варианте, а «демократы» – индивидуалистами-анархистами, то за последнее время появились другие значимые группы с ярко выраженной тягой к социальному порядку, представляющие преимущественно «средние» слои нынешнего россисйкого общества. Социокультурный раскол общества на консерваторов советского образца и либералов западнического образца преодолевается, в либеральном сегменте общества возникают группы, ориентированные на социальные стратегии, с характерной для них либерально-консервативной системой ценностей. Это группы среднего достатка и средних возрастов, то есть те, кто и составляет сегодня самую основную активную часть общества. Данный фактор и определил основное содержание сдвига к консервативным ценностям.

 Но и по содержанию эти ценности не совсем похожи на те, которые мы привыкли называть собственно консервативными. В первую очередь, их отличает общая «прогрессистская» ориентация. Вот, например, как выразили свое отношение те же опрошенные ИКСИ РАН россияне в ноябре 2004 г. к некоторым основным «базовым» ценностям  перестройки.

 

                                                                                    Скорее                Скорее

                                                                                    положительно   отрицательно                                       

Перестройка                                                               49,0                     46,7                                                       

Гласность                                                                   75,7                     18,9                                                       

Плюрализм                                                                36,0                     30,5                                                       

Гражданское общество                                             72,4                     12,4                                                       

Реформа                                                                      55,8                     38,1                                                       

Консерваторы                                                           21,9                     55,4                                                       

Центризм                                                                   21,0                     43,5                                                       

Демократизация                                                        63,9                     25,2                                                       

Парламентаризм                                                        46,2                     30,0                                                       

Многопартийность                                                   57,0                     35,0                                                       

Рыночная экономика                                                62,5                     29,3                                                       

Самоуправление                                                       59,2                     28,6                                                       

Гуманный демократический социализм                 42,4                     27,3                                                       

Тоталитаризм                                                            11,8                     58,4                                                       

Альтернативные выборы                                         60,9                     22,9                                                       

Реформаторы                                                             38,0                     46,7                                                       

Глобализация                                                            24,6                     34,0

 

Весь «джентльменский» набор прогрессистко-демократических ценностей воспринимается со знаком «плюс», пусть и на «парадном», слабо мотивированном пласте сознания. То есть мы одновременно и консерваторы, тоскующие по порядку и сильной руке, и одновременно сторонники гласности, гражданского общества и политического плюрализма. Мы сторонники реформ (правда, не самих реформаторов) и рыночной экономики, но никак не тоталитаризма и застоя, не нравятся нам и «консерваторы», в которых мы никак не хотим признавать самих себя сегодняшних. Мы одновременно являемся носителями и такого феномена как «православный реннесанс», когда более 60% россиян при опросах называют себя православными, авторитет такого консервативного института как РПЦ постоянно превышает авторитет всех гражданских и политических институтов. Но что это означает? Как утверждает известный социолог религии С. Б. Филатов, «возвращение к православию есть в первую очередь результат естественной и стихийной реставрационной эволюции массового сознания, а не результат церковной проповеди. Интерпретация религии осуществляется в понятийном контексте светской культуры - mass media, художественной литературы, кино, политической пропаганды. Поэтому совершенно неслучайно на вопрос "Что такое в Вашем понимании религия?" люди отвечают: "культура, верность национальным традициям". И лишь один из десяти: "личное спасение", "отношения человека с Богом". Православие становится культурно-идеологическим символом национальной идентичности, а не реальной верой. Такая религиозность по своей природе не требует ни веры в догматы православия, ни молитвы, ни участия в богослужении, ни соблюдения определенных моральных норм. Она даже не требует от "верующего" знания о том, чему учит церковь. (С. Б. Филатов, «Сакрализация авторитаризма», «Дружба народов», 2003, № 3). По его мнению, «в области морали, так же как и религиозности, Россия тоже не отличается особой приверженностью традиционным христианским ценностям. Распространение абортов, разводов, проституции и терпимость к ним, степень распада института семьи никак не ниже, чем на Западе. Миллионы беспризорных детей - самый зримый и, бесспорно, позорный показатель степени приверженности России традиционной христианской морали. Пожалуй, единственный показатель в области морали, по которому Россия демонстрирует консерватизм, - это высокая степень нетерпимости к гомосексуализму». Что же это за феномен сочетания консервативных и прогрессистских ценностей? «Неоконсервативная» волна, которую мы сегодня наблюдаем, никак не есть возврат к традиционному консерватизму. Напротив, по своей социокультурной природе она связана с завершением процессов распада традиционного общества, индивидуализацией общественного бытия и социальных связей, формированием потребности в новом гражданском объединении общества на новых, посттрадиционных основах. Она представляет собой не столько вступление российского общества в завершающую фазу социальной модернизации (до чего еще очень далеко), сколько все более осознанное понимание необходимости этой фазы. И носителем этой тенденции является именно «средний класс», сформировавшейся в уже постельцинской России.

"Неоконсервативный консенсус" в его нынешнем формате - это только база для "временного перемирия". Скорее это некий пакт о взаимном ненападении государства и общества. Однако может ли подобный пакт служить основой для развития? Для развития требуется определенная мобилизационная идеология, а любые попытки формирования хотя бы элементов мобилизационной политической системы встречают слишком большое сопротивление, а социальных и политических институтов, ориентированных на мобилизацию, создать не удалось, да и задача такая не ставилась. Между тем расчет на самоорганизацию общества на основе "статус кво" не оправдывается. Общественная ткань продолжает оставаться разорванной эгоистическими частными и корпоративными интересами, одновременно происходит деградация наиболее важных сфер жизнедеятельности общества, определяющих стратегический потенциал страны (наука, образование, культура, экология) в более отдаленной перспективе. Формирование дееспособных субъектов, способных действовать на общенациональном уровне, остается неразрешимой задачей в рамках описанного неоконсервативного "консенсуса".


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Все права принадлежат Международному институту гуманитарно-политических исследований, если не указан другой правообладаетель